Элоиза Джеймс - Полночные наслаждения
— Успокойся, дорогая. — Элоиза гладила дочь по голове. — Не стоит обо всем этом вспоминать. — Неожиданно она выпрямилась. — Я горжусь тобой, моя дорогая. Горжусь, что у меня такая дочь.
Такое Софи слышала от матери впервые.
— Тут нечем гордиться, мама, — всхлипывала она. — Замуж я вышла неудачно, с мужем наладить отношения не сумела, веду себя как последняя дура…
— Нет, дорогая, — горячо заговорила Элоиза. — Я горжусь тобой, потому что ты полна достоинства. Мне ли не знать, каким жестоким может быть свет, особенно к тем, у кого разваливается брак. Но ты вела себя безукоризненно. Я действительно горжусь тобой, Софи.
— Спасибо, мама, — обронила дочь, судорожно сглотнув. — Гордо стоять среди руин брака — это у меня, наверное, наследственное.
Глава 24
На следующее утро, едва Софи успела привести себя в порядок, как Клеменс объявил о прибытии леди Мадлен Корнель.
Софи направилась в гостиную немного встревоженная. Они виделись только вчера, и приятельница Брэддона ничего не сказала о том, что собирается в гости.
— Этот маскарад мне надоел, — сразу же начала Мадлен, после того как они устроились в креслах. — И я решила с ним покончить.
— Почему? — охнула Софи.
— Потому что это нечестно и недостойно. Я просто не могу. Поймите, Софи, ведь мне придется лгать всю жизнь, а не только эти несколько недель, как мы думали вначале. Вы представляете, каждый день я должна буду прикидываться дочерью французского маркиза. Это невозможно.
— Но вам вовсе не нужно никем прикидываться, — возразила Софи, — потому что вы станете графиней Слэслоу сразу же, как только выйдете замуж за Брэддона. После свадьбы до вашего происхождения никому не будет никакого дела.
— А дети, Софи? — нетерпеливо проговорила Мадлен. — Что я скажу детям? Представляете, мой сын подрастет и узнает, что его мать выросла в конюшнях и выдавала себя за аристократку. Всю оставшуюся жизнь мне придется переживать, как бы дети случайно не узнали правду. А их дедушка? Что мне делать с отцом? Назначить его старшим конюхом в конюшнях Брэддона? Нет, Софи, так поступить с отцом я не могу. Понимаю, все получилось очень глупо. — Она бросила взгляд на Софи и, увидев в ее глазах слезы, заволновалась, переходя на французский. — О, извините меня, ради Бога. Я не имела в виду, что… — Мадлен сама начала всхлипывать. — О, Софи, в любом случае это не ваша вина! Я так благодарна вам за доброту, за все, чему вы меня научили. Вы такая… замечательная. А мы с Брэддоном глупцы. Пытались пролезть в рай с помощью лжи.
— Но Брэддон вас действительно любит, — подала голос Софи.
— Для счастья одной любви недостаточно, — возбужденно возразила Мадлен. — Между нами не должно быть никакой фальши.
«Да, — подумала Софи, — одной любви действительно недостаточно, особенно если она без взаимности».
— И что же вы теперь собираетесь делать?
— Мы с Брэддоном вчера уже поговорили. Уедем в Америку. Он готов на все, лишь бы быть со мной… и полон решимости.
— Но его мать, она никогда не позволит ему уехать с вами. Мадлен кивнула.
— Да, но мы разработали план. — Мадлен заговорила быстрее. — Я буду продолжать маскарад еще неделю. На балу у леди Гринлиф будет объявлено о нашей помолвке, а через несколько дней Мадлен Корнель, дочь маркиза де Фламмариона, внезапно заболеет и вскоре умрет от лихорадки. — Она нерешительно посмотрела на Софи. — Придется пойти на эту последнюю ложь.
Ведь надо же с этой аристократкой как-то разделаться. А потом Брэддон разыграет безутешное горе и уедет в Америку, чтобы развеяться. Вместе со мной.
Софи невольно улыбнулась:
— Еще один грандиозный план Брэддона! Мадлен поморщилась:
— Но надо же что-то делать. Я сплела эту паутину лжи, я же должна ее и разорвать. Уеду в Америку как дочь обыкновенного торговца лошадьми, а если графу Слэслоу взбрело в голову на такой жениться, это его дело. Наши дети, возможно, вернутся в Англию, но я никогда.
— Я буду без вас скучать, — тихо проронила Софи.
— А я, — Мадлен взяла Софи за руку, — я так к вам привыкла
— Вы… вы такая добрая, красивая. Быть хотя бы в чем-то похожей на вас — это моя мечта. — Она сделала паузу. — И дай вам Бог счастья с Патриком. Он ведь так вас любит.
Софи вздрогнула. Густой румянец покрыл ее щеки.
Карие глаза Мадлен смотрели на нее с искренним сочувствием.
— Софи, он вас любит, — повторила она. — Если бы вы знали как он на вас смотрит. Софи, так смотрят только безумно влюбленные.
Софи улыбнулась вымученной слабой улыбкой. Они обнялись. Через несколько минут после ухода Мадлен в дверях появился Клеменс, держа поднос с карточкой.
— С визитом прибыли мистер Фуко и мистер Мустафа.
По его тону Софи поняла, что появления этих гостей проницательный дворецкий не одобряет.
— Разве мы знакомы? — спросила Софи.
— Разумеется, нет, ваша светлость, — ответил Клеменс. — Они только один раз наносили визит их светлости.
— Я не понимаю, Клеменс. Они хотят видеть меня?
— Они хотят видеть его светлость, — ответил Клеменс. — Когда я сообщил, что его нет дома, они пожелали поговорить с вами. — Голос дворецкого дрожал от негодования. Наносить визит госпоже, когда хозяина нет дома! Абсурд. — Я сообщу, что вы их принять не можете.
Софи кивнула, и Клеменс, пятясь, покинул комнату, чтобы возвратиться через несколько минут. Теперь на его подносе красовался миниатюрный серебряный замок с башенками, увенчанными сияющими рубинами.
Софи удивленно вскинула брови.
— Подарок султану Селиму Третьему, — объявил Клеменс не так резко. По-видимому, ценность подарка его несколько смягчила. — Мистер Фуко заявляет, что их светлость согласились передать эту чернильницу султану от его имени.
— Какая славная вещица, — сказала Софи, поднимаясь с кресла. — В таком случае мне, наверное, нужно их принять. — Она осторожно потрогала крышу замка. — Должно быть, это крышка.
— Ваша светлость, — произнес Клеменс, — эта крышка заклеена. Мистер Фуко просит доставить ее султану именно в таком виде. Говорит, что там зеленые чернила, любимый цвет султана.
— Боится, как бы они не пролились по дороге.
— Конечно, — сказала Софи, убирая руку. — Поставьте ее вон туда, Клеменс. — Она махнула рукой в направлении небольшого инкрустированного столика в углу. — Где они?
— В гостиной.
— Пожалуйста, пригласите Симону, а джентльменам скажите, что я выйду к ним через пятнадцать минут.
Клеменс поклонился и, пятясь, удалился. С тех пор как Патрик получил титул герцога, Клеменс невероятно загордился. Он и без того был склонен с тщательному соблюдению разного рода формальностей, а сейчас начал вести себя по крайней мере как герольдмейстер королевского двора.
