Джоанна Линдсей - Зимние костры
Паника охватила растерявшуюся Бренну, и она, оседлав лошадь, с безрассудной скоростью понеслась к дому Ансельма. Спешившись, девушка отправилась на поиски Элоизы и нашла ее в компании Корделлы. Обе шили крохотные одежки для новорожденного. Знает ли Корделла, какая судьба может ожидать ее младенца, если тот родится слабым? А Элоиза?
Бренна уставилась на уже сшитые вещички, на мгновение забыв о цели приезда.
— Ты очень раскраснелась, Бренна. Устала? — участливо спросила Элоиза, откладывая работу.
— Нет, это, должно быть, свет так падает, миледи, — пробормотала Бренна.
— Хотелось бы так думать.
— Миледи?
— О, мой муж заболел. Конечно, ничего серьезного, но он не может и дня спокойно провести в постели!
Словно в подтверждение ее слов из комнаты Ансельма донесся громкий вопль.
— Видишь?
, — Но когда он выздоровеет настолько, чтобы отправиться в путь? — с тревогой спросила Бренна.
— Думаю, что не очень скоро, дорогая. Правда, корабль уже почти оснастили, но тут начался снегопад, и теперь людям придется ждать, пока потеплеет, к тому времени Ансельм наверняка поправится.
— Когда же это будет?
— Очевидно, в начале лета. Прекрасное время года для путешествия!
— Лето! Я не могу ждать так долго! — Бренна едва не взорвалась.
— Но что с тобой, сестра? — вмешалась Корделла. — Я обрадовалась, узнав, что ты задержишься и не так скоро покинешь нас. Теперь ты сможешь узнать, кого я рожу.
Будущее материнство изменило Корделлу. Она больше не была злобной и завистливой ведьмой, думающей лишь о мести. Наконец-то и к ней пришло счастье.
— Видимо, у меня нет другого выбора, и, конечно, мне очень хочется увидеть твое дитя, Делла. Если пошлешь за мной, помогу, чем сумею, — кивнула Бренна и мысленно поклялась не допустить, чтобы ребенку причинили зло.
Немного поговорив с женщинами, она распрощалась, но, лишь ступила за порог, заметила въезжавшего во двор Гаррика. Бренна замерла. Рядом с ним, звонко смеясь, ехала Морна на коротконогой кобылке.
Взгляды Гаррика и Бренны на мгновение встретились, и девушка съежилась при виде ледяной ненависти в его глазах. Ей хотелось в этот момент спрятаться, скрыться, убежать подальше, лишь бы не видеть, не знать… не ощущать этого презрения. Уж лучше бы ударил…
Но звук голоса Гаррика не дал и шагу ступить. Какая пытка! Слышать нежные слова, обращенные к другой…
— Позволь, я помогу тебе спуститься, любимая! Бренна почувствовала, как внутри разрастается боль, угрожая задушить. Он говорил на кельтском языке, чтобы она поняла каждое слово. Как же он мог простить ту, которая предала? Почему не захотел поверить ей?
— Что ты сказал, Гаррик?
— Позволь я помогу тебе спуститься, — повторил он по-норвежски.
— Я знала, ты вернешься ко мне, — самоуверенно объявила Морна, — особенно после того, как избавился от этой кельтской ведьмы. Теперь ты снова станешь моим, станешь! Я в этом уверена!
— Неужели?
Но Бренна больше не могла вынести этого. Она пробежала через холл, не обращая внимания на оклики Элоизы и Корделлы, и, выскочив через черный ход, принялась яростно тереть глаза, из которых безостановочно лились слезы. Немного успокоившись, девушка добралась до конюшни и отыскала стойло Уиллоу.
Поняв, что Бренна не вернется, Гаррик немедленно разжал руки, лежавшие на талии Морны, и злобно уставился на открытый дверной проем, где секунду назад стояла Бренна. Он все еще видел это прекрасное лживое лицо, эту стройную фигуру… Как хотел Гаррик обнять ее… и в то же время боялся, что попросту удушит обманщицу, если подойдет ближе!
— Помоги же мне спешиться, любимый! Гаррик окинул Морну свирепым взглядом:
— Могу помочь тебе почувствовать холод стали моего кинжала!
— Что… что это с тобой?
— Никогда больше не смей подстерегать меня на дороге и преследовать! Если тебе дорога жизнь, Морна, и близко ко мне не подходи!
— Но я… я думала, все прощено и забыто! — воскликнула вдова. — Ты был так нежен, пока она… она… А, так ты притворялся, чтобы позлить ее! — взвилась Морна.
— Осторожней, Морна! — холодно предостерег Гаррик. — У меня не хватает терпения выносить твое присутствие!
— Гаррик, пожалуйста! Ты должен простить меня за прошлое. Когда-то мы любили друг друга. Неужели ты забыл?
— Нет, я помню, что ты клялась в любви. — Голос Гаррика звучал все тише. — И помню также, как ты побежала к первому попавшемуся мужчине, помахавшему увесистым кошельком перед твоими алчными глазами.
— Но я изменилась, Гаррик. Богатство теперь уже не важно для меня!
— Именно теперь! После того, как заполучила большое наследство, можешь говорить, что угодно! — резко проговорил Гаррик.
— Это не правда, Гаррик! Я хочу тебя! И всегда хотела!
— И я тоже… тогда. Теперь же скорее соглашусь гнить в аду, чем вернусь к тебе!
— Не говори так, Гаррик! — вскрикнула Морна.
— Убирайся!
— И все это из-за проклятой кельтской колдуньи! Какими чарами она тебя приворожила?
— Никакими. Она так же мертва для меня, как и ты. Ни одна из вас не дождется моего прощения!
— Ты…
Но Гаррик оборвал Морну, ударив кнутом по крупу ее лошади. Несчастное животное рванулось прочь со двора, а Морна, натягивая поводья, одновременно пыталась оглянуться на Гаррика, но он, презрительно пожав плечами, отвернулся.
Подумать только, что когда-то он любил эту женщину! Его притягивала лишь ее красота… да, Гаррик гордился, что женится на самой привлекательной и желанной девушке в округе. Но разве это можно назвать любовью? Когда он потерял Морну, то лишь гордость, сознание того, что ему предпочли жирного купца, заставили его страдать.
Мерной двигала жадность, Бренна же стремилась к свободе и не желала ни с кем делить свое тело, и ради этого она шла на все. Лгала, обманывала, изворачивалась. И хотя клялась в любви так же легко, как когда-то Морна, в словах ее не было ни капли правды… Ну что ж, на здоровье! Пусть наслаждается своей свободой, отправляется на родину и навсегда уходит из его жизни!
Гаррик вошел в холл и, прежде чем подойти к матери, попытался справиться с охватившим его гневом. Но вид сестры Бренны, такой довольной и счастливой, еще больше растравил и разбередил душу. Почему только Бренна, единственная из всех, не смогла привыкнуть?
— Где Хьюг? — холодно процедил он. Но Элоиза не подняла глаз от шитья:
— Мой младший сын наконец приехал, однако, кажется, забыл правила обычной вежливости, которым я так упорно старалась научить его.
Гаррик проглотил упрек. Улыбнувшись, он наклонился и поцеловал мать.
— Легко забыть, когда ни один викинг не оказывает подобных почестей своей матери.
