Элизабет Адлер - Удача – это женщина
В тот вечер Фрэнси отказалась от ужина и пожаловалась на усталость и боль в спине. Энни озабоченно посмотрела на нее. По срокам ребенок должен был появиться на свет только через несколько недель, но боли в спине свидетельствовали о том, что роды могут начаться и раньше. Она усадила Фрэнси в большое кресло у огня, обложила ее подушками, а под ноги подставила маленькую скамеечку. Сама же поспешила на кухню, чтобы приготовить подруге чай.
Фрэнси положила руки на распухший живот, но ребенок вел себя на удивление тихо.
— Иногда мне кажется, что уж лучше бы он не появлялся на свет, — печально сказала она, обращаясь к Лаи Цину. — Нет, в самом деле, какое будущее его ждет? Все будут называть его незаконнорожденным. Ни в чем не повинное дитя будет нести на себе эту печать всю жизнь, — тут Фрэнси тоскливо вздохнула. — Ему придется страдать за мой грех. И за грехи его отца.
На что Лаи Цин сухо ответил:
— Единственным грехом его отца была любовь к тебе.
Он вынул из кармана документ и протянул ей:
— Прочти это. И не сомневайся ни в чем, потому что каждое слово здесь — истина.
Фрэнси с удивлением посмотрела на Лаи Цина, но по мере того, как она пробегала глазами строчку за строчкой, выражение удивления на ее лице сменялось ужасом.
— Не спрашивай меня, каким путем я раздобыл эту бумагу, — сразу предупредил ее китаец. — Знай только, что это правда.
— Но ты знаешь, где скрывается Сэмми?
Глаза Лаи Цина приняли бесстрастное выражение.
— Больше тебе не придется опасаться Сэмми Морриса. И не задавай мне вопросов. Для тебя сейчас важнее всего эта бумага — для тебя и для твоего будущего ребенка. Я не в состоянии вернуть тебе возлюбленного, но, как видишь, мне удалось спасти его честь.
Фрэнси вдруг показалось, что с ее плеч свалился огромный груз. Она вздохнула и откинула белокурую головку на подушки — ей показалось, что ребенок снова зашевелился под ее ладонями. Имя Джоша очистится от клеветы, и, по крайней мере, их дитя не будет страдать от сознания того, что его отец — преступник.
Ребенок мягко повернулся в ее чреве и затих, а всем ее существом вдруг овладела сладкая приятная дремота.
Китаец с улыбкой наблюдал за тем, как ее веки медленно прикрыли еще недавно взволнованные глаза и она мирно уснула в кресле.
— Ребенок родится раньше, чем мы предполагали, — тихо сказал он Энни, когда та вернулась в гостиную. — Необходимо послать Зокко в Санта-Роза за доктором.
— Это не близкое путешествие. До городка больше тридцати миль, — ответила Энни с сомнением в голосе. — Может быть, нам следует подождать? Ведь по срокам роды должны начаться недели через три.
— Ребенок появится через сорок восемь часов, — уверенно сообщил китаец. — Было бы неплохо иметь поблизости врача.
Энни с любопытством смерила Лаи Цина взглядом.
— Кажется, ты знаешь все на свете, Лаи Цин…
— Я знаю и еще кое-что, — улыбнулся он ей. — Эта бумага вернет покой в твою душу и душу Фрэнси.
Он протянул ей документ, который уже успела прочитать Фрэнси. Энни впилась в него глазами и вдруг заплакала.
— Я всегда это знала, — прошептала она сквозь слезы. — Я была уверена, что Джош не убивал этих несчастных девушек. Но почему? Почему Сэмми решился на такое?
— Он был устроен не так, как все нормальные люди. Он мог испытывать только ревность, злобу и удовольствие и в своем больном воображении считал себя вправе уничтожать всех, кто ему мешал.
— А где же он сейчас?
Китаец опустил глаза и промолвил:
— Ты больше его не увидишь.
Энни невольно вздрогнула — она не поняла, что он имел в виду, но спрашивать побоялась.
Она вспомнила о Джоше, и снова ее глаза увлажнились слезами. Китаец хранил молчание, — жизнь не дала ему возможность научиться словам сочувствия. Когда Энни выплакалась, он сказал:
— Честь твоей семьи будет восстановлена. Теперь же нам надо смотреть в будущее. По крайней мере, достойно встретить ребенка, который просится в этот мир.
Промокнув платочком слезы и высморкавшись, Энни решила, что благодаря Лаи Цину ее отец опять сможет гордо держать голову. Она аккуратно сложила исповедь Сэмми Морриса, чтобы при первой же возможности отослать в полицейское управление Великобритании. Затем она отправилась к Зокко и попросила его съездить в городок Санта-Роза за врачом.
Сильная, тянущая боль разом пробудила Фрэнси от короткого сна. Она моментально привстала на своем троне, тревожно глядя на подругу.
— Энни, — взволнованно пробормотала она, — мне кажется, началось.
— Лаи Цин только что сказал, что роды начнутся раньше. Мы уже послали Зокко в Санта-Роза за врачом или акушеркой.
Энни подошла к окну.
Утихший было ветер поднялся снова, дождь хлестал как из ведра, и она молила Бога, чтобы ливень не перешел в снег и не задержал в пути Зокко, а главное — врача.
Теперь Фрэнси лежала в кровати, которая когда-то принадлежала ее матери. Лицо у нее побледнело, и было видно, что она не в себе от страха.
— Не уходи от меня, — молила она Энни. — Останься рядом. И попроси Лаи Цина, чтобы он пришел тоже.
Тут она снова застонала в унисон с новым приступом боли, потрясшим ее тело. Энни обеспокоенно посмотрела на подругу и отправилась за Лаи Цином. Когда маленькая керосиновая лампа осветила их лица, Фрэнси вспомнила, как она сидела на коврике рядом с матерью в ночь перед Рождеством, а та лежала, забывшись сном, на той же самой кровати, на которой лежит теперь она. На мгновение ей подумалось, как было бы хорошо, если бы мама сейчас оказалась рядом с ней.
Энни вновь с нетерпением выглянула из окна. На улице шел снег, и сердце Энни сжалось от беспокойства. Лаи Цин встретился с ней взглядом и мгновенно понял, о чем она думала: вряд ли врач сможет добраться до ранчо в такую погоду. Энни расправила плечи и попыталась убедить себя, что дети рождаются в мире ежедневно и ничего особенно хитрого в этом нет. Она попробует справиться сама.
Фрэнси изогнулась на кровати от боли.
— Говорите же со мной, — просила она. — Расскажи мне продолжение своей истории, Лаи Цин. Пожалуйста.
Тот с беспокойством посмотрел на нее:
— Но моя история слишком жестока. Не думаю, что в такое время мне следует…
— Нет, рассказывай, Лаи Цин. Слушая о бедах другого человека, мы забываем наши собственные…
Китаец с сомнением покачал головой. Впрочем, у него не оставалось выбора.
— Тогда я не представлял себе, в какой местности оказался, но потом узнал, что местечко носило название «Маленькая река» и было печально знаменито штормами, а также частыми визитами пиратских кораблей, нелегально привозивших китайских эмигрантов. Прилив наступал, и я уже не чувствовал себя в безопасности на крохотной площадке, куда с трудом забрался. Я осмотрелся и увидел, что на некотором расстоянии от моего убежища находится скала, способная послужить укрытием на случай прилива. За ней виднелась возвышенность, поросшая скудным кустарником и немногочисленными соснами. Я бросился к скале и стал взбираться вверх, цепляясь за трещины и прижимаясь к холодным камням всем телом. Так я поднимался дюйм за дюймом, стараясь опередить волны прилива. Пальцы и колени у меня кровоточили, а шея болела от того, что я старался все время смотреть вверх — я боялся, что если оглянусь или посмотрю вниз, вид разбушевавшейся стихии и крутой спуск, который я уже преодолел, напугает меня и я сорвусь со скалы.
