Серж Голон - Дорога надежды
«Как овец среди волков!..»
Что станет с ними в Салеме?
– Ах! я бы никогда не смогла жить в Новой Англии, – вздохнула она.
– Вот уж и нет, очень даже бы смогли, – произнес рядом с ней веселый голос Жоффрея. – В каких только краях вы не начинали находить известной привлекательности, проведя в них всего несколько часов! Разве я не прав, господин Патюрель?
– Разумеется, – в таком же шутливом тоне ответил рослый нормандец, выступая из тени. – Конечно, через несколько часов вы забудете о неудобствах, чинимых вам непреклонными пуританами, и будете любоваться красотой садов…
– …Или наслаждаться вкусом чая, привезенного из Китая.
– Вы забудете о плохом настроении миссис Кранмер и мгновенно начнете переживать ее мучительный и бурный любовный роман с эксцентричным лордом Кранмером.
– Даже в аду, оправившись после первого потрясения, графиня де Пейрак тут же станет предпринимать некоторые шаги, дабы сделать ситуацию менее… жаркой, – продолжал Пейрак. – И она обязательно договорится с каким-нибудь бедолагой, непохожим на остальных и с довольно смазливой рожей. Приметив его с первого же взгляда, она подскажет ему способ очиститься от грехов, ибо, разумеется, он оказался там всего лишь по недосмотру святого Петра…
– Ну вот, все против меня! – воскликнула со смехом Анжелика.
– Рассказывай! Рассказывай, что ты сделаешь, когда очутишься в аду, умолял тоненький голосок Онорины, втиснувшейся между ними и просто подскакивавшей от нетерпения.
Жоффрей обнял Анжелику за талию. Она чувствовала, что за шутками скрывается горячая любовь к ней. И хотя оба мужчины откровенно посмеивались над ней, но в действительности они любили ее именно за эту жажду жизни, вкус к бытию, к живым существам и вещам, к природе, что повсюду так прекрасна и постоянна.
Корабль англичан превратился в черную точку на огненном горизонте. Они довольно долго просидели в таверне, пока сыновья госпожи Каррер зажигали фонари и свечи под потолком. Дни становились короче. Голоса сверчков и цикад в дюнах и на опушках леса звучали все реже и глуше. Все были уверены, что самое большее через день прибудет «Голдсборо», и уже завершали приготовления к отправке каравана. Весь груз, кроме нескольких тюков, содержимое которых зависело от прибытия судна, был собран, приготовления завершены…
– Однако мне надо найти секретаря, – заметил губернатор Патюрель.
– Что вы хотите этим сказать? – спросила Анжелика.
И тут она узнала, что Натаниэль де Рамбур отбыл вместе с английским кораблем. Он решил добраться до Нью-Йорка и поговорить с интендантом Молинесом о возможности вступить во владения своим наследством, состоящим из земель и ферм в провинции Пуату, во Франции.
Молодой человек, предупредив губернатора и господина де Пейрака о своих намерениях, попросил ссудить его некоторой суммой денег и подписать несколько кредитных писем, которые позволили бы ему достойно жить в Нью-Йорке и оплатить свой проезд на корабле и в почтовой карете, осуществлявшей регулярное сообщение между Бостоном и берегами Гудзона.
В самом деле, Анжелике показалось, что среди красных мундиров в шлюпке мелькнули одна или две пуританские шляпы, но она подумала, что это кто-то из валлонов или вальденсов, разочаровавшихся в здешних краях, решил вернуться в места своих прежних поселений, и была далека от мысли, что ее земляк из Пуату выкинет ей такой фортель.
– По крайней мере мог бы попрощаться! Какой он все-таки странный, этот Натаниэль!
На улице родители разыскивали Северину Берн. Узнав об отъезде молодого Рамбура, они забеспокоились: Северины нигде не было. Может быть, она спряталась где-нибудь в укромном месте, чтобы выплакать свою тоску.
– А если она решила уехать с ним?
Они ходили из дома в дом, спрашивали соседей и прохожих, и если вначале вопросы их звучали небрежно и шутливо, то постепенно, по мере получения сплошь отрицательных ответов, они становились все мрачней и раздражительней.
Габриель Берн, не справившись с очередным приступом ярости, едва не разбил свой фонарь. Он уже размахнулся, чтобы швырнуть его на землю, столь велик был охвативший его гнев.
Повернувшись, он заявил, что отправляется в порт, находит там лодку, баркас или яхту, неважно, лишь бы у ней был парус, и плывет на юго-запад. Если надо, он проведет на берегу зиму, но потом снова отправится преследовать эту маленькую потаскушку до самой Виргинии, до Бразилии, до Огненной Земли.
Она всегда была упряма и своенравна, всегда хотела быть мальчишкой. Ее учили, что женщине подобает вести себя пристойно и не высовываться. Но у нее перед глазами были и плохие примеры…
Анжелика проводила до дому трепещущую Абигаль.
– Я боюсь за Северину. Габриель сама доброта, но он не помнит себя в гневе и не осознает своей силы. Он становится неуправляем, когда дает волю своему гневу.
– Ну, я-то еще помню об этом! Ничего не бойтесь. Я поговорю с ним, мы не дадим ему уехать сгоряча… Если на то действительно будет необходимость, мы дадим ему спутника.
В открытую дверь освещенного дома раздался голос Северины, распевающей псалом 128 Saede exdugnaverunt me, положенный на музыку Клодом Гудимелем.
Много теснили меня от юности моей…
У нее был сильный чистый голос, во время воскресных служб она была запевалой в хоре.
Много теснили меня от юности моей, Но не одолели меня…
Комната была ярко освещена. Северина усадила маленькую Элизабет перед тарелкой молочного супа и вручила ей кусочек хлеба. Лорье расставлял миски к ужину.
Не переставая петь, Северина занималась заготовкой рыбы: помешивала половником, словно дирижерской палочкой, снимала пену с бульона, складывала тушки трески и скумбрии в кувшины с уксусом.
– Где ты была?
– Недалеко…
– Мы искали тебя повсюду.
– Зачем?
Лорье послали предупредить мэтра Берна.
Анжелика ушла успокоенная.
Она отправилась навстречу Габриелю Берну попросить его не разыгрывать из себя римского dater familias с дочерью. Ибо, охваченный волнением и гневом, он под горячую руку способен был высечь ее, хотя, как оказывалось, ее не в чем было упрекнуть. Она, конечно, успокоит его; к тому же ей очень хотелось спросить, на кого он намекал, говоря о «дурных примерах, которые были перед глазами дочери»… Она увозила девушку с собой в путешествие, чтобы немного развлечь ее, и не ее ли он имел в виду, бросая свои возмущенные слова?
Сзади нее послышались легкие шаги. Рука Северины легко скользнула ей на талию. Тонкий, окруженный звездами месяц изливал свой тусклый свет на землю и отражался в черных глазах девушки-подростка.
– Спасибо, – с чувством произнесла Северина.
