Айрис Джоансен - Терпкий вкус страсти
– Думаю, что она тоже сбежала. Она испугалась.
– Мы все боимся. – Катерина направилась к двери. – Наверное, нам надо отнести Бьянку в часовню, и, может быть, лучше сколотить гроб прямо там. – Она открыла дверь и вышла.
Санчия села в кресло за кроватью и закрыла глаза. Пожалуйста, боже, ты уже забрал невинность, свет и красоту. Пожалуйста, остановись!
– Ты заболела? – услышала она резкий голос Катерины.
– Нет. – Санчия открыла глаза и увидела Катерину с корзиной для шитья в руках. – Я только хотела немного отдохнуть.
– Потом у нас будет сколько угодно времени для отдыха. – Катерина прошла вперед и поставила корзину на кровать. – Помоги мне обернуть ее простыней.
* * *
Было уже темно, когда они уложили Бьянку в плохо сколоченный гроб в часовне.
– Идем, нам незачем здесь оставаться. Их больше нет с нами. Разве ты не чувствуешь этого? – Катерина подтолкнула Санчию к выходу из часовни и дальше – вниз, во двор. Ни одного горящего факела во мраке.
Вокруг было пусто и тихо. Ни звука шагов на вымощенном булыжником дворе.
Санчия провела рукой по волосам.
– Может быть, я слишком устала, чтобы что-нибудь чувствовать.
Катерина кивнула:
– Нам надо отдохнуть. – Ее рука легла на плечо Санчии. – Но сначала пойдем со мной.
Санчия двинулась следом за Катериной к замку, поднялась по ступенькам и собиралась уже пройти к себе в спальню, но Катерина вдруг остановила ее перед дверью, ведущей на башню.
– Катерина!
– Идем.
Санчия прошла за ней по винтовой лестнице, миновала комнату, куда Лион принес ее на руках в тот вечер. Теперь ей показалось, что это случилось так давно. Они остановились у двери в самой верхней части башни.
Катерина отперла дверь и пропустила Санчию вперед.
Это была комната, где хранился Танцующий Ветер.
Статуэтка теперь стояла на пьедестале. В лунном свете глаза Пегаса казались живыми, наполненными таинственным сиянием. Он словно притягивал их своим загадочным взглядом.
Санчия невольно отпрянула назад.
– Я не хочу оставаться здесь.
– Пожалуйста, будь добра. Мне нужен кто-нибудь. Я постараюсь не очень долго. – Голос Катерины дрогнул. – Я хочу сказать «прости» моему сыну. У меня не было до этого времени. Марко любил эту комнату.
Санчия почувствовала, как откликнулась ее душа на слова Катерины. Им обеим пришлось на время забыть о печали, чтобы помочь тем, кто еще оставался в живых. А теперь настало время сказать последнее «прости» мертвым.
– Конечно. – Она закрыла дверь. – Мы останемся здесь так долго, как ты захочешь.
– Сядь и отдохни. – Катерина указала на кресло, стоявшее в комнате. А сама она опустилась на ковер и прислонилась к стене, – Мне хочется посидеть здесь. Ты обращала внимание на то, что дети никогда не садятся в кресло и всегда стараются сесть на пол? Я принесла Марко сюда, когда он был совсем маленьким ребенком, чтобы он посмотрел на Танцующий Ветер. И мы сидели здесь, на полу, с ним вдвоем около часа, болтая и играя.
Санчия села возле Катерины.
– Знаю. Пьеро всегда садился на пол рядом с моим стулом, когда я переписывала что-нибудь. И я могла опускать руку и ерошить его волосы. – Она замолчала, чтобы успокоиться. – Его легкие волосы у меня под пальцами были как весенний ветерок.
– А у Марко кожа напоминала лепестки роз, когда я прижималась к нему щекой.
– Я дразнила Пьеро лягушонком – у него был такой смешной резкий голосок.
– Пальцы Марко вечно были перепачканы красками, когда он шел обедать.
– Пьеро был ужасно упрямый.
– Марко был такой мягкий.
В комнате на какое-то время повисло молчание.
Катерина прервала его:
– Помню, как Марко долго смотрел на статуэтку, а затем заставлял меня рассказывать ему разные истории про Танцующий Ветер, которые я слышала от его отца Карло. Столько всяких историй. Боясь, что позабуду все, я записала их на пергаменте и переплела в книгу.
– И дала ее Марко.
Катерина покачала головой:
– Она находится вместе с другими бумагами у Лиона на верфи. А Марко больше не возвращался в эту комнату. Он увлекся живописью, и Танцующий Ветер уже приносил ему не радость, а боль.
– Почему?
– Однажды я спросила его об этом. Он сказал, что прекрасно знает, что никогда не сможет создать ничего столь же совершенного по красоте и силе. И понимание своей беспомощности наполняло его печалью. – Катерина помолчала, глядя на статуэтку. – Это вызывало печаль и у меня. Я знала, что потеряю его, как и Лиона, когда он подрастет. Больше никогда Марко не был моим, таким, как в те годы, когда мы проводили долгие часы в этой комнате.
Катерина замолчала, печально глядя в темноту. В комнате стало тихо. Санчии хотелось хоть немного облегчить скорбь Катерины, но она понимала, что слова утешения бесполезны.
– Мне кажется, Марко очень любил тебя. У него было такое нежное сердце.
– Да, но больше всех на свете он любил Бьянку. Мне не следовало пытаться разлучить их. Но я думала, что так будет лучше для всех. – Катерина закрыла глаза. – Теперь я не знаю, права ли была. Все так перепуталось.
– Да, все перепуталось.
Санчия вышла из состояния оцепенения и накрыла руку Катерины своей. Катерина вздохнула. И на какой-то миг Санчии показалось, что она поступила слишком опрометчиво – лучше ей убрать руку. Но Катерина снова откинулась на каменную стену, и ее пальцы сжали в ответ пальцы Санчии.
– Это такой эгоизм оплакивать сына, когда столько людей умерло. Но страдание невыносимо… – Она помолчала, и ее голос задрожал от боли:
– Марко!
Санчия почувствовала слезы на своих щеках, ее собственная боль слилась с болью Катерины. Ее плечи задрожали, и она зарыдала, сотрясаясь всем телом, оплакивая сразу всех – Пьеро, Бьянку, Марко… и всех тех людей в городе, чьих имен она даже не знала.
* * *
На следующее утро, когда измученные Катерина и Санчия покинули комнату в башне, где хранился Танцующий Ветер, они снова встретились лицом к лицу с чудовищем, несущим смерть.
Сначала они решили съездить за водой на виноградники, запрягли лошадь в повозку, и Катерина повела ее через город.
Мандара замерла. Копыта лошади гулко стучали по мостовой, а повозка скрипела, двигаясь по узким пустынным улочкам, ведущим к воротам.
Всюду сновали крысы и метались хищные птицы. Санчия увидела трупы людей, сваленные в кучу в сточных канавах или лежащие на ступеньках, как это описывала Катерина.
Ворота города уже не охранялись и стояли широко распахнутыми. Они прошли по мосту и повернули к северу, на дорогу, ведущую к виноградникам, когда до них донесся стук копыт одинокого всадника.
