Жаклин Монсиньи - Флорис. Флорис, любовь моя
— Прошу вас, монсеньор, — говорил швейцарец одному из кардиналов. — Вам нельзя, господин граф. Пожалуйста, посторонитесь, мадам. Ах, госпожа герцогиня, вас ждут.
Флорис зачарованно следил за мощной рукой, открывавшей и закрывавшей дверь королевской спальни. Никто из придворных не осмеливался спорить. Флорису казалось, что именно этот верзила-швейцарец и заправляет всем в Версале. По-прежнему стоя в углу, братья, хоть и не поддавались унынию, совершенно им несвойственному, начинали уже сомневаться в успехе своего предприятия. До сих пор все шло слишком легко. Внезапно высокий человек в черном, так насмешивший спутников историей, в которой Флорис с Адрианом не поняли ни единого слова, уловив только намек на семейство де Майи, пристально взглянул на братьев. Простившись с собеседниками легким кивком, он подошел к молодым людям:
— А, вот и вы наконец, господа де Вильнев-Карамей!
Переглянувшись в изумлении, Флорис с Адрианом догадались все же поклониться и поздороваться. Выпрямившись, Адриан спросил:
— Простите меня за нескромность, сударь, но откуда вам известны наши имена?
— О, господа, вы скоро это поймете, но объяснения вам буду давать не я, а другая особа, куда более высокого ранга. Пока же могу сообщить, что я вас знаю и уже дважды видел, — произнес дворянин в черном, в свою очередь отвесив поклон.
Флорис с Адрианом, еще больше удивившись, вновь посмотрели друг на друга.
— Но, сударь, — сказал Флорис, — быть может, вы окажете нам любезность поведать, с кем мы имеем честь разговаривать?
— Разумеется, господа, на это я имею право. Меня зовут Луи-Франсуа-Арман де Виньеро дю Плесси, герцог де Ришелье. Я маршал Франции и внучатый племянник великого кардинала. Ваш покорный слуга, господа!
Флорис с Адрианом еще раз поклонились. Флорису казалось, что эти поклоны не кончатся никогда.
— Я вижу, господа, — добавил Ришелье, — что при дворе вам все в нэвинку. Мэгу ли я чем-нибудь вам помочь?
— Конечно, господин герцог. Мы с братом приехали сюда из Парижа…
— Где вы дрались с грэфом де Нобрубом на Новом мосту, — сказал Ришелье.
— О, вы об этом знаете, господин герцог?
— Да, — ответил Ришелье, — я подоспел к кэнцу схватки… и грэф мне обо всем рэссказал.
Флориса с Адрианом очень удивляла странная манера герцога заменять одни гласные на другие.
— Смотрите, — вскричал вдруг Ришелье при виде одной дамы, — вот еще эдна эсоба с шлейфом!
— Эсоба с шлейфом? — переспросил Адриан.
— Господа, — промолвил Ришелье, — вы оба мне очень симпатичны, и я займусь вами. Прежде всего нужно избавиться от провинциальных мэнер, которые бросаются в глаза.
Флорис, покраснев от гнева, метнул на герцога угрожающий взгляд.
— Ну, господин шевалье, — со смехом промолвил Ришелье, — не надо сразу впадать в ярость. Я сэбираюсь дать вам обоим урок. Здесь говорят иначе, нежели в Париже или во Франции. Никогда не употребляйте слов «в Версале» или «при дворе» — говорите «в этих краях». Кошелек с золотыми луидорами называйте «кошель с луи». Произносите «шэмпанское» и старайтесь произносить все гласные не так, как это свойственно обычным людям. Возвращаться вы будете не к себе домой, а в дом. Наконец, вместо согласной «л» вставляйте «в», и тогда все признают вас за своих. Что до эсобы со шлейфом, то эта дама из провинции, ибо платье у нее гораздо длиннее, чем принято в этих краях.
Флорис с Адрианом очень внимательно слушали герцога, а тот, доброжелательно взглянув на них, вздохнул:
— Да, вы мне очень, очень симпатичны. Только поэтому я трачу на вас время и не жалею сил ради вашего воспитания.
— Господин герцог, — с полной серьезностью произнес Адриан, — позвольте выразить вам нашу признательность.
— Ваши нэставления, господин герцог, — добавил Флорис, — нэвсегда останутся в моем сердце.
— Слава Богу, — Ришелье возвел глаза к небу, — эти способные юноши все схвэтывают на лету. Вы пэнравитесь Фреро.
— Ваш урок еще не закончен, господин герцог, — промолвил Адриан. — Кто такой Фреро?
— В этих краях очень любят давать прозвища, — пояснил герцог, не ответив на вопрос. — Госпожу де Люин называют Плутовкой, графа д’Аржансона — Младшим, а вашего покорного слугу — Шельмой-Папочкой. Что же касается Фреро, — добавил Ришелье с улыбкой, — то вот и он.
Дверь королевской спальни распахнулась, и Флорис сразу же узнал графа де Нобруба, который вышел в гостиную «Бычий глаз» в сопровождении маркиза де Вильпая и прочих вельмож.
— Фреро и граф де Нобруб одно лицо! — прошептал Флорис.
— Да, — сказал Ришелье, улыбаясь и кланяясь очень низко, как и все остальные придворные. — К тому же Фреро… это король!
Флорис вздрогнул всем телом. Значит, соперником его на Новом мосту выступал не кто иной, как Людовик XV собственной персоной! Король, которому юноша мечтал служить верой и правдой. Братья в унынии переглянулись. Несмотря на всю свою храбрость, оба ощутили сильнейшее желание спрятаться за одной из драпировок, а еще лучше — провалиться сквозь землю. Ришелье иронически наблюдал за ними. Флорис, уязвленный этим, гордо выпрямился, чтобы с достоинством встретить взгляд короля, а тот с холодным высокомерием оглядывал присутствующих. Казалось, монарх не обратил никакого внимания на маленькую группу в углу, где стояли герцог де Ришелье и братья де Вильнев.
«Ого! — подумал Адриан. — Дело плохо. Если нас узнают, то не миновать нам ссоры с королем».
«Господи! — подумал Флорис. — Я так хотел сражаться и умереть за монарха, а сразился с ним самим».
Сердце Флориса мучительно заныло. Он проклинал себя, что не догадался, кто такой граф де Нобруб. Как мог он не почувствовать, что этот красивый насмешливый юноша — его обожаемый король? Впервые в жизни Флорис ощущал неловкость и был недоволен собой. Король же ледяным тоном обратился к одному из сопровождавших его вельмож:
— Герцог де Люин, после полудня мы отправляемся на охоту в Марли. Не угодно ли вам составить нам компанию?
Если у Флориса и оставались еще сомнения, то теперь они развеялись. Он сразу узнал этот странный хрипловатый голос. Еще на Новом мосту юноша подумал, что никогда не забудет столь необычный тембр. Красота и молодость короля потрясли Флориса. В самом деле, в двадцать четыре года монарх по праву носил прозвище Людовика Желанного, и к нему тянулись все сердца — мужчины жаждали отдать ему свою шпагу, а женщины — любовь. Король, еще раз обернувшись, на секунду задержал взор на Флорисе и Адриане. В лице его не дрогнул ни один мускул, и Флорис поразился блеском этих черных бархатных глаз. Затем король все с тем же скучающим видом взглянул на герцога де Люина, а тот низко поклонился со словами:
