Джулия Гарвуд - Великолепие чести
Письмо было написано по-латински — именно на этом языке обычно велась деловая переписка.
Мадлен понадобилось немного времени, чтобы перевести письмо. Голос ее звучал ровно, но вот руки, когда она закончила чтение, дрожали.
В послании не было даже приветствия барону Векстону. Гнев короля был очевиден. Смысл послания сводился к тому, что Мадлен немедленно должна явиться ко двору.
Ее огорчил не столько сам этот приказ, сколько сообщение, что за нею послан отряд королевских воинов.
— Итак, король послал за тобой воинов, — заключил Энтони, когда его госпожа закончила читать. Голос его дрожал.
Мадлен подумала о том, что Энтони оказался в нелегком положении. С одной стороны, он был целиком предан своему господину — барону Векстону, а с другой — не смел ослушаться приказания короля Англии.
— А в письме сказано еще что-нибудь? — спросил Энтони.
Мадлен медленно кивнула, а затем ободряюще улыбнулась.
— Я надеялась, ты не спросишь, — прошептала она. — Знаешь, похоже, король пришел к выводу, что… есть два барона и две сестры… Вильгельм решил, что вражду можно прекратить, если каждая из сестер вернется к своему брату… — Глаза Мадлен наполнились слезами. — Но у Дункана есть и другой выход — обвенчаться со мной, — прошептала она.
— Значит, королю еще не известно, что вы уже обвенчались, — заметил Энтони. Он с горечью подумал о том, что Мадлен не знает, как на самом деле обстоят дела.
— Но если Дункан женится на мне, Адела будет вынуждена стать женой Луддона, — закончила Мадлен.
— Спаси нас Бог, — с отвращением пробормотал Энтони.
— Адела не должна ничего об этом знать, — сказала Мадлен. — Я скажу ей лишь то, что король требует моего приезда ко двору.
Энтони кивнул.
— Мадлен, может, ты и писать умеешь? — вдруг спросил он.
— Да, — едва слышно призналась женщина.
— Тогда, пожалуй, если король еще не прислал своих воинов, нам удастся выиграть некоторое время…
— Зачем? — недоуменно спросила Мадлен.
— Чтобы дождаться твоего мужа, — ответил Энтони.
Он поспешил достать из шкатулки пергамент и чернила. Мадлен уселась за стол и приготовилась писать. Отвернувшись от нее, Энтони принялся ходить взад-вперед, обдумывая, что ответить королю.
Тут внезапно Мадлен заметила еще одно послание в конверте со сломанной печатью — это было то самое письмо из Руанского монастыря. Из любопытства она вынула его и начала читать, что святые отцы сообщили ее мужу о Лоренсе.
Энтони повернулся к госпоже, когда она уже дочитала письмо. Он сразу же узнал печать.
— Барон не хотел, чтобы ты волновалась, — прошептал Энтони, обнимая Мадлен за плечи.
Она ничего не ответила, лишь запрокинула голову, чтобы взглянуть ему в глаза. Ее лицо стало неузнаваемым — точно таким же, как в первые недели ее пребывания в замке.
Энтони не знал, как помочь ей. Если он сейчас постарается объяснить Мадлен, что Дункан легализует свой брак с ней при первой же возможности, то этим лишь усугубит положение — оба понимали, что барон все же не сказал жене правды.
— Мадлен, твой муж любит тебя, — проговорил он неуверенно.
— Но ведь выходит, что он мне не муж, не так ли, Энтони? — Не дав ему времени ответить, Мадлен повернулась к телохранителю спиной. — Так что мне написать королю? — тихо спросила она.
Энтони признал свое поражение — пусть его господин сам выпутывается из этого каверзного дела. Он решил лично заняться посланием королю и сообщить монарху, что барон Векстон еще не вернулся в свой замок, поэтому ничего не знает о приказе Вильгельма.
Энтони попросил Мадлен дважды перечитать письмо. Убедившись, что его госпожа написала все как надо, Энтони с облегчением вздохнул, а Мадлен высушила чернила и свернула послание в трубочку.
Вручив письмо королевскому посланцу, Энтони велел тому как можно быстрее возвращаться в Лондон.
Мадлен же направилась в свою комнату, чтобы собрать вещи: ведь королевские конники могли явиться с минуты на минуту.
Затем она пошла к Аделе — рассказать той, что происходит. Мадлен не стала в подробностях передавать ей содержание послания Вильгельма; больше того, она даже не заикнулась о том, что Аделе, возможно, придется нелегко и она попадет в лапы Луддона.
Мадлен твердо решила, что не допустит этого и не доставит Дункану такого горя.
Отказавшись от еды, Мадлен пошла к себе в башню и долго простояла у окна, пытаясь совладать со своими переживаниями.
«Лоренс так или иначе выдал бы себя», — думала Мадлен и корила себя за то, что, занятая собственными делами, не обратила внимания на странности священника. Потом ее мысли обратились к Дункану, она стала проклинать мужа. Если бы только он не напугал ее так сильно во время церемонии венчания, она бы непременно заметила, что отец Лоренс даже не знает толком, что должен говорить и делать.
Правда, Мадлен и мысли не допускала о том, что Дункану заранее все было известно. Конечно, он был уверен, что Лоренс — настоящий священник, что он и в самом деле обвенчал их как положено. Но это не успокаивало Мадлен, и она все еще была сердита на Дункана. Как мог он сразу не сказать ей о содержании письма из монастыря, да еще собираясь покинуть замок!
— Ну погоди, — пробормотала она, — я еще возьму тебя в руки. Не одна Адела умеет кричать и браниться.
К полуночи Мадлен совсем утомилась. Опершись о подоконник, она задумчиво смотрела на яркую луну. «Интересно, а светит ли она сейчас Дункану? — мелькнуло у нее в голове. — Спит ли он в королевских покоях или под открытым небом?»
Мадлен медленно перевела взгляд на горный кряж. И как раз вовремя: на вершине горы появился темный силуэт огромного волка.
Как ей хотелось, чтобы Дункан был рядом — тогда она смогла бы доказать ему, что волк и в самом деле существует. Мадлен отчетливо видела, как хищник подобрал большую мясистую кость, что Мадлен принесла на гору, как он повернулся и скрылся в ночной тьме.
Но может, все это привиделось ей? Или, может, на гору просто забрела одичавшая собака, совсем не та, которую она видела прежде.
Дункан был ее волком. Он любил ее — в этом Мадлен ничуть не сомневалась. Да, он не сказал ей о содержании письма, не желая волновать ее, но в остальном всегда был честен с нею.
Мадлен попыталась уснуть, но страх не давал ей забыться. Она старалась думать о Дункане, с ним она чувствовала себя так спокойно, так уверенно… Да, они были связаны навек.
Но только до этого дня…
Мадлен опять встревожилась. Король требовал ее приезда ко двору, он вернет ее к Луддону!
Она начала молиться. Она просила Господа сохранить жизнь Дункану, молила. Всевышнего об Аделе, о Джеральде и даже о Джиларде с Эдмондом.
