Елена Арсеньева - Город грешных желаний
— А знаешь, братец его тоже хорош. Может, он вовсе не русский, а еврей? Больно уж хитер! Слезу утирает, а монету считает. Требует собственноручной записки от этого красавчика Грегорио: мол, заплати за меня. Нипочем не верит Аретино на слово (и правильно, кстати говоря, делает!). Ну а наш голубчик Пьетро никак не может выудить у Грегорио эту заветную записочку. Вчера так взъярился, что велел хорошенько избить этого русского. Ну и дурак. Измолотили его до потери сознания — и ушли ни с чем. Сегодня, правда, Пьетро уже начал соображать более хладнокровно и заявил, что без пыток тут не обойдешься.
…Без пыток!
Троянда откинула голову на спинку кресла. Сердце билось так мучительно редко, что ей не хватало воздуха. Попыталась поднять руку, ослабить шнуровку корсажа, но не смогла и пальцем шевельнуть. Серая мгла наплыла на глаза, и голос, звучавший над ее ухом, чудилось, доносился из неведомых, заоблачных далей:
— Ты что это изображаешь? Очнись, дуреха! Если ты сейчас помрешь, мне, что ли, спасать твоего любовника?
Что-то острое врезалось в губы Троянды, и сладкая, жгучая жидкость проникла в ее рот. Она против воли сделала глоток, другой — и почувствовала, что кровь быстрее побежала по жилам, а сердце забилось ровнее. Мгла ушла из глаз, и Троянда увидела недовольное лицо Джильи, близко склонившейся к ней. Последние слова ее еще звучали в ушах Троянды, и она спросила, с трудом заставив губы шевелиться:
— А ты что, знаешь, как его спасти?
— Разумеется, — дернула плечом Джилья. — Я даже знаю, где его содержат. Это один из самых секретных тайников Аретино, однако ты будешь долго смеяться, когда узнаешь, как просто его найти.
— Ты что, мне скажешь? — не веря своим ушам, шепнула Троянда, но Джилья взглянула на нее весьма прохладно:
— Это очень дорогостоящий секрет, прошу запомнить сразу. И знай: цену я не сбавлю. Конечно, этот Грегорио — потрясающий мужчина, будет очень жаль, если ни одна женщина больше не залюбуется его голубыми глазами, но… красивых мужчин на свете все-таки больше, чем возможностей мгновенно разбогатеть.
— И… и сколько ты хочешь? — прошелестела Троянда, ожидая услышать какую-нибудь несусветную цифру, и не обманулась в своих ожиданиях.
— Сто тысяч дукатов!
— Сто тысяч?! — выкрикнула Троянда, внезапно обретая голос. — Но ведь ты же всегда брала у Пьетро по пятьдесят?!
— Вот именно — брала у Пьетро! — фыркнула Джилья. — У него больше за раз и не возьмешь. Ну и на сколько мне хватает этих денег?!
— Да уж, — не могла не посочувствовать Троянда. — Если раньше ты держалась год или два, то в последний раз умудрилась спустить за какую-то неделю.
— Черта с два! — так и рявкнула Джилья. — Я решила быть экономной и потратила не более десяти тысяч. Но этот подлый Луиджи… Послушайся моего совета: никогда не имей дела с содомитами, особенно с теми, кто работает под бабу. Изобразить из себя мужчину они могут лишь с большого перепугу или если моча в голову ударит. А потом только и способны снова вставать раком. Короче говоря, Луиджи быстро понял, что ему со мной в постели делать нечего, — и решил вернуться к своему ненаглядному Пьетро. И он так хотел купить его прощение, что не только согласился париться в огромном тюрбане, крашеной бороде и с привязанной к животу подушкой, чтобы больше походить на толстяка Хайреддина, но и опустошил мой кошелек и явился сюда со всеми оставшимися сорока тысячами!
— Так вот почему ты так быстро вернулась! — протянула Троянда. — А я-то думала…
— Мне нет дела до твоих дум… однако, похоже, я снова оказалась вовремя в нужном месте, чтобы спасти чью-то жизнь? — весьма проницательно поглядела Джилья, и Троянда не смогла не усмехнуться:
— Похоже на то! Однако, скажи на милость, где я возьму для тебя столько денег?
Попроси у юного Прокопио. Он обожает брата и не станет скупиться. И он-то окажется способен оценить мое благородство: я ведь не требую у них всех пятисот тысяч, которые хочет Аретино, прошу меньше трети. Я даже согласна прийти за расчетом уже после того, как красавчик Грегорио окажется в безопасности, хотя, говорят, русские — ненадежные партнеры и не упустят случая получить товар, не заплатив.
— Хорошо. Предположим, я уговорю Прокопия. И что ты сделаешь за эти деньги? — настороженно спросила Троянда.
— Как что? Покажу тебе, где ход в темницу, и научу, как вывести оттуда Грегорио.
— Мне? — растерялась Троянда.
— Разумеется, а кому же еще? — удивилась Джилья. — Конечно, я могу все это проделать сама, если ты предпочитаешь, чтобы пылкая благодарность Грегорио обрушилась на меня. Сказать по правде, светловолосые мужчины с холодными голубыми глазами не вполне в моем вкусе, я предпочитаю крепких, горячих брюнетов, однако один разик потерплю — хотя бы для того, чтобы пополнить свою коллекцию. Ну хорошо, считай, что ты меня убедила! — С этими словами Джилья направилась к двери. — Советую тебе поскорее уговорить Прокопия, а то мне так уж загорелось — просто сил нет.
— Погоди! — Троянда схватила ее за руку, рванула к себе. — Постой!
Умом-то она понимала, что Джилья беззастенчиво дразнит ее, однако ревность лишала последних доводов рассудка.
— Я пойду сама, а ты не смей туда соваться, ясно?
Ох, ох! — передернула плечами Джилья. — Не больно-то и хотелось! Забирай себе своего полумертвого русского, но запомни: если я не получу своих денег, он снова окажется в тюрьме — и не здесь, а в подвалах Дворца дожей. А то и прямиком попадет на плаху! Вместе с тобою, святоша! — Она сделала паузу и удовлетворенно улыбнулась, убедившись, что Троянда совершенно раздавлена ужасом. — И когда же ты отправишься к этому ragazzo Прокопио?
— Считай, что я уже там, — пробормотала Троянда, стрелой вылетев из комнаты, а вслед ей несся насмешливый голос Джильи:
— Ох и глупа же ты, подружка! Ведь и не знаешь, куда бежать! Запомни: корабль называется «Святой Георгий» и стоит на рейде Лидо. Поняла? Ну, счастливого пути! Да смотри не перепутай: не пятьдесят, а сто тысяч! Сто! Не забудь!
Как будто Троянда могла забыть об этом.
24. Ночью все кошки серы
Джилья была права: отыскать ход в темницу Григория оказалось куда проще, чем уговорить Прокопия поверить Троянде. Он был до того одержим своей хитростью и расчетливостью, до того убежден, что за каждым словом кроется подвох, что едва сам себя не перехитрил: вдруг стал предлагать ей пятьдесят тысяч не за спасение Григория, а за то, чтобы она уговорила его прислать своеручную запись о согласии на выкуп.
Троянда уставилась на него как на безумного… да сразу поняла, что бедный парень и впрямь не в себе. Ну сколько ему там было годков — пятнадцать, шестнадцать? И столько обрушилось бед! Путешествие с отцом — само по себе опасное путешествие, да еще и закончившееся пленом. Путь обратно, предательство, страх за отца, смерть все время рядом. Потом срочная продажа почти всего имущества: ведь сумму Барбарусса затребовал чудовищную. Обратный путь, снова страх утратить эти последние деньги — и неотвязное беспокойство за судьбу отца, и бесшабашность старшего брата, и врожденное свойство видеть коварство даже там, где его нет, самому навлекать на себя неприятности… И вдруг, когда цель уже была близка и Прокопий чаял вздохнуть свободно, все рухнуло: отец умер, брат в заточении, на грани гибели, а состояние вот-вот уплывет из рук… и что тогда?
