Айрис Джоансен - В сладостном бреду
Tea нашла в этом повествовании мрачное очарование.
— Как же мог ассасин пробраться в шатер к такому властелину? Ведь его, должно быть, окружала вся его армия.
— Спроси у Кадара. Умение всюду проникать — одно из обязательных правил, которым обучают всех воинов Синана.
Ее взгляд проследовал к Кадару.
— А ответит ли он мне, если я спрошу об этом?
— Скорее всего нет. Он предпочитает не рассказывать о том времени, которое он провел с Синаном.
Она тотчас же вспомнила слова Кадара:
«Можно научиться ходить по темным тропам, но если зайти по ним слишком далеко, можно себя потерять».
Она внезапно ясно поняла, что не хочет ничего знать об этих темных тропах. Если она узнает, то неизвестно, сможет ли когда-нибудь относиться к Кадару так же, как и сейчас. И она спросила о другом.
— Стражу, наверное, подкупили, что она оказалась настолько слепой, чтобы не заметить, как ассасин проскользнул в шатер к Саладину?
Вэр покачал головой.
— Синан использует и подкуп и хитрость, когда расставляет фигуры в своей игре, но Саладину сарацины слишком преданы, чтобы можно было на них повлиять. Нет, Синан действовал иными путями.
Ночные кошмары и ужас. Tea начала бить мелкая дрожь.
— Но как можно контролировать сны человека? Не простая ли это случайность? — Она вспомнила, что уже ссылалась на стечение обстоятельств, когда рассказывала, как создавала свое знамя. Эти воспоминания тревожили ее, и она постаралась отбросить их прочь. — Вы ведь не верите в магическую силу этого человека, правда?
Вэр не ответил прямо.
— Я верю, что это блистательный человек с душой чудовища и непомерным самомнением. Сложите вместе эти качества, и вам станет понятно, какие корни питают эти нездоровые, жуткие цветы. За долгие годы он привык к поклонению, его боялись больше, чем любого человека на этой земле. Смерть в битве обычна, она не вызывает страха, но человек, который просто отбирает жизнь, когда этого меньше всего ожидаешь, обладает безграничной властью, основанной на страхе.
— Захочет ли он укрыть нас?
— Если Кадар обнаружит его в хорошем расположении духа. Он находил Кадара интересным и был склонен снисходительно относиться к нему.
— А если он окажется в дурном настроении?
— Тогда мы понесемся отсюда так, как будто за нами гонится сам Сатана. — И он мрачно добавил: — Что на самом деле будет соответствовать действительности. — Он оглянулся и весь напрягся. — Они приближаются.
Tea последовала за его взглядом и… задохнулась от испуга.
Вооруженные всадники. Они уже недалеко.
Впереди всех скакал Кемал.
Над головой развевалось знамя, и львы с золотыми сверкающими глазами казались живыми в гаснущем свете дня. Они тоже мчались к ним.
— Едем. — Вэр подхватил поводья ее лошади и дал шпоры своему коню, бросив его в галоп вверх по крутому скалистому склону.
Бешеный стук копыт эхом отзывался в ее сердце.
Ветер трепал ее волосы и обжигал щеки.
Лошади, тяжело дыша и раздувая ноздри, скакали вверх по тропе.
Стук копыт теперь настигал их.
Ее сердце замирало от страха.
Как мог Кемал догнать их так быстро? Свежие лошади, сказал тогда Вэр.
Он сыпал проклятиями, изо всех сил погоняя лошадей.
Они выбились из сил и уже не могли ехать быстрее, а стук копыт наступал им на пятки.
Крики.
Голос Кемала:
— Акра. Месть Аллаха. Месть за Акру.
Боже, он вот-вот догонит их.
Маленькое плато впереди, там они смогут ехать чуть быстрее.
Но Кемал тоже поскачет быстрее.
Его всадники разделились и уже окружали их.
Кемал направлялся прямо на нее. Его глаза дико сверкали.
— Ведьма! Дочь демонов.
Вэр развернулся и заслонил ее, выехав навстречу преследователям.
— Позаботься о ней, Кадар! — крикнул он.
— Нет! — закричала Tea.
Но он, не обратив на нее никакого внимания, направил лошадь прямо на Кемала, прокладывая себе путь сквозь строй солдат, сгрудившихся вокруг.
— Ко мне, Кемал! Где же твоя доблесть и честь? Настоящие воины не воюют с женщинами.
Булава ударила его в плечо. Пошатнувшись в седле, он не отклонился.
— И они не прячутся за спины своих солдат. Выходи и сразись со мной.
— А разве ваш король Ричард встретился в сражении с теми, кого изрубил под Акрой? Ты достоин честной смерти не больше, чем паршивый пес. — И Кемал приказал солдатам: — Убейте его. Я хочу отнести его голову Саладину.
Люди Кемала окружили Вэра.
Кадар перехватил поводья лошади Tea, увидев, что она собирается прямо к месту схватки.
— Стойте. Вы не сможете ничего сделать.
— Они же убивают его! — Вэр успешно отражал удары, обрушившиеся на него. Но как долго мог он выдержать этот натиск, думала она в панике. — Помоги ему, Кадар! Или позволь мне что-нибудь сделать.
— Нет еще. — Он к чему-то прислушивался. — Я слышу… Это может быть… — Его лицо загорелось надеждой. — Если только он сможет удержать их еще…
Меч Вэра рубил нападавших налево и направо, а сам он вертелся волчком и сыпал удары снова и снова.
Tea яростно дергала поводья из рук Кадара.
— Позволь, я поеду к нему.
— Послушай! — настаивал Кадар. — Барабаны.
Кемал, насторожившись, повернулся в сторону скал, высившихся по краю плато.
— Что это? — спросила Селин.
— Их называют барабаны смерти. Они предупреждают, что тот, кто слышит их, не доживет до следующей битвы.
Барабанный бой эхом раздавался среди скал — призрачный, дробный, несущий с собой угрозу.
Tea едва слышала его. Вэра уже не было видно среди всадников.
Его все-таки сбили с лошади. А пеший, в доспехах, он вдвойне уязвим. Они изрубят его на куски!
Барабанный бой все громче, все ближе!
У солдат Кемала опустились руки. Они завороженно смотрели на кольцо скал, окружающих плато.
На выступе одной появилась фигура в белых одеждах. И тут же в нескольких ярдах от нее возникла другая, за ней третья… И вот уже ассасины растеклись по скалам, образуя круг, — белые безмолвные фигуры, стоящие над схваткой, словно вампиры, готовые прибыть на пиршество смерти.
Барабаны били все громче, все быстрее, все стремительнее.
— Да, — прошептал Кадар, — пусть они слышат их.
И воины Кемала в панике помчались с горы.
Tea не могла в это поверить. Вэр был спасен.
— Сюда, трусы, — кричал Кемал. — Здесь нечего бояться! У меня есть знамя!
Благодарение Богу, они его не слушали. Tea развернула лошадь и поскакала к Вэру. Его шлем был разбит и сорван с головы, а сам он стоял на коленях, пытаясь подняться.
— У меня есть знамя! — надрываясь и покраснев, вопил Кемал. Глаза его вылезли из орбит от ярости. Он угрожал. Скользнув взглядом по скалам, окружавшим плато, он понял, что остался один против этих белых фигур, и страх исказил его лицо. Его отчаяние и гнев нашли выход, когда он повернулся к Вэру. — Подлый пес!
