Анна Кэмпбелл - Завоевание куртизанки
– Это несправедливо, – дрожащим голосом возразила она.
Да, несправедливо. Но если он вынужден, он будет играть нечестно ради выигрыша.
По правде говоря, заглянув ей в глаза, он уже знал ответ на свой вопрос.
Но безжалостно продолжал:
– Ты дала мне так много – свое тело, свое доверие, свой покой, свое прощение, много своих тайн. И все же остается что-то, чего ты никогда не говорила.
Она прижалась спиной к инкрустированной двери. В развевающемся розовом платье Верити походила на бабочку, приколотую булавкой. Кайлмор подавил еще одну волну сострадания.
– Вы мне тоже никогда не говорили, что любите меня, – с вызовом ответила она.
Кайлмор пожал плечами.
– Я тебя люблю, – сказал он.
Это прозвучало у него так естественно.
На мгновение ее серые глаза ярко вспыхнули, остановившись на его лице. Неужели так просто и так мгновенно признание в любви привело его к победе?
Верити покачала головой и отвела глаза.
– Одной любви недостаточно.
– Это чертовски много. Ты меня любишь, Верити?
Она беспомощно махнула рукой, и этот жест пронзил его сердце, но Кайлмор напомнил себе, что не должен поддаваться жалости. Ради них обоих.
– Вы знаете, что люблю, – с грустью призналась она.
Еще минуту назад он не был в этом уверен.
«Она меня любит, она меня любит!» – Его сердце пело радостную победную песню.
Теперь Кайлмор уже не потеряет ее.
Он всеми силами старался скрыть свое торжество. Он еще не победил.
– Я знаю, что ты всегда готова принести себя в жертву ради того, кого любишь. Но в данном случае ты заблуждаешься.
Он набрал в грудь воздуха и постарался найти слова, которые убедили бы ее остаться.
– И если уж ты должна приносить себя в жертву, то сделай это, выйдя за меня замуж. Со мною жить нелегко. Ты заслужишь ореол мученицы еще при жизни. Не обрекай нас обоих на вечные страдания только потому, что ты слишком высокомерна, чтобы терпеть осуждение общества.
– Вы изображаете меня такой мелочной, – возмутилась она. – Но я знаю, как высоко вы цените собственный престиж. Вы горды, как Люцифер. Но общество более жестоко, чем вы себе представляете. Вам никогда не приходилось страдать от остракизма. Мне приходилось.
– Я могу жить и со сплетнями, и с намеками. Я не могу жить без тебя, – мрачно ответил он.
То, что она сказала о его тщеславии и мелких интересах, было правдой. Вернее, когда-то было. Лицо Верити выдавало ее волнение.
– Вы словно сам дьявол. – Она отвернулась и, казалось, была готова заплакать. – Вы соблазняете и искушаете меня.
– Выйди за меня замуж, стань герцогиней. Какое значение имеет все остальное? Мы можем поселиться в Шотландии, далеко от сплетен и мирского суда. Мы сделаем свою жизнь полной, интересной и полезной. Основанной на любви.
В ее потемневших глазах было столько муки, что сердце Кайлмора дрогнуло от сознания собственной вины.
– Перестаньте, Кайлмор. Вы – герцог. У вас есть обязательства перед титулом.
Неожиданно он разозлился. Всю жизнь титул был для него проклятием и тяжким бременем. А теперь этот титул грозил лишить его единственного, чего он хотел иметь.
– А как же мой долг перед самим собой? А твой долг? – с яростью спросил Кайлмор.
Он выпрямился и рискнул сделать шаг к ней. Короткая вспышка гнева угасла, когда он увидел, как она несчастна.
– Ты изменила меня, Верити. Сделала из меня другого человека, лучшего, чем я был, пробудила во мне чувство чести, которого не было.
– Честь была всегда, – прошептала она сквозь слезы.
– Если и была, то только ты смогла обнаружить ее. Ты не можешь бросить то, что сделано лишь наполовину. – Он умоляюще протянул к ней руки. – Не отвергай меня, не вынуждай снова стать испорченным герцогом Кайлмором. Раз уж ты занялась моим спасением, твой христианский долг вывести меня на свет Божий.
– Не надо, – попросила она. – Это жестоко. Вы знаете, что между нами возможны только незаконные отношения. А я не смогу быть вашей любовницей после того, как вы женитесь, Кайлмор. Я совершила много грехов, но этого я не совершу.
– Если я не женюсь на тебе, то я не женюсь ни на ком, – тихо сказал он. – После меня больше не будет никаких Кинмерри. Титул умрет вместе со мной.
– Пожалуйста, не говорите так, – взмолилась Верити, отступая от него. – У вас должен быть наследник, чтобы занять законное место в этом мире. Даже если мы поженимся и каким-то чудом я забеременею, наших детей не примут в обществе.
– Наши дети будут красивыми, как и их мать. И достаточно сильными, чтобы добиться своего.
Верити бессознательно поднесла руку к талии, как будто уже носила его ребенка.
Может быть, так и было.
Кайлмор подавил естественный порыв, вызванный этой мыслью, и постарался сохранить рассудительный тон. Угрозы и грубая сила не подействуют на нее. Он добьется согласия Верити лишь тогда, когда она признает, что ни один из них не обладает властью или правом отказаться оттого, чего требует любовь.
– Все равно я уверена, что бесплодна, – с горечью сказала Верити.
– Если это правда, тогда в шотландском замке будут жить только безумный герцог и его красавица жена. – Он сделал еще шаг. – Ты говоришь, общество будет насмехаться над нами. Думаю, ты ошибаешься. По крайней мере все мужчины будут завидовать моему счастью.
Он постарался придать суровую искренность своему голосу.
– Верити, будь смелой. Я люблю тебя. Не сомневайся, это стоит дороже, чем презрение общества.
– Не трогайте меня. – Она отступила назад, хотя он остановился в нескольких футах от нее. – Когда вы касаетесь меня, я не могу думать.
Впервые он улыбнулся.
– Я знаю. Ты должна принять это решение сама. Видишь, какое бремя ты возложила на меня, когда извлекла честь из моей души.
– Так легко было бы сказать «да», – грустно ответила она.
– Так скажи «да», – попросил он, тихонько продвигаясь к ней. – Нам предстоит потрудиться, чтобы восстановить разоренные матерью имения. Нас соединяет любовь. Даст Бог, у нас будут дети, которых надо вырастить и помочь выбрать в жизни свою дорогу.
Он замолчал, но она ничего не сказала.
Он собрался с силами:
– Будь смелой, Верити, ради них, ради меня. И прежде всего ради самой себя. – Затем тихо и настойчиво добавил: – Не покидай меня, mo cridhe. У меня разрывается сердце, когда я думаю, что придется жить без тебя.
Он протянул ей руку. Его рука дрожала. Но что сейчас значила его гордость?
Она отвернулась, сдерживая слезы. Он лихорадочно искал чего-нибудь, что бы окончательно убедило ее остаться.
Но слова были слабым оружием против ее воли.
– О черт! – простонал Кайлмор и отвернулся.
