Миранда Невилл - Рассудку вопреки
— Я умею читать, — сказал Блейк, — но плохо. Я так и не смог научиться. Герцог Хэмптон идиот, а ты вышла за него замуж.
На ее красивом лице отражалось непостижимое чувство. Секунды тянулись, словно часы, и ему казалось, будто его сердце не выдержит и он умрет, не дождавшись ни слова.
Он воображал все, что угодно, но последовавшей реакции и представить не мог. Бумаги, которые Минерва сжимала в руках, полетели на пол. Шагнув вперед, она крепко стиснула его руку своими ладонями, глядя ему прямо в глаза. Ее глаза казались более голубыми, чем обычно, а взгляд более пылким.
— Не смей называть идиотом человека, которого я люблю.
В ушах Блейка загудело. Он, должно быть, ослышался.
Он открыл рот, но не смог произнести ни звука.
— Любишь? — наконец выдавил он.
— Я люблю тебя, Блейк.
В глазах у него защипало.
— Ты не можешь меня любить.
— Как ты знаешь, я плохо понимаю, когда мне говорят, что я могу и чего не могу делать. Мне потребовалось немало времени, чтобы осознать это, но я тебя люблю. — Ослепительная улыбка засияла на ее лице, и ему показалось, что комната наполнилась солнечным светом. — Я тебя люблю.
Он обнял Минерву и уткнулся носом в ее волосы.
— О Боже, Минни! Я тоже люблю тебя. Так сильно.
Блейк боялся расплакаться. Он дал волю слезам в ее объятиях в ту ночь, когда умер его отец, но на этот раз сдержал слезы. Он лишь крепко сжимал жену, наслаждаясь ее изящной силой и сладким чистым запахом, который ласково щекотал его ноздри.
— Боже правый! — воскликнула она, и в ее голосе слышалось то самое изумление, которое испытал и он, когда обнаружил свои чувства. — Кто бы мог подумать! Мы любим друг друга. И это после стольких лет неприязни!
— Ты была самой несносной девицей, которую я когда-либо встречал.
— А ты был самым никчемным мужчиной на свете!
Они хохотали и целовались, шепча слова любви.
Глава 31
Минерва преобразилась, но не стала другой, это была все та же Минерва, только со смягчившимся характером и сгладившимися острыми углами. Она сидела на диване, утонув в его объятиях, и чувствовала себя мягкой и нежной, как котенок.
— Почему я не понимала, как это прекрасно — любить? — размышляла она, лениво разматывая его шейный платок, — кокон одежды почти скрывал Блейка, а Минерве хотелось ощутить тепло его кожи. — Если бы я только знала, я бы попыталась почувствовать это раньше.
— Я рад, что ты не торопилась.
Минерва отбросила в сторону шелковую ленту и слегка отстранилась, чтобы полюбоваться произведенным эффектом. С открытым воротом Блейк выглядел моложе и был невероятно красив.
— Ты слишком далеко, — сказал Блейк и прижал ее к себе, словно не мог вынести и дюйма расстояния между ними.
Минни погладила его мускулистую шею и провела пальцами по щеке, наслаждаясь даже видом отросшей за день щетины. Блейк улыбнулся в ответ открытой радостной улыбкой, утратив настороженность, о которой Минерва даже и не подозревала прежде. Блейк теперь полностью принадлежал ей. И ей предстояло узнать каждую частичку его характера и души.
— Как так получилось? — спросила она. — Почему ты не научился читать? Я хочу понять.
— Это длинная история. — Блейк поймал ее руку, поцеловал кончики пальцев, и она засияла от удовольствия, поняв, что он наконец начинает ей доверять.
Блейк описал свои первые трудности, свою полную растерянность при знакомстве с алфавитом и более чем скромный успех, которого он сумел достичь с помощью Аманды.
— А что же делали твои наставники? — с изумлением спросила Минерва. — Вероятно, это были несведущие болваны.
— Они пороли меня. Не могли поверить, что я практически не способен овладеть самыми элементарными навыками, жаловались отцу на мою лень. Снова пороли. Я начал оправдывать свою репутацию лентяя и отказывался серьезно заниматься.
— Пусть лучше тебя считают ленивым, чем глупым?
— Верно. Я занимался насколько возможно мало, лишь бы мне это сходило с рук.
Всем сердцем сопереживая тому непонятому мальчишке, Минерва крепче обняла мужа за талию.
— Безответственное отношение твоих учителей отвратительно. Хотелось бы мне встретиться с ними и высказать им все, что я думаю по этому поводу.
— Я не могу их винить. Другие дети учатся читать без каких-либо сложностей.
— В Итоне и Оксфорде рядом с тобой не было Аманды. Как же ты справлялся?
— В Оксфорде оказалось смехотворно легко. Я был наследником герцога. Ни один из господ преподавателей пикнуть не посмел, несмотря на то что за три года я не прочитал ни одной книга и не написал ни одного слова. В Итоне было труднее. — Его голос стал более мрачным. — Вот где мне повезло познакомиться с Джеффри Хантли.
— И на этом основывалась ваша дружба. Он помогал тебе в школе.
— Все не так просто. Мы познакомились, когда начали изучать греческий. Для меня и латинский был достаточно труден, но греческий стал моим кошмаром. Как я мог выучить второй алфавит, когда у меня и с одним-то возникали сложности? Мы выполняли контрольную работу, и я сдал пустую страницу. До сих пор не могу забыть слова своего учителя, который уже держал трость в руке: «Ваше невежество уступает лишь вашей наглости. Идите сюда». Я приготовился понести наказание и надеялся, что меня исключат из греческого класса навсегда, как вдруг вмешался Хантли: «Это мой листок, сэр. Это я заслуживаю порки, а не Блейкни».
Минерва знала, как бы отреагировали ее братья, если бы кто-то взял их вину на себя.
— Как отвратительно.
— Разумеется, я не мог опровергнуть его слова, чтобы не подвергнуть наказанию нас обоих, меня за несделанную работу, Хантли — за ложь. Но я был благодарен ему за желание помочь. Мы стали друзьями, и я ему доверился. С его помощью мне удалось убедить учителей, что я был самым нерадивым и самым хулиганистым парнем в школе. Я ему доверял.
— И он тебя предал.
— Я считал его своим единственным настоящим другом. Я бы сделал все ради него.
Минерва услышала боль в его голосе.
— И ты больше никому не решился довериться. Как же ты страдал!
Губы Блейка искривились в печальной усмешки.
— Я меньше всего заслуживаю жалости. Я получил все уже по праву рождения. Не существовало ничего, что омрачало бы мое безоблачное существование. И я почувствовал себя счастливым, когда покинул Оксфорд, и мне больше не пришлось притворяться, будто я умею читать и писать. Я провел несколько славных лет. Беззаботный лорд Блейкни, страстный лошадник и охотник, всегда готовый позабавиться и весело провести время. Ты его терпеть не могла.
