Энн Чемберлен - София - венецианская заложница
Сафи и я сопровождали принцессу как хранители чести в этой первой ее встрече с суженым. Двух мужчин на диване охраняли два огромных верзилы. Все во дворце знали их не только из-за их размеров, но еще и потому, что они были немыми.
Паша Соколли разложил на низком столике перед собой три предмета. Его лицо было сосредоточенным. Такую же маску на лицо он, вероятно, надевал, когда выжигал глаз Сумасшедшему Орхану.
Два из этих трех предметов были кинжалами. Третья вещь, которая лежала посередине прямо напротив Есмихан, была шелковым шнурком. Кровь турка не может быть пролита, несмотря на преступление. Она может быть задавлена.
Последовала мучительная тишина. Возможно, в это время мы должны были защищаться, но Есмихан только покорно наклонила голову. Ей было стыдно стоять перед своим суженым. Теперь она была уверена в том, что за случившееся с ней в хижине разбойников она достойна смерти.
Я тоже не мог придумать, что сказать. Моя госпожа была невинна, но для нее было бы легче умереть, чем терпеть это чувство вины и унижения. Что касается Сафи, ничего нельзя было сказать в ее защиту, но винить ее тоже было нельзя, потому что это подписало бы смертный приговор и нам.
Сафи тоже ничего не говорила. Я думал, что она наконец-то почувствовала свою вину. Теперь-то я знаю, что молчала она лишь по той простой причине, что не понимала, что ей надо защищаться.
Паша Соколли пристально и сурово смотрел на нас. Он обязан был выполнить свой долг. Подняв руку, он безвольно положил ее на свое колено. Затем последовали всхлипыванья принца Мурата. Бледная, худая рука стряхнула слезинку с ресниц.
— Десять дней, — сказал принц с содроганием, — десять дней мы обыскивали эти холмы, мой ангел, мое сокровище, и не могли найти вас. Что я пережил, — слезы сдавили его горло, — в эти десять дней…
Сафи говорила тихо, и казалось, что она пытается заигрывать с ним.
— Но я опять с вами, мой принц, мое очарование и сила. Давайте поблагодарим Аллаха и возрадуемся.
— Возрадуемся! Ты сведешь меня в могилу, — принцу снова не хватило воздуха. — Я не могу жить без тебя, моя любовь. Моя смерть последует за твоей, моя прекрасная изменница. Моя верность искупит твою неверность.
— Моя смерть… — Сафи только сейчас начала понимать, в чем дело.
— Да, да! — Мурат поднялся, чтобы покинуть комнату, и приказал охране. — Убейте ее! Убейте ее первой. Я не могу жить ни минуты больше, осознавая ее неверность.
— Я приговорена к смерти просто из-за подозрений. Это всего лишь подозрения… — Сафи принялась защищать себя. — Разве клятвы в моей вечной верности к вам недостаточно, моя любовь?
Мурат в первый раз посмотрел на нее, окинув взглядом ее всю сквозь вуаль, как любовник может видеть возлюбленную сквозь любую одежду. Он был в нерешительности. Затем он отвел глаза и покачал головой.
— Но все эти десять дней, — сказала Сафи, — все эти десять дней я думала, что моя жизнь закончится без тебя. Есмихан и я были под пристальным надзором и защитой Виньеро — Абдулы, евнуха.
У меня не было ни малейшего желания защищать дочь Баффо. Но она, как всегда, переложила всю вину на меня, а я не хотел принимать ее. Нет, только не перед самой смертью. Я должен был что-то сказать. На меня смотрело пять пар глаз, и только небеса знали о моей невиновности.
— Мне очень понравились бани в Иноне, — сказал я, — и это напомнило мне сейчас, как Аллах может определить вину в данном случае. Как гласит традиция, невиновная женщина может пройти вдоль бассейна, полного мужчин, без ущерба для себя, в то время как у виновной…
Я посмотрел на Софию Баффо, и она незаметно раздвинула вуаль, чтобы встретиться со мной взглядом. Под шелком ее глаза были похожи на твердые скорлупки от миндаля. Мне пришлось отвести взгляд.
— …а у виновной вся ее вина выходит наружу.
Я чувствовал, что мои слова зародили в душе у Есмихан хоть какую-то надежду. Она верила в обычаи и будет рада доказать свою невиновность. Меня не беспокоила моя собственная жизнь или жизнь Сафи. Я боролся за честь и жизнь моей госпожи. И продолжил:
— Возможно, мой господин слышал о такой традиции?
Я читал мысли по лицу моего господина. Он не совсем верил в это суеверие, но он был человек долга и справедливости. Он верил в то, что жертвам надо давать возможность оправдаться, если это возможно.
— Это бабушкины сказки! — взорвался Мурат. — Только глупые женщины и евнухи верят им!
Я пропустил, что произошло между Софией Баффо и принцем. Возможно, дочь Баффо слишком надеялась на ветер в мужской бане. Мне нравится так думать, но мне не понравилось, что мое предложение о доказательстве женской невиновности было отклонено.
— Я не верю этому евнуху, — резко сказал Мурат. — Я не верил ему с самого начала. Мне следовало убить его при первой нашей встрече в Кутахии.
Я видел внутреннюю борьбу на лице паши Соколли. Он дотронулся до кинжала, острие которого было направлено мне в сердце.
А тем временем Мурат продолжал:
— Кроме того, чего стоит один евнух против дюжины разбойников в течение целых десяти дней? Разбойников, которым наплевать на честь, с ножами мести наготове. Если бы он был даже великаном, я не верю, не могу поверить, что этот Абдула смог защитить тебя.
«Да, убей нас всех, — думал я, наклоняя голову. — Я хотел умереть в течение шести месяцев и теперь. Лучше поздно, чем никогда. И сейчас самое подходящее время».
Под своей вуалью Сафи покусывала губы. Этого не было заметно, но это помогало ей сосредоточиться.
— Моим клятвам вы не верите, — сказала она, обращаясь к принцу (и можно было чувствовать прекрасный поцелуй ее влажных губ в этих словах), — так же как вы не можете проверить знаки невинности на моем теле, потому что, Аллах мой судья, я все его отдала только вам — с радостью и верой — в ночь на Ид ал-Адху.
Мурат отвернулся со вздохом, как будто его ударили.
— Да, на моем теле нет следов доказательства моей невинности, — повторила Сафи, — но все же на теле Есмихан они есть. — Она остановилась, чтобы все могли понять смысл ее слов. Затем она продолжила: — Мой принц, ваша сестра и я прошли через этот ад вместе. И, молю Аллаха, мы вместе нашли спасение — невредимыми. Проверь мою невинность ее непорочностью. Пожалуйста. Выдай ее замуж за благородного пашу, как и планировалось. И проверьте ее невинность. Я клянусь своей и ее честью, что вы с легкостью обнаружите это доказательство. Тогда вы не будете сомневаться в правдивости моих слов.
Проверьте! Если брачное ложе не будет окрашено кровью, то вы с легкостью сможете убить нас, всех троих. Если же вы найдете кровь, то будете знать, что наш охранник, Абдула не зря получил ранение в руку, так как он защищал нас собственным телом. Его стараниями и помощью Всемогущего нам удалось избежать той участи, которую вы навоображали себе тут. Вы узнаете, что вы можете встречать нас без стыда, но с радостью, — закончила Сафи гордо.
