Фиона Макинтош - Возвращение в Прованс
Однако, по иронии судьбы, прежде чем фон Шлейгель попал во Францию, его направили в Ференвальд, лагерь для перемещенных лиц в Баварии, построенный узниками, работавшими на химических заводах компании «ИГ Фарбен». Он ни разу не выдал себя, говорил только по-французски, лицо его выражало постоянное недоумение. Несколько месяцев он провел в Швеции, а затем его наконец-то отправили во Францию, где он год пролежал в госпитале, неделю за неделей притворяясь, что его состояние постепенно улучшается. Наконец он заявил, что вспомнил свое имя: Фредерик Сегаль. Администрация госпиталя навела справки и подтвердила, что среди узников Аушвица-Биркенау действительно числился заключенный с таким именем. Фон Шлейгель тщательно выбрал себе жертву: Фредерик Сегаль и остальные шесть членов его семьи попали в концентрационный лагерь, где родителей и бабушку с дедушкой уничтожили сразу после прибытия, как слишком старых. Младшего брата расстреляли за попытку к побегу, а семь месяцев спустя старшего брата, страдавшего дизентерией, отправили в крематорий. Из всей семьи уцелел только Фредерик, да и то только до тех пор, пока фон Шлейгель не счел его самым подходящим кандидатом для создания собственного прикрытия, следуя принципу «прячься на виду».
Во Франции фон Шлейгель решил обосноваться на юге, в хорошо знакомом ему регионе. Сначала он поселился в Авиньоне, затерявшись среди жителей крупного города, но потом, осмелев, переселился в свой любимый городок. Все, что ему оставалось – подобрать себе достойную жену, женщину из приличной семьи.
Фон Шлейгель, скрывшись под новой личиной, запретил себе вспоминать прошлое и свое настоящее имя. Он жил и действовал как Фредерик Сегаль, для друзей – Эрик. Он помогал по хозяйству местным зажиточным семьям и за год познакомился с тремя подходящими вдовицами с прекрасной репутацией. Одну из женщин он отверг по причине ее молодости и сосредоточил все свои усилия на двух – Гвенолин и Анис, – с приторной, обольстительной заботливостью предлагая им свою помощь в мелких хозяйственных работах, по ремонту, починке и уходу за садом. Когда мать Гвенолин умерла, оставив дочерям в наследство значительную сумму, фон Шлейгель окончательно удостоверился, что лучшей невесты он не найдет: невысокая тридцативосьмилетняя толстушка отличалась напористым характером и мечтала выйти замуж.
После войны на юге Франции крепкие, здоровые холостяки были нарасхват, и у женщины не первой молодости никаких шансов не оставалось. Эрик Сегаль, вскружив Гвенолин голову, решил убедиться в силе ее чувства и в один прекрасный день объявил, что уезжает из Воклюза.
– Хочу подыскать себе достойное занятие, – признался он. – До войны я жил в Париже, преуспевал… Наверняка был уважаемым человеком, хотя и не помню, чем именно занимался. Вряд ли я был садовником или чернорабочим. Все говорят, что у меня бухгалтерские способности…
– Ах, Эрик, как же я без вас! – вздохнула Гвенолин, заботливо наливая ему чашку кофе.
– Не волнуйтесь, без помощников вы не останетесь, желающие быстро найдутся, – подмигнул он.
– Нет, не хочу я посторонних в дом пускать, – зарделась Гвенолин. – Я вам доверяю.
– Да, вы правы. Простите мою дерзость, – с нарочитым смущением произнес фон Шлейгель. – Но мне надо о будущем подумать. Я человек в возрасте, хочется вернуть отобранное войной.
– Ах, милый Эрик, не уезжайте, прошу вас, – умоляюще попросила она, осторожно коснувшись его руки.
Он с напускным изумлением взглянул на ее пальцы, пристально посмотрел в глаза и, запинаясь, пылко выпалил:
– Правда? О Гвенолин! Мне так хочется вас поцеловать…
Она с готовностью подставила губы. Он с притворной неловкостью чмокнул ее и с печальной улыбкой признался:
– Я мечтал об этом с нашей первой встречи.
Обрадованная Гвенолин раскрыла ему объятья: завидные женихи не обивали пороги почти сорокалетней вдовицы с напористым характером. Вдобавок, красотой она не отличалась. Эрик Сегаль – мастер на все руки, человек надежный, хозяйственный и рассудительный – завоевал ее сердце, попросил ее руки, и Гвенолин с готовностью согласилась.
Так завершилось превращение начальника криминальной полиции гестапо Хорста фон Шлейгеля в мсье Фредерика Сегаля, любящего мужа, заботливого отца и уважаемого жителя французского городка Фонтен-де-Воклюз.
– Эрик? – окликнула его Гвенолин. – В чем дело? В кафе полно посетителей, а ты стоишь как вкопанный. Кто звонил?
– Журналист, помнишь, я тебе говорил. Мы с ним завтра встречаемся.
– Вот и славно. – Она похлопала его по руке. – Ты как себя чувствуешь?
– Прекрасно, – ответил он и направился обслуживать посетителей, но тайные сомнения не отступали. Двадцать лет фон Шлейгель вел себя с чрезвычайной осторожностью и не собирался отметать подозрения, храня свое преступное прошлое в секрете.
Глава 28
В предрассветных сумерках Люк добрался до предместья Фонтен-де-Воклюза. В город он собирался войти пешком, а потому оставил машину на проселочной дороге, под сенью деревьев у поворота. Ночью подмораживало, и Люк с благодарностью вспомнил Дженни. В Лондоне дочь повела его в магазины мужской одежды на Савильроу, где он неохотно приобрел себе повседневный костюм в «Мосс броз», но восхищенно замер в «Бабуре», увидев на витрине темную вощеную куртку.
– Всю жизнь о такой мечтал! – признался он. – Самая подходящая одежда для Оркнейских островов, да и в Истбурне она бы не помешала. Жаль, у нас тогда денег не было…
Дженни хитро посмотрела на отца.
– Ага, вас тогда любовь грела, – поддразнила она. – Покупай.
Он удивленно взглянул на дочь.
– Покупай, не тяни, – настойчиво сказала она. – Ты на себя никогда денег не тратишь. А куртка очень хорошая, мне нравится. Зимой тебе пригодится.
В северной Тасмании зимы и вправду холодные и сырые, поэтому Люк поддался на уговоры и сейчас радовался удачной покупке: ноябрьская ночь в горах Люберона выдалась промозглая. Он поплотнее обмотал вокруг шеи черный кашемировый шарф – подарок Лизетты на давнее Рождество – и натянул на уши черную вязаную шапочку, пряча белокурые пряди. Он подумывал выкрасить волосы хной или зачернить их ваксой, для маскировки, но в присутствии Дженни это было невозможно. Вдобавок, он надеялся, что в нужный момент фон Шлейгель поймет, с кем имеет дело. Люк закинул на плечо рюкзак и отправился в путь, пользуясь своими великолепными способностями к ориентации на местности, которые во время войны оказали ему незаменимую помощь в горах. В темноте крутая каменистая дорога была опасной, но Люк светил под ноги фонариком.
