Виктория Джоунс - Странное наследство
— Ты еще не вернулся окончательно, Берни! Ты впадаешь в забытье и где-то бродишь в прошлом, на какой-то неведомой мне грани между жизнью и смертью… Но я никому не отдам тебя, любимый! Никому!.. Может быть, ты хочешь поесть, Берни?! Что ты хочешь, дорогой?
Берни снова задумывается, озадаченно наморщив лоб. Сердце Оливии сжимается от любви и жалости к нему. Она изо всех сил старается сдержаться, чтобы не зарыдать.
— Пока ничего не хочу! Только спать! — Берни смыкает веки и дышит ровно и глубоко. И не видит, что Оливия нежно улыбается, утомленная, но все же успокоенная.
— Поспи, дорогой Берни Дуглас! Отдохни, ты так утомился.
Но любимый уже не слышит ее тихих слов, он уже провалился в глубокий, ровный сон без сновидений и бредовых кошмаров.
Отныне жизнь его превращается в череду коротких периодов бодрствования и длительных оздоровляющих снов. Однажды проснувшись ночью, он застает Оливию сидящей у его постели. Она не заметила, что он пришел в себя и продолжает сидеть в прежней позе, слегка покачиваясь и подпирая кулачком подбородок. В щель между неплотно задернутыми шторами заглядывает лиловый мрак ночи. Комната освещена слабым светом ночника. Крохотный огонек подмигивает, оттого что фитиль почти утонул в масле.
Над Оливией склонилась негритянка, протянула руку, осторожно встряхнула за плечо:
— Мисс Оливия, мисс Оливия проснитесь. Идите, прилягте, дорогая! Вы не ложились в постель уже две ночи подряд. Ну, одно дело, если бы в доме некому было вас подменить, мисс Оливия!.. Так невозможно! Невозможно, понимаете?! Я посижу, а если мистер Дуглас придет в себя, тотчас же разбужу вас, даю слово! — она попыталась приподнять Оливию, подхватив ее под мышки. — В конце концов, мистера Дугласа уже вторую ночь не мучают кошмары.
— Вдруг Берни проснется или придет в себя, а рядом нет меня?! — противится Оливия, но негритянка продолжает настаивать на своем, и девушка подчиняется. Она потянулась, раскинув руки в стороны, потрясла отекшими от неловкой позы кистями. Выгнулась, точно кошка, и вздохнула: — Спасибо! Только, если что, обязательно разбудите меня, мисс Томсон! — покачиваясь, она поднялась и тут же чуть не упала, сонно споткнувшись о стоящие у кровати шлепанцы.
— Осторожнее, мисс Оливия! Вы перебудите весь дом!
Тут негритянка заметила, что Берни внимательно смотрит на них блестящими в полумраке глазами. Тайком от Оливии она приложила палец к губам, и Берни Дуглас дал ей понять, что согласен с ней — он на секунду сомкнул веки и тут же снова открыл глаза, в упор разглядывая мисс Сару.
Когда негритянка проводила Оливию в другую комнату и вернулась, плотно притворив дверь в коридор, Берни тихо спросил:
— Оливия заснула?
— Слава Господу! Может быть, отдохнет хорошенько!.. Я вижу, вам сегодня значительно лучше, мистер Берни Дуглас?! Значит, вы обойдетесь без мисс Оливии! Бедная девочка сидит круглыми сутками возле вас, а ведь ей необходимо отдыхать. Все мы очень беспокоимся о ней. И это вредно ребенку, которого она носит!
— Оливия беременна?! — переспросил встревоженный Берни Дуглас. — Но я не знал этого!
— Возможно, вы не знаете и того, отчего женщины становятся беременными?! — съязвила мисс Сара. — Вы далеко не юноша, мистер Дуглас. Это Оливия могла не знать! Но вы-то понимали, в какую игру втягиваете бедную малышку! Могли бы побеспокоиться о ней!
— Мисс Томсон, а как вы оказались на ранчо?! Я мог бы предположить более естественным появление Мэган. В Райфле я слышал, что ее муж, которого однажды немного подстрелила Оливия, скончался в больнице… Кстати, я давно здесь?!
— О, сколько вопросов разом, мистер Берни Дуглас! Я не знакома с женщиной по имени Мэган, но мисс Оливия рассказала, что эта женщина постриглась в монахини и стала сестрой Мэри. А историю про Сэмми я тоже успела выслушать… Ваша невеста мужественная и смелая девушка, мистер Дуглас! Как мы с дочерью Роззи появились в вашем доме — история долгая! Отложим рассказ на другое время, мистер Берни! У меня и так достаточно неспокойно на сердце! Мы с нетерпением ждем, когда наконец-то закончится индейское лето и выпадет снег! На ранчо в любой момент может нагрянуть полиция!
— А что по этому поводу говорит Рони Уолкотт?! — оживился Берни. — Если бы я мог быстро выздороветь, то мы раздобыли бы для вас документы, мисс Сара.
— Хозяин выкупил меня и Роззи у своей жены, которой я когда-то досталась в приданое, мистер Дуглас. Но после его смерти вдова опротестовала эту сделку. Суд принял решение в нашу пользу, потому что она живет в Канзасе!.. Но леди не успокоилась и организовала поиски и охоту на нас с Роззи, словно на диких зверей! А вы, оказывается, сторонник аболиционистов, мистер Берни?!
— Я просто нормальный человек, мисс Сара! И сам три года пробыл на плантации в Алабаме! И вспоминать о том времени не хочу!
— Несладко пришлось, мистер Берни?! — негритянка смотрела понимающе и сочувственно. — За нами миссис Хаммонд отправила агентов с обученными собаками. Тут мы и встретились с мисс Оливией. Она сразу же накормила нас и спрятала. А Рони Уолкотт пристрелил этих собак!
— Насколько я знаю Рони Уолкотта, он расправился, скорее всего, не только с собаками!.. Хозяйка преследовала вас из-за Роззи?! — Берни Дуглас оказался понятливым. — Мы не отдадим вас на расправу, мисс Томсон! Ни за что!
— Ну вот, теперь вы видите, что неприятности могут начаться в любой момент! Я чувствую себя виноватой, мистер Берни!.. Да, наша бывшая хозяйка боится, что мы с Роззи станем претендовать на часть наследства сэра Джорджа Хаммонда. Роззи имеет на это полное право, мистер Дуглас, но только на бумаге! Отец упомянул свою дочь в завещании… Вы не поверите, но он очень любил меня! Только кто в суде примет наше дело к производству?! — женщина была расстроена, но спохватилась, заметив, что больной снова сонно закрывает глаза и зевает. — Да вы уже совсем засыпаете, мистер Дуглас! — и Сара накрыла его вторым одеялом, заметив, что Берни вздрагивает от ночной прохлады, поправила подушку: — Отдыхайте, мистер Дуглас! Благослови вас Господь!
Берни проснулся с ощущением легкости во всем теле. За время болезни он совершенно разучился ориентироваться во времени и не понимал, сколько дней пролежал в состоянии немощности. Сегодня впервые он почувствовал прилив сил и желание выйти посмотреть на белый свет. Не приглашая никого, он сбросил пижаму, натянул рубашку и брюки, ставшие удивительно свободными в поясе. Подтянув ремень на одну дырочку, он застегнул пряжку и довольно потер ладони.
В доме никого не было. На пустой кухне царили чистота, порядок и тишина. От плиты шел ровный жар, что свидетельствовало о том, что ее топили утром. Наверное, все позавтракали и ушли на улицу.
