Лорен Хит - Соблазнить негодяя
Стивен почувствовал необъяснимое волнение. Ему не хотелось думать о том, что испытал Мазерс. Это был большой и грубоватый человек, не нуждающийся в жалости. Но другое, сказанное им, заставило Стивена покрыться холодным потом.
— Что с ней произошло, Мазерс?
— На нее напали, сэр. Хорошо, что мы проходили мимо, вы и я. Хотя было б еще лучше, если б мы успели до того, как первый мерзавец с ней закончил, а второй начал моститься.
У Стивена внутри заклокотало. Нет, не может быть! Он, верно, не так понял Мазерса, ведь Мерси как-то сказала, что он успел вовремя. Он спас ее.
Они ее избивали? Нет, идиот, они по очереди делали то, что может делать только один мужчина…
Он боялся, что ему сейчас станет дурно. Стивен попробовал зайти с другой стороны, молясь, чтобы на этот раз не ошибся.
— Но мы им задали жару, верно, Мазерс?
— Да, сэр. Особенно первому. Я думал, вы убьете эту мразь. А, может, и убили. Потом. Из очередного боя он не вернулся. Остальные двое тоже. Одному я помог остаться там навсегда, а о третьем позаботились либо вы, либо русские. Я всегда ставил на вас, сэр. — Он откинулся на спинку стула и облегченно вздохнул. — Никогда еще никому не признавался в этом. Да, снял груз с души.
Мазерс посмотрел на Стивена вопросительно, как будто ожидал ответного признания.
— Простите, друг мой, но, как я уже сказал, я не помню… ничего этого. Но уверен, что бы вы тогда ни сделали, поступили правильно. И надеюсь, что мне тоже хватило духу восстановить справедливость.
Мазерс кивнул и опустил взор на кружку. Потом допил эль и заказал еще.
Когда принесли заказ, Стивен поинтересовался:
— А мисс Уизенхант? Помните ее?
Мазерс почесал подбородок.
— Да. Красавица. Только совсем не такая душевная, как мисс Доусон. У нее всегда был такой вид, будто жизнь там ей была в тягость. Я знаю, это была тяжелая работа, то, чем они занимались. Какое там веселье! Но мисс Доусон всегда радовалась, когда кому-то помогала или облегчала страдания. Она улыбалась так ласково, что мы все вспоминали о доме и о том, ради чего сражаемся. Думаю, многие из наших в нее влюблялись. Интересно, что с нею стало?
— Ей не посчастливилось стать моей женой.
— Где она?
Оторвав голову от спинки кушетки, на которой она лежала, положив босые ноги на колени Лео, герцогиня посмотрела на стоявшего в двери Стивена.
— И тебе добрый вечер. Ты неважно выглядишь.
— Где она, черт побери? — повторил он, не желая выслушивать колкости матери.
Наверное, она это поняла, потому что торопливо произнесла:
— В голубой спальне.
Он бросился наверх, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Такое напряжение отозвалось невыносимой болью в ноге, но он не обращал на это внимания. Оказавшись у нужной двери, он распахнул ее с такой силой, что она грохнулась о стену.
Мерси вскочила с кресла у окна, где она читала, книга с негромким стуком упала на пол. Сквозь ее белую ночную рубашку было видно, что она дрожит. Пальцы ее ног вжались в ковер. Потом к ней вернулось самообладание и она выпрямила спину. Его она не испугается. Ее никому не испугать.
Он представил себе, как какое-то животное в штанах задирает подол ее платья, грубо раздвигает ее нежные бедра…
— Ты обманула меня, когда сказала, что никогда не обманывала. — Он шагнул к ней.
Она и не подумала отступить. Храбрая, отчаянная Мерси. Она приехала туда, чтобы помогать раненым, избавлять их от страданий. Если бы те трое, что напали на нее, не были бы мертвы, он разорвал бы их на части собственными руками. Никогда еще Стивен не чувствовал такой безудержной ярости. Война научила его этому?
— Ты сказала, что я успел остановить их, успел тебя спасти. Но я не успел.
Она побелела как снег и задрожала так, будто ее окунули в ледяную воду. По щекам потекли слезы. Заведя руку за спину, она взялась за спинку кресла, чтобы не упасть. Любая другая женщина на грани обморока поспешила бы сесть, но не она. Каким-то образом она нашла в себе силы остаться на ногах, точно так же, как когда-то нашла силы вернуться в госпиталь, чтобы продолжать ухаживать за ранеными. Отважная Мерси. Его Мерси.
— Скажи, что ты не вспомнил. Пожалуйста, бога ради, скажи, что ты не вспомнил моего позора и унижения.
— Не вспомнил. Ни единой секунды. Но это был не твой позор, не твое унижение, Мерси, а их. Черт возьми, почему ты не рассказала мне?
— Зачем? Ради всего святого, зачем мне нужно было вспоминать эту мерзость, это…
Слезы ручьями хлынули из глаз. Она опустилась в кресло и закрыла лицо руками, плечи вздрагивали от рыданий. Стивен ощутил острое желание обнять ее и утешить, но он отказался от этого права. Он усомнился в ней, а значит, усомнился в самой добродетели. Он надеялся, что война сделала его лучше, но это Мерси призывала его стать другим, лучшим человеком.
— Если бы ты потом не обнял меня так нежно, не утешил, не знаю, смогла бы я еще когда-нибудь выдержать прикосновение другого мужчины. — Она подняла наполненные слезами глаза. — Кроме этого ничего не было. Между тобой и мной. Легкие прикосновения, нежное поглаживание. По лицу, по рукам. Здесь. — Она прикоснулась к груди чуть ниже ключиц. — Куда ударил первый, разорвав корсаж. Ты поцеловал меня в это место. Ты шептал такие ласковые слова. Ты не оставил меня до рассвета. Приказал Мазерсу найти нам комнату. Ты обмыл меня… так нежно… там, где побывал этот зверь. Я тогда поклялась себе, что найду способ отблагодарить тебя за доброту.
— Доброту? Мерси, любой мужчина пришел бы тебе на помощь…
— Только это сделал не любой мужчина, а ты. Когда Чудо призналась, что понесла от тебя и сказала, что должна уехать, я поехала с ней, чтобы она не осталась совсем одна. А когда она заявила, что не хочет Джона, я сначала ей не поверила, а потом сказала, что заберу его. Когда мы увидели твое имя в списке погибших, начали обсуждать, что теперь делать. Я подумала, что Джон — это все, что от тебя осталось. Однажды утром я проснулась и увидела, что Чудо исчезла, оставив мне Джона. Я решила, что должна вернуть его твоей семье. Кроме этого у меня больше ничего не было на уме. Ты должен мне поверить.
Сердце его сжалось.
— Я верю, Мерси. Не нужно больше ничего говорить.
— Он был так похож на тебя! Каждый день я любила его чуточку сильнее. А потом поняла, что не смогу расстаться с ним. Вот я и назвалась его матерью, решив что ни один достойный человек не разлучит мать с ребенком. А узнав, что ты жив, я испугалась, что, если скажу правду, ты не захочешь, чтобы рядом с твоим сыном находилась лгунья. Вот это представление и продолжалось.
— Это было не представление. — Не в силах сдерживаться, он приложил ладонь к ее щеке, холодной и мокрой от слез. — Ты и есть его мать. Сможешь простить меня за то, что я в тебе сомневался?
