Виктория Холт - Три короны
Вильгельм понимал: до тех пор, пока этот вопрос не разрешен, их отношения всегда будут напряженными, доставляющими неудобства им обоим. Он не сможет показать себя любящим и нежным супругом, покуда она не скажет: «Пусть я буду владеть короной Британии, ты все равно останешься моим господином и повелителем». Вот что ему требуется от нее; если она произнесет эти слова, он будет готов относиться к ней с любовью и уважением (хотя и не расстанется с Елизаветой Вилльерс, тут уже дело решенное). А до тех пор он будет строг и холоден – потому что не доверяет ей.
Ему было очень плохо. Мария обвела его вокруг пальца, пренебрегла его авторитетом; Елизавета, в обществе которой он так нуждался, уехала.
Тем не менее Вильгельм никому не сказал об этом; никого не расспрашивал о Елизавете.
Он не дал понять Марии, как разгневан ее поступком.
А ведь и правда, думала она. Елизавета Вилльерс не имела для него большого значения.
В пути Елизавета Вилльерс то и дело вынимала и разглядывала письмо, которое ей вручила Мария. Она могла вообразить, что в нем написано: «Держите эту женщину в Англии и не пускайте в Голландию». У нее не было никаких сомнений – она попала в ловушку.
И что же – неужто она впрямь окажется такой глупенькой, что послушно передаст это письмо королю, который в лучшем случае продержит ее несколько месяцев на острове, а в худшем – немедленно отправит в Тауэр?
Прибыв в Англию, она сказала своим провожатым:
– Мне придется какое-то время ждать ответа Его Величества. Кроме того, сейчас он наверняка занят. Я предлагаю уведомить его о моем приезде и попросить аудиенции. А тем временем я остановлюсь в доме моего отца.
Это предложение показалось телохранителям вполне разумным, и они отвезли Елизавету в Ричмонд, в дом ее отца полковника Вилльерса. Оставшись с ним наедине, она рассказала ему обо всем, что с ней произошло в Голландии.
Он выслушал ее, затем с мрачным видом заметил:
– Если Яков прочитает это письмо, ты уже никогда не вернешься в Гаагу.
– Вот и я так думаю.
– Знаешь, что сейчас здесь творится? Сплошные беды, несчастья… Народ ропщет и во всем винит короля. И больше всего на свете его подданные боятся, что у него появится сын, которого воспитают в духе католической религии и который окончательно вернет Англию в лоно римской церкви. Если у королевы родится мальчик, бунт будет неизбежен.
– Ты полагаешь, что Якова попросят отречься от трона?
– Попросить-то его попросят, да ведь он не согласится, вот в чем проблема. Яков – фанатик, он никого не желает слушать. Впрочем, все это – довольно отдаленного будущего. Сейчас меня интересует другое: что собираешься предпринять ты? Дорогая, у тебя есть какой-нибудь план действий?
– Я хочу при первой же возможности вернуться в Гаагу.
– Не отдавая письма?
– За кого ты меня принимаешь? Я и не думала показывать его королю.
– Где оно?
Она достала письмо и вручила отцу.
– Печать Ее Высочества, – заметил полковник. – Ну как, вскрываем?
Они сломали печать и прочитали письмо. Как и подозревала Елизавета, в нем принцесса Оранская просила своего отца не пускать в Голландию служанку Елизавету Вилльерс, уличенную в любовной связи с супругом принцессы.
– Что будем делать? – спросил полковник.
– Как что? Подобные документы подлежат соответствующему обращению.
Елизавета взяла у отца письмо и поднесла к свече. Ее отец в замешательстве уставился на охваченную пламенем бумагу.
– А теперь?
– Теперь я немного посплю – устала в дороге. А ты тем временем составишь подробный отчет обо всем происходящем в Англии. На рассвете я встану и поскачу в Харвич. Если будет попутный ветер, скоро меня снова увидят в Гааге.
К Марии пришла Анна Бентинк.
– Ваше Высочество, моя сестра приехала во дворец и просит принять ее.
Мария сказала:
– Я не желаю видеть ее.
– Но, Ваше Высочество, ее место…
– Твоя сестра больше не состоит у меня на службе.
Анна поклонилась и пошла к Елизавете – сказать, что той нужно покинуть дворец. Супруг Анны тоже не пожелал принять ее сестру, а Анна была такой же послушной супругой, как и Мария.
Оставшись одна, Мария подумала о том, почему отец так подвел ее. Он должен был поступить по-другому, раз намеревался расторгнуть ее брак с Вильгельмом. Следовательно, Елизавета не показала ему письмо. Либо догадалась о его содержании, либо прочитала.
Как бы то ни было, Мария не собиралась брать ее к себе в качестве служанки. И готовилась к борьбе с Вильгельмом.
Елизавета встретилась с Вильгельмом в дворцовом флигеле. Они обнялись, и Елизавета рассказала о том, как Мария хотела избавиться от нее. Вильгельм кивнул.
– Она меня удивляет.
– Меня тоже. Вильгельм, ты прикажешь взять меня во дворец?
– Нет, – сказал Вильгельм. – Сейчас – нет. Думаю, некоторое время она будет изо всех сил отстаивать свое решение.
– И ты ей это позволишь?
– Сейчас у меня нет другого выхода.
Елизавета удивилась, но не выдала своего удивления. Итак, он боится Марии. Впрочем, ничего странного – корону он может получить только из рук супруги; в случае развода между ним и троном встанут дети Анны.
Елизавета не могла не смириться с этим обстоятельством. И, кроме всего прочего, сейчас ей нужно было передать ему сведения, добытые у ее отца.
– Он всю ночь просидел за письменным столом, составляя отчет о последних событиях в Англии. Думаю, эта информация пригодится тебе.
Он сжал ее локоть.
– Пока что остановись у своей сестры Екатерины, – сказал он. – Я буду навещать тебя. А позже…
Она поцеловала его руку.
– Позже ты вернешься ко двору, – заключил он.
Вильгельм Бентинк получил поручение от своего хозяина.
Бентинк догадывался, для кого принц покупает бриллиантовое ожерелье, и сочувствовал принцессе: не пройдет и нескольких месяцев, а Елизавета вновь появится во дворце, сверкая драгоценностями.
Мария не знает всей своей силы; точнее, не желает знать. Елизавету она прогнала – могла бы и заставить мужа обращаться с ней не как с супругой царствующего короля, а как с полноправной принцессой.
И еще складывалось впечатление, будто она до сих пор не решила, какой тактики придерживаться. Отсюда и эти внезапные перемены в ее поведении: то – рабская покорность, то – внезапное стремление к независимости.
Что произойдет, когда она унаследует британскую корону? – размышлял Бентинк. Он знал, что этот вопрос сейчас больше всего тревожит его хозяина.
ВОПРОС ЖИЗНИ
Марии исполнилось двадцать четыре года и она была бы очень красива, если бы не ее полнота. Народ Голландии к принцессе относился с почтением; когда бы и где бы она ни появлялась, голландцы всегда отдавали должное ее обаянию и изысканным манерам. Наблюдая за Марией, многие вспоминали короля Карла и, порой находя у нее некоторые мелкие недостатки – вроде пристрастия к игре в карты, – прощали их, как прощали более серьезные проступки ее дяди.
