Кэтрин Коултер - Невеста-соперница
– Все отсюда до Лондона это знают. Мистер Блейсток был весьма расстроен, ему хотелось бы, чтобы стрелок целился более метко и хотя бы сбил вашего жокея с чертова Ловкача, и тогда бы его Брут победил.
Чарлз сочувственно поцокал языком.
– Но победил бы Ганимед, если бы жокей Джейсона не сбил моего на землю. Нет, Элджин, Брут не победил бы, сколько бы коней ни перекусал по пути к финишу. Признаю, замысел интересен, но не находит ли его Блейсток несколько непредсказуемым? Я все гадаю, сэр, победил бы Фонарщик Ганимеда в честной скачке. Весьма сомневаюсь, хотя Фонарщик – прекрасное животное. И если бы между Ганимедом и Ловкачом велся честный поединок, уверен, что Ганимед взял бы приз.
– Но Ловкач бежал честно, – заметил Джейсон. – У Лори ушло время на то, чтобы сбить вашего жокея. Жаль, что так получилось, но, сами знаете, не Лори в этом виноват. Все эти выходки отвлекают лошадей и жокеев. Теряется время. Я всегда считал, что лучше позволить лошадям бежать без постороннего вмешательства.
– Такого никогда не будет, – предрек лорд Гримсби. – Даже через тысячу лет. Жокеи любят орудовать хлыстами, пинать противника, теснить лошадью, пока он не упадет. Лошади тоже коварны, это их прирожденное качество. Мистер Блейсток рассказывал, что Брут кусается едва ли не с первых дней. Лошадям было бы скучно просто скакать к финишу без всякой драки. Тогда они не бежали бы в полную силу. Им необходимы развлечения.
– Ловкач не нуждается в развлечениях, – отрезал Джейсон. – Ни он, ни я их не любим.
Он не добавил, что Затмение брыкается задними ногами, когда другая лошадь подходит чересчур близко. И проделывает он это с первой же скачки.
– Однако вы не считаете, что должны быть какие-то границы?
Лорд Гримсби пожал плечами:
– Все бывает. И всегда будет. Если вы серьезно намерены участвовать в скачках, должны к этому привыкнуть.
– Пятьсот фунтов, – вздохнул Чарлз, покачивая головой. – Неплохой куш взял Ловкач. Полагаю, вы еще и немало на него поставили. Я сам поставил на него пару фунтов, но шансы были слишком невелики. Не обидитесь, если спрошу, сколько вы выиграли?
– Десять тысяч или что-то около. Всем моим родственникам тоже повезло. Кроме того, я до сих пор получаю благодарственные записки от тех, кто ставил на Ловкача.
– Какая несправедливость! – горько вздохнул Элджин. – Никто не сказал мне, насколько резв и хорошо натренирован Ловкач! Проклятие, ваш партнер – женщина! Кто бы поверил, что вы знаете, что делаете? Но теперь по крайней мере все всё знают. Почему вы не сказали мне, Чарлз? Какая несправедливость!
– Я и сам не подозревал, что он за сокровище. И выиграл всего пару сотен, ничего особенного.
– Вы, кажется, женитесь на хозяйке Брута, Элджин? Могу я пожелать вам счастья? – осведомился Джейсон.
– Да. Слава Богу, она не похожа на Холли. Ничего не знает о лошадях и упала бы в обморок, если бы пришлось невзначай увидеть случку. Зато умеет орать во всю глотку на скачках, и этого достаточно для женщины. Ее отец знает немногим больше, если не считать укусов Брута. Обожает, когда его конь кусает соперников.
– В таком случае вам дадут полную волю, – кивнул Джейсон, подходя к камину и опираясь на каминную доску. – Чарлз, помните, вы говорили мне, что никто не пытался пристрелить ваших жокеев и лошадей, поскольку последствия слишком тяжелы?
Чарлз Грандисон кивнул.
– Мы с Холли решили переплюнуть вас в том случае, если кто-то попытается причинить нам зло. И я приехал, чтобы объявить лорду Гримсби о наказании.
– Но послушайте…
– Милорд, – выдохнул Чарлз, вытягивая длинные ноги. – Разве я не предупреждал вас? Не просил вести себя осторожнее и не испытывать ваши грязные приемы на Джейсоне? Разве не убеждал, что он серьезный? Взгляните только, что он сделал с моим жокеем из-за небольшой схватки во время скачек?
– Да, но он ничего не знает о скачках, абсолютно ничего! Ради всего святого, он участвовал в американских скачках. Бывшие колонии! – презрительно бросил Гримсби. – Там совершенно нет ничего интересного: ни лошадей, ни жокеев!
– Поверьте, американцы довели грязную игру до уровня высокого искусства. Я и там ненавидел подобные штучки.
– Вы выиграли чертову скачку, Джейсон, и теперь говорите о наказании? Щенок! Ваш отец не позволит вам и пальцем шевельнуть! Да я знал его и вашу мать еще до вашего с Джеймсом рождения!
– Значит, довольно долго, милорд, – заметил Джейсон, покачивая головой. – Поэтому я и дивлюсь вашей глупости. Неужели воображаете, будто отец позволит кому-то причинить вред его близким?
– Ваш отец понимает, что такое скачки. Понимает связанные с ними риск, трудности, небольшие чудачества. И, не забудьте, вы – не ваш отец. Каждый боится встать у него на пути, зная, что платить придется дорого.
– Вы правы. Я – не мой отец. Поверьте, мы с Джеймсом куда коварнее. Итак, я определил степень вины Киндреда и Поттера во всем этом деле. И не собираюсь отсылать их в Ботани-Бей. Когда они вернутся, перед вами предстанут раскаявшиеся, пристыженные, сознающие свою вину люди. Думаю, слухи о выпавшем им на долю наказании распространятся быстро, и все будут знать, каково им пришлось. Вскоре владельцам конюшен будет все труднее и труднее найти приспешников для выполнения очередного грязного трюка. Что же до вас, сэр, наказание будет неотвратимым.
– Наглый щенок!
– Вы не будете выставлять своих лошадей целый год, до следующих Бекширских скачек в августе.
Лорд Гримсби, красный как рак, вскочил, потрясая кулаком перед носом Джейсона:
– Вы не имеете права приказывать мне, молодой человек! Я этого не потерплю! Убирайтесь вон из моего дома!
Глава 42
– Джейсон, не поймите меня неправильно, – вмешался Чарлз. – Думаю, это идеальная месть. Но скажите, как вы можете помешать лорду Гримсби участвовать в скачках?
– Вы не раз избивали до полусмерти подлецов и негодяев, а также ранили на дуэли двух владельцев конюшен, когда они подстрелили вашу лошадь и вашего жокея. Терпеть не могу дуэли, они слишком опасны, а исходы непредсказуемы. Кроме того, они противозаконны. Мне совсем не хочется тащить жену в Европу или Балтимор, потому что меня поймали на месте преступления и грозят судом за попытку пристрелить очередного идиота – владельца скаковой лошади. Нет, предпочитаю бескровный, но куда более мучительный способ.
Тут лорд Гримсби впервые встревожился:
– Я буду выставлять лошадей на скачки, черт побери! И что значит «бескровный»?!
– Сэр, вы не станете участвовать в скачках целый год, – очень тихо повторил Джейсон, – иначе Элджина Слоуна, вашего бесценного родственника, и близко не подпустят к Элси Блейсток. Мало того, ее отец так разгневается, что вполне может его пристрелить. Я также позабочусь о том, чтобы он не заполучил ни одну наследницу, за которой вздумает охотиться. И что тогда случится с семьей Элджина, спрашиваю я вас, если он не сможет обеспечить ее существование?!
