Кэт Мартин - По велению сердца
Она не ожидала увидеть здесь представителей высшего лондонского света, которые собрались, чтобы насладиться изысканным зрелищем.
Выглянув из окошка кареты, она увидела длинную вереницу простых повозок, доставивших осужденных к месту казни — каждый из этих несчастных восседал на своем гробу.
— Джейсон… О Боже мой!
Даже издалека он казался выше всех остальных. В развороте плеч, в его прямой спине не было ни капли слабости, как она и ожидала.
Когда повозка с Джейсоном остановилась, вокруг собралась толпа народа — от последних оборванцев до самых родовитых членов высшего общества. Благородные дамы рассматривали его в театральные бинокли. Из роскошных портшезов выбирались светские хлыщи в башмаках с серебряными пряжками и плотно обтягивающих их тела атласных брюках. Дамы в заморских шелках и кавалеры в бархатных костюмах стояли рядом с торговцами в будничных одеждах, с молочницами и проститутками.
Тайбернский холм находился рядом с Мраморной аркой. Как любой лондонец, Велвет знала о нем, но не представляла, какое зрелище ждет ее в реальности. Не думала, что праздные зеваки пляшут и улюлюкают, когда палач набрасывает веревочную петлю на покрытую колпаком голову осужденного. Ей бы не пришло в голову, что можно распевать песни или спокойно глазеть, когда в нескольких футах умирают люди.
Она не предполагала, что здесь можно продавать печеные яблоки. Пожилая женщина пробиралась сквозь толпу, неся в руках оловянную жаровню, заполненную углями, и корзинку яблок на голове.
Велвет всю передернуло — она боролась с приступом тошноты. Порыв ветра унес волну запаха, и она снова выглянула из окошка кареты.
Вдоль повозок расхаживал викарий, читая молитвы тем, кто в них нуждался. Джейсон спокойно ждал своей очереди, не глядя по сторонам, равнодушный к окружающему его столпотворению, словно этой толпы и не существовало. Все, что в этот момент могла сделать Велвет, — это удержать себя, чтобы не броситься к нему и не коснуться его руки в последний раз в жизни.
Она стала искать взглядом Люсьена, уверенная, что он уже здесь, но так и не увидела его. Возможно, это было к лучшему: он вряд ли бы одобрил ее появление здесь.
Велвет снова посмотрела на высокую фигуру своего мужа. Какое-то движение в веренице экипажей, стоящих вдоль дороги к вершине холма, привлекло ее внимание. Велвет узнала родовой герб Карлайлов — большие золотые буквы, сверкнувшие на дверце кареты. Даже на расстоянии она услышала смех Эвери и крики попрошаек, столпившихся вокруг него.
Волна гнева захлестнула ее. Ярость быстрее погнала кровь по жилам, разбила оцепенение, в котором она пребывала, впервые за много дней вдохнула жизнь в ее тело. Эвери тоже был здесь. Он пришел полюбоваться на то, как будут вешать его брата. Ярость застилала ей взор, и она видела только безжалостного негодяя герцога, человека, который сейчас убивал ее мужа.
Велвет нащупала изящную серебряную ручку на дверце кареты, повернула ее, открыла дверцу и принялась спускаться по узеньким железным ступенькам.
Повозка неторопливо покачивалась, лениво поднимаясь к вершине холма. До Джейсона едва доносилось побрякивание тяжелых железных цепей, которыми он был прикован за ногу к деревянной перекладине повозки. Руки его тоже были связаны. Из-под веревки, глубоко врезавшейся в кожу запястий, проступали капельки крови.
Джейсон не обращал внимания на боль. Он был готов к ней. Но он хотел, чтобы его смерть не омрачалась таким сожалением, была бы исполнена примирения с судьбой. Но трудно уходить из этого мира, оставляя неотмщенной смерть отца, трудно оставлять в нем Велвет. Она нуждалась в нем так же, как и он в ней.
Теперь он понимал это; к сожалению, понимание пришло слишком поздно.
Сопровождавший его стражник отомкнул замок цепи:
— Пошевеливайся, парень. Ты же следующий, не видишь, что ли.
Несмотря на понукания стража, шаги его остались неторопливыми, он двигался со своим обычным достоинством, сохранив его даже в оковах. И все же оказался у подножия эшафота чересчур быстро. На минуту остановившись, Джейсон глубоко вздохнул и начал долгий подъем по лестнице на эшафот.
Сердце Велвет рвалось из груди, кровь бурлила в венах. Она начала пробираться вперед, страстно желая, чтобы у нее сейчас в руках оказалось оружие: ею двигала одна только ярость, овладевающая ею тем полнее, чем ближе становился момент казни мужа.
Она почти подобралась к четырем серым псам, стоявшим у кареты и фыркающим при виде беснующейся шумной толпы, когда похожая на птичью лапу рука сжала ей запястье. Костлявые пальцы остановили ее всего в нескольких футах от заветной кареты. Ослепленная яростью, она несколько мгновений стояла, не понимая, что происходит.
— Подайте пенни слепому, — заныл нищий, протягивая оловянную чашку для подаяний.
Он был в лохмотьях, один затянутый бельмом глаз невидящим взором уставился на нее, другой был закрыт упавшим на лоб клоком волос.
— Подайте монетку несчастному.
Она отвернулась от попрошайки.
— Помогите старику, леди, — снова заныл попрошайка. — Подайте на кусок хлеба.
Взгляд ее обратился к Джейсону, и рыдания опять перехватили горло. Она думала, что никогда уже не сможет заплакать. Стерев слезы со щек, достала из кармана юбки небольшой кошелек с несколькими мелкими монетами и бросила одну из них старику в чашку.
— Спасибо вам, миледи, — сказал нищий, выпрямившись и став выше, как ей показалось. Он был так худ, что кости чуть не прорывали материю его рубахи. Он отбросил со лба прядь волос. — У вас доброе сердце, миледи, такое же, как и у вашего мужа. Он всегда давал мне монетку, когда заходил в «Соколиное гнездо». Не то что его брат. Ничего общего. Один только я видел их тогда, миледи, и я написал вам записку. Все тогда сделал его брат, именно он убил старого герцога в ту ночь в гостинице.
Какое-то мгновение Велвет не могла шевельнуться. Ноги у нее подкосились, во рту пересохло.
— Вы видели его? Но как это возможно? Ведь вы же слепы!
— На один глаз, милочка, но другим-то вижу все.
— О Боже мой!
Она схватила старика за руку и устремилась вперед, боясь, что он вырвется и пропадет в толпе. Но он с готовностью последовал за ней, когда она стала пробиваться к ведущей на эшафот лестнице, расталкивая столпившихся около виселицы зевак. Карманники и головорезы, воры и проститутки расступались перед ней, пропуская вперед.
— Пропустите! — кричала она. — Я должна успеть!
Похоже, толпа услышала отчаяние в ее голосе, потому что люди пропускали ее. Велвет тащила за собой старика, молясь, чтобы не опоздать, чтобы его слова возымели свое действие на судей.
