Элоиза Джеймс - Во власти наслаждения
Она путешествует с огромным количеством одежды, подчеркнул Требл. Слугам пришлось несколько часов снимать сундуки с крыши кареты. По его мнению, это было труднее, чем принимать герцогиню. Девица приехала без собственного постельного белья (как это делают благородные особы), зато привезла сорок восемь шляп, и каждую — в отдельной коробке.
Алекс коротко поблагодарил его и спустился с мраморных ступеней. От облаков, освещенных заходящим солнцем, небо над его головой приобретало ярко-оранжевый цвет; Алекс смотрел на него невидящим взглядом. Им начало овладевать странное чувство беспокойства. Неужели Патрику так быстро надоела Шарлотта? Он сам обладал ею почти три месяца, с гневом думал Алекс, и был глубоко убежден, что был бы счастлив обладать ею еще три — черт! — еще тридцать лет.
Возможно, Шарлотта прервала их отношения. Возможно, она на самом деле любила его, Алекса, и уступила Патрику только потому, что он был ее первым мужчиной. Алекс показался смешным самому себе. О чем он думает? Она спала с его братом ради прошлого? Из-за ностальгии?
Жестокая правда заключалась в том, что он уехал, когда у Шарлотты были месячные, а вернувшись, застал ее беременной. И больше ничто не имело значения — только эти два факта.
Он не ответил Треблу, крикнувшему вслед, не желает ли он провести ночь в Селфридж-Мэнор. Меньше всего ему хотелось спать там, где побывал его брат. Алекс вскочил в седло. Он кивнул сидевшему на лошади слуге, который держал повод его Буцефала:
— Я еду в «Лисицу и ключи», Гарри. А ты выгуляй Буцефала. День был длинный.
Два дня спустя, около девяти часов вечера, Алекс прискакал в Синглтон-Мэнор, одно из загородных поместий Брэддона Четвина. Он быстрым взглядом окинул фасад длинного каменного здания и остался доволен: наконец-то он поймал их! От яркого света, лившегося из окон, светлосерые камни стен казались темнее. Брэддон должен был находиться в своей резиденции.
Алекс бросил поводья Буцефала склонившемуся лакею и спросил у дворецкого, открывшего высокую массивную дверь:
— Где он?
— Большая честь видеть вас снова, милорд, — спокойно ответил Ворсет, дворецкий Брэддона. Он считал себя слишком старым, чтобы его могли испугать молодые повесы вроде этого. — Хозяина и лорда Фоукса вы найдете в библиотеке.
Алекс попытался изобразить на своем суровом лице улыбку.
— Я рад, что ты еще на ногах, Ворсет.
Ворсет не сердился на буйных близнецов, когда они много лет назад, еще в школьные годы, приезжали к Брэд-дону. Именно они втягивали Брэддона в самые неприятные истории, о чем Ворсет знал, но никогда не доносил на «их родителям Брэддона.
Он ответил легким кивком и полным доброты взглядом. Как и всем в Англии, ему было кое-что известно о семейных проблемах Александра Фоукса.
— Библиотека направо, милорд, — тихо сказал он, показывая Алексу путь.
Алекс шел за старым дворецким по хорошо знакомому широкому коридору, ведущему в библиотеку. Господи, уже лет десять он не бывал в этом доме. После смерти матери их с Патриком отправляли на каникулы к любому, кто только оказывался под рукой. Они носились по дому Брэддона, как дикие кабанята, случайно оказавшиеся в человеческом жилище.
Ворсет распахнул дверь библиотеки без доклада — знак того, что Алекс близок семье. Дворецкий ушел, а Алекс остановился на пороге. В облицованном мрамором камине пылал яркий огонь, согревая холодный весенний воздух. Сквозняк из каминной трубы колыхал пламя свечей. Брэддон Четвин с мрачным видом читал что-то похожее на бюллетень коневодства. Перед камином, удобно устроившись на канапе, сидел брат Алекса. На мгновение Алекс забыл свой гнев и даже обрадовался, что видит Патрика. Его близнец — это одно с ним целое, внезапно вспомнил он. И как бы ни ненавидел он брата, он будет в отчаянии, если с тем что-либо случится. Патрик похудел, а его кожа под индийским солнцем покрылась темно-коричневым загаром. Он что-то нашептывал на ухо хорошенькой рыжеволосой девице, тихонько смеявшейся его глупостям.
Алекс кашлянул. Брэддон поднял глаза, но больше никто не обратил внимания на его приход. Ясные голубые глаза Брэддона на мгновение встретились со взглядом Алекса, и Брэддон сказал:
— Патрик, дружище, к тебе кто-то пришел.
Патрик не пошевелился, его черные волнистые волосы почти смешались с копной рыжих волос сидевшей рядом женщины.
— Патрик! — настойчиво повторил Брэддон.
Наконец Патрик поднял глаза. Близнецы всегда понимали друг друга без слов, и Патрик, находясь в другом конце комнаты, знал, что Алекса переполняет неистовый гнев. Гнев, какого Патрик никогда прежде не видел.
Патрик медленно подошел к Алексу и встал перед ним. Его бровь вопросительно изогнулась.
Черные глаза Алекса впились в лицо брата. В библиотеке наступила абсолютная тишина, не нарушаемая ни единым звуком, кроме шипения и потрескивания дров в камине.
— Ты не делал этого, правда? — тихо спросил Алекс.
Патрик не двинулся с места.
— Я не спал с твоей женой, если ты это имеешь в виду.
Лицо Алекса было похоже на плотно натянутую холодную маску. Он не ответил. Патрик обнял его за плечи и повернул лицом к двери. Алекс повиновался ему как во сне. Не оглядываясь, оба брата вышли из библиотеки.
— Черт! — выдохнула мисс Арабелла Кэлхаун (именно так звали рыжую чаровницу, сидевшую с Патриком). — А он злой, правда?
Брэддон не ответил. Мисс Арабелла вытянула изящную ножку и внимательно оглядела ее со всех сторон. Ей очень нравились эти туфли, разумеется, французские — бледно-голубые, с вышитыми маленькими белыми голубками.
Брэддон передвинулся и положил руки на спинку дивана.
— О чем ты думаешь, Брэддон? — мечтательно спросила мисс Арабелла.
Она назвала графа по имени, потому чго считала необходимым поддерживать самые близкие отношения со всеми друзьями-мужчинами своей нынешней любви. И в ту минуту, когда Патрик вышел из библиотеки вместе со своим братом, она догадалась, что эта любовь, вероятно, закончилась: у Патрика явно возникли семейные проблемы. Арабелла передернула плечами. Она ненавидела семейные проблемы: такие скучные, такие утомительные, такие неромантичные.
— О чем думаю? — спросил Брэддон.
— О моих туфлях!
Брэддон посмотрел на ее ноги. Вот почему у него ничего не получалось с женщинами: что можно сказать о туфлях?
— Они очень… они очень маленькие.
Арабелла раздраженно взглянула на него: этот джентльмен — деревенщина, можно не сомневаться. Но он смотрел на нее так встревоженно, что она смягчилась.
— Ну, Брэддон, — похлопывая по подушке, сказала она, — раз Патрик ушел, даже не потрудившись и слова сказать, почему бы тебе не присоединиться ко мне?
