Лаура Кинсейл - Госпожа моего сердца
— Если бы она и вправду хотела этого, то ты давно бы была мертва. — Он откинулся, допивая свой эль. — Она бы сказала мне, чтобы я занялся тобой.
— Так она мне и сказала, что натравит тебя на меня. Но только не сказала, когда. Добавила, что не заставит страдать меня в ожидании смерти очень долго!
Он рассмеялся.
— Все правильно. И что же ты, гусыня, сделала? Удрала, то есть поступила именно так, как она и хотела.
Кара яростно посмотрела на него.
— Точно так же, как и ты, Навона.
Он кивнул. Его улыбка преобразилась и стала зловещей.
— Да, я тоже удрал. И мне за это придется расплатиться сполна, если только я не смогу исправиться.
Его взгляд устремился куда-то вдаль. Дважды, пока они спали в том сарае, она просыпалась ночью от какого-то тихого звука, ей казалось, что это плач. Значит, он плакал. Но, может быть, впрочем, это был только сон.
— Что ж, — продолжил он, — она перехитрила саму себя. Она совсем не собиралась для своей охраны выбрать человека, который ей достался. Скорее всего, этот «зеленый» парень, в конце концов, бросил ее или же, что более похоже на истину, был убит бандитами, когда он один защищал ее. Мне кажется, что теперь нам надо найти хороший выкуп, заплатить его и добиться, чтобы ее выдали нам, связанную по рукам и ногам шелковыми лентами.
— Может быть, ее убили, — сказала Кара, неожиданно почувствовав себя виноватой.
— Они, конечно, все глупы, но не настолько. Она стоит так много богатства, как им еще и не приходилось мечтать. И, могу поклясться, они быстро узнали об этом. Конечно, они вернут ее за хорошие деньги.
— Святая Мария! Если ты так хочешь спасти ее, иди и попроси принца того города Честера, чтобы он помог тебе.
— Города не имеют здесь принцев. Я не знаю, кого они тут имеют, но я уверен, что, кто бы ни правил в непосредственной близости от этого гнезда преступников и бродяг, он не будет стремиться окончательно портить с ними отношения. А потом, даже если она и одурачила меня своими проклятыми трюками насчет болезни, то все равно, чума может гнездиться в больших городах. Хотя, как выясняется, сельская местность пока чиста. Нет же, мы будем действовать из собственных владений принцессы, где можем как-то управлять событиями.
— Я не могу пойти в этот замок! — Кара Старалась сохранить внешнее спокойствие, поскольку на нее все время смотрела жена хозяина этого места. Правда, здесь никто не говорил на цивилизованном языке, за все время путешествия она слышала лишь несколько слов на ломангм французском. Но было видно, что иностранцы здесь им не в диковинку. Это могло означать, что здесь уже побывали люди из основного каравана Меланты, в котором ехала зе свита. Отсюда до замка Боулэнд было всего лишь час езды, если верить этой глупой жене хозяина. — Что, если другие уже приехали сюда?
— Ха! Ты разве не знаешь, кого она поставила командовать караваном? Содорини, этого старого дурака! Да они же поедут такими окольными путями, что не попадут сюда еще несколько недель. А чего ты, собственно, опасаешься?
— Я… — Она неожиданно замолчала. Покрытое тенями лицо Аллегрето растеклось в улыбке.
— Так кто же это, гусыня Монтеверде?
Она сделала еще один глоток неприятного эля.
— Кара, — произнес он, пока еще терпеливо, — неужели ты не понимаешь, что я знаю, что среди них есть еще один человек Риаты? Но у тебя нет выбора, уверяю тебя. Переходи к нам. Мы не охотимся за чужим, не так, как эти собаки Риаты. А Монтеверде исчезнут навсегда. — Он наклонил ся над столом. — Я обещаю, что поговорю с моим отцом. И, если твоя сестра еще жива, мы освободим ее.
— Ты не можешь обещать мне этого, — ответила она.
Он пожал плечами.
— Не могу, потому что, может быть, ее уже нет на этом свете.
— Ты не можешь обещать за Навону, — она скривила свои губы. — Он разбил мою семью. Моя мать умерла от позора, а мой отец…
— Был дурак, — спокойно заключил за нее Аллегрето. — Если бы он заботился о своей семье, то сделал бы то, о чем его просили.
Она почувствовала такую ярость, что отвернулась, не в силах вымолвить ни слова, чтобы защитить своего отца. Она не знала, что требовал от него Навона. Но она знала, что против него было сфабриковано обвинение, за что его пытали, пока он не умер. И знала, что это было дело рук Навоны. Она вскочила из-за стола и вылила всю жидкость из кружки в огонь.
— Я не могу иметь Дело с Навоной.
Он вскочил так же быстро, как и она, почти одновременно с ней.
— Кара. — Он встал между ею и дверью.
— Не могу, — повторила она.
— Кара!
— И не хочу.
— Нет, Кара, пожалей меня.
— Тебя? — взвизгнула она. — А кто пожалел моего отца или мать? Кто хоть когда-нибудь пожалел меня или мою сестру? Нет. Почему же я должна жалеть тебя, такого отъявленного негодяя, каков ты есть?
— Кара, — сейчас он почти умолял ее, — ради всего святого! Мне же придется убить тебя!
Она затихла. Это было ясно и без его напоминания, и тем не менее она была потрясена. Он заманил ее в ловушку. Она была сейчас в комнате. Дорогу к двери преграждал он. Она посмотрела на кинжал, который висел у него сбоку.
— Только не пробуй, — сказал он. — Не пробуй Делать этого, прошу тебя.
МУРР…. Из кучи тряпья поднялся кот. Он стал потягиваться, и Кара на мгновение перевела на него взгляд. Затем она снова посмотрела на Аллегрето. У того в руках уже был стилет. Женщина закричала и забилась в угол.
— Только скажи. — Его рука пока еще некрепко сжимала кинжал. — Только скажи, что ты с нами. Я поверю тебе.
От огня валил сильный дым.
— Я не могу. Ни за что на свете.
Из его груди вырвался тот же самый грустный звук, который она слышала ночью. Его пальцы плотнее улеглись на рукоятке. Лезвие приподнялось.
— Неужели ты так ненавидишь меня?
— О да. Больше, чем ты думаешь!
— Я спасу твою сестру. Клянусь своей душой что спасу ее.
— У тебя нет никакой души. — Ее трясло. — Лжец и убийца. — Она сделала несколько шагов по направлению к двери. — Ад поглотит тебя.
Он шагнул ей наперерез. Кара вздрогнула. Ее гордость быстро исчезла, превращаясь в позорный страх. Он схватил ее за руку. Кончик кинжала уперся ей в бок, и она почувствовала его острие сквозь грубую материю. У нее на шее пульсировала жилка. Она тряслась так сильно, что острие ножа покалывало ее. На глаза наворачивались слезы.
— Ну, давай же, Навона! — Ее губы судорожно поджались, обнажив зубы.
Он не спускал с нее своих черных красивых глаз. Кончик кинжала снова уколол ее. Она дернулась.
— Прекрати! — закричала она. — Прекрати мучить меня!
— Значит, ты с нами?
— Нет, я убью тебя при первой же возможности! — Ее охватил страх. В последнем бессмысленном, безумном и безнадежном усилии найти защиту, она прокричала: — Я работаю на Риату. Я плюю на имя Навоны. Я хочу, чтобы оно навсегда исчезло с лица земли!
