Татьяна Романова - Лисичка
— Пой что хочешь, полагаюсь на твой вкус, дорогая, — предложила Долли, — кстати, я рассчитывала и на Джона, я слышала, как он свадьбе он тихо подпевал оркестру — у него изумительный баритон.
— Но я никогда не пел на публике, — смутился молодой человек. — Я тоже обожаю Моцарта, и мог бы спеть в дуэте, но один пока петь не решусь.
— Можно спеть вдвоем дуэт из «Волшебной флейты», а еще я спою арию Царицы ночи, — предложила Генриетта, — мы можем после ужина порепетировать, я играю эти арии по памяти.
Джон согласился, а Долли поймала благодарный взгляд мужа. Теперь нужно было прояснить ситуацию с костюмами, обеспечение которыми были поручено Кате.
— Катя, а что за костюмы ты нам привезла?
— Я всем заказала русские костюмы, и наша мастерская на неделю остановила все остальные работы. Я рисовала Луизе эскизы, и она специально ездила в православный храм, смотрела на иконы и церковное облачение, чтобы понять национальный колорит. Все костюмы принесли в мою гардеробную, после ужина можно пойти посмотреть.
Долли так хотелось посмотреть костюмы, что она еле дотянула до десерта, и когда по английской традиции дамы поднялись из-за стола, она повела всех не в гостиную, а в комнату княгини.
— Мы сшили княжеский парчовый кафтан с широким кушаком для Алексея и три сарафана: алый — для меня, изумрудно-зеленый — для тебя и золотистый — для Лизы. Для тетушки мы сшили костюм боярыни с бархатной шубкой и шапочкой, — рассказывала Катя, отодвигая платья на вешалках, показывая костюмы. — Луиза сшила для себя костюм королевы Марии Медичи, но я не думала, что ты разрешишь и девушкам участвовать в празднике. Ни для Даши, ни для Генриетты нет нарядов.
— Отдайте мой костюм одной из них: я попросила Луизу сшить для меня костюм цыганки, и завтра на балу буду всем предсказывать судьбу, — сказала Лиза, посмотрела на сестру и невестку и робко улыбнулась.
— Ну, хорошо, отдадим его Даше — у вас похожие фигуры, а для Генриетты и Джона найдем в кладовых костюмы прошлого века, для Моцарта это — то, что нужно. Спускайтесь в гостиную к мужчинам, а я пойду искать миссис Грин.
Вдвоем с экономкой Долли открыла старые сундуки с одеждой отца и матери герцога. Довольно быстро она подобрала пышное платье из серебристой парчи и голубой камзол с вытканными серебряными цветами. Длинный серебристый жилет, похожий по рисунку на ткань платья, объединил оба наряда в единый ансамбль. Долли собрала вещи и попросила экономку привести их в порядок и отнести в комнату лорда Джона и герцогини де Гримон.
Спускаясь вниз, она услышала пение, и поняв, что все ее гости в музыкальном салоне, пошла туда. Голос Генриетты, как всегда, производил ошеломляющее впечатление: сильное сопрано необыкновенного ангельского тембра завораживало, унося душу слушающих в мир грез. Девушка пела арию Царицы ночи из оперы «Волшебная флейта», ее голос взлетал, казалось, до невозможных высот, а потом мягко опускался, без малейшего напряжения. Долли подошла к дверям и остановилась, боясь помешать. Дамы разместились в креслах перед невысоким помостом, на котором стояли рояль и арфа. Генриетта сидела за роялем, лорд Джон стоял рядом. Катя и Алексей, взявшись за руки, расположились на диванчике у стены, только герцога не было видно. Вдруг сильные руки обняли ее сзади, а теплое дыхание согрело волосы на макушке.
— Где ты так долго была? — прошептал на ухо жене Чарльз, — я тебя потерял.
Долли прижалась к мускулистой груди мужа и замерла, ей показалось, что она — в раю, а ангелы поют ей об этом. Девушка попробовала заглянуть в свою душу, чтобы понять, что с ней, почему ей так хорошо рядом с мужем, но тут же отбросила эту мысль, решив, что пусть будет то, что будет.
Генриетта закончила, и все восторженно зааплодировали. Потом они пели дуэтом с лордом Джоном, у которого действительно оказался прекрасный сильный баритон, красиво оттеняющий голос девушки; он знал наизусть все слова дуэта, и выступление прошло блестяще.
— Тебе не кажется, что Джон серьезно интересуется музыкой? Он знает наизусть слова, а это значит, что он часто слушает эту оперу, или поет по нотам. — Долли спросила, не поворачиваясь, он была уверена, что муж ее услышит, такая нежная сильная связь вновь установилась между ними.
— Ты права, дорогая, я тоже об этом подумал — сам он мне ничего не говорил о своем увлечении музыкой, но Джон вообще не очень откровенен со мной, — тихо сказал на ухо девушке Чарльз, и теплое дыхание снова согрело ее кожу.
Генриетта закрыла рояль, гости начали вставать со своих мест, и герцог легонько подтолкнул жену вперед, выразительно приподняв брови.
— Браво, вы пели замечательно, — сообразив, что нужно говорить, заявила Долли, — я нашла для вас обоих костюмы, их уже отнесли в ваши комнаты. Если они вам подойдут, то значит, к завтрашнему дню у нас всё готово. Мы можем сейчас идти отдыхать, чтобы встретиться завтра утром.
— Я смогу завтра быстро подогнать костюмы, если кому-нибудь это нужно, — предложила Луиза, все согласились и разошлись по своим комнатам.
Лежа без сна, Долли снова вспоминала сегодняшний день, радостную скачку до озера, нежные объятия мужа, их поцелуй в кабинете — и никак не могла успокоить нервную дрожь. Даже сейчас, когда Чарльза не было рядом, горячая волна заливала ее так, что покалывали кончики пальцев, ей так хотелось снова вернуться в теплые объятия и прижаться к твердым мышцам его груди под шелковой рубашкой. Девушка спросила себя, почему она не может снова спать там, как сегодня, но честно ответила сама себе, что тогда нужно будет сделать выбор. Если она придет сама — значит, она готова сделать брак настоящим.
Но тут же мерзкие картины из рассказа Даши, намертво засевшие в ее памяти, предстали перед глазами Долли, и она содрогнулась. Как же можно совместить то теплое нежное чувство, которое тянуло ее к мужу, и этот ужас животного совокупления, что видела Даша? Девушка не знала, что теперь думать, но было ясно только одно: ее так тянуло в объятия мужа, что она не могла больше противиться этому желанию…
Долли встала, накинула пеньюар, оставленный Зоей на банкетке около кровати, и, босая, нерешительно подошла к двери между спальнями. Ключ был вставлен в замок с ее стороны, но дверь не была заперта. Девушка тихонько толкнула створку — в спальне Чарльза было темно и тихо. Поняв, что муж спит, Долли обрадовалась.
Она на цыпочках подбежала к кровати и, откинув одеяло на том месте, где лежала вчера, скользнула в постель, счастливо вздохнула и закрыла глаза. Через минуту волнение, которое ее сжигало, отпустило девушку и, убаюканная теплом, исходившим от мужа, она расслабилась и быстро заснула. Когда ее дыхание выровнялось и стало медленным и глубоким, Чарльз протянул руку и обнял нежное тело, он осторожно пододвинулся, вдыхая аромат рассыпавшихся по подушке длинных локонов. Страсть вспыхнула в нем летним костром, но он боялся даже пошевелиться, чтобы не испугать это чудо, добровольно пришедшее в его постель. Задремал он только под утро, а когда первые лучи солнца показались над горизонтом, герцог уже поднялся, облился в своей ванной комнате холодной водой и пошел к конюшне. Оседлав Золотого, он поскакал привычным маршрутом, а у озера остановил коня и долго плавал, сбрасывая возбуждение.
