Филиппа Грегори - Вечная принцесса
— Ваше высочество, я только что с заседания Тайного совета. Неприятности позади. Принц выразил желание жениться на вас, и как можно скорее.
Он мог бы предположить, что она вскрикнет от радости, или бросится ему на шею, или упадет на колени и возблагодарит Господа. Ничего подобного она, конечно, не сделала, а только медленно наклонила голову. Вышитый тускло-золотой нитью лист на ее чепце сверкнул, поймав луч света.
— Я рада это слышать, — только и сказала она.
— Все вопросы относительно утвари сняты и забыты, — не скрывая своей радости, продолжил он.
Она снова кивнула.
— Но приданое выплатить необходимо. Я пошлю за ним в Брюгге, ваше высочество. Я сохранил его для вас. — Тут голос его дрогнул.
Опять кивок.
Он упал на одно колено:
— Ваше высочество! Возрадуйтесь же! Вы будете королевой Англии!
Она обратила на него свой ледяной сапфировый взгляд:
— Я никогда и не сомневалась, эмиссар, что стану ею.
Я добилась своего. Господи милосердный, я добилась! После стольких лет ожидания, невзгод, нищеты и унижения — добилась. Я иду в свою опочивальню, преклоняю колени и закрываю глаза, но разговариваю с Артуром, а не с Всевышним.
— Получилось, — говорю я ему. — Гарри женится на мне. Я сделала, как ты хотел.
На мгновение передо мной расцветает его улыбка. Снова передо мной его светлый лик, его темные глаза, чистая линия профиля. И даже запах его я слышу, к которому вожделею. Прости меня, Господи! На коленях перед распятием я вздыхаю от неутолимого желания…
— Артур, милый! Моя единственная любовь! Я выйду за твоего брата, но всегда буду твоей! — И явственно слышу запах его кожи по утрам, незабываемо яркий, как вкус ранней вишни. — Артур…
Вечером, когда она вышла к ужину в спешно сшитом новом платье с широким золотым воротником и в тяжелых жемчужных серьгах, ее сопроводили к главному столу. Сделав реверанс перед будущим мужем и получив в ответ его радостную улыбку, она повернулась, чтобы поклониться его бабке, и столкнулась с полным яда взором леди Маргариты Бофор.
— Согласись, тебе повезло, — заметила старая дама после ужина, когда столы унесли, а музыканты ударили по струнам.
— Разве? — настороженно уронила Каталина.
— Ты вышла замуж за одного нашего принца и потеряла его; а теперь, похоже, выйдешь за другого!
— Я бы не назвала везением утрату мужа, мадам, — парировала Каталина на своем безупречном французском. — А что касается милого принца Гарри, мы обручены уже целых шесть лет, и я уверена, мадам, вы не сомневались, что этот день рано или поздно наступит! Не могли же вы предположить, что наш достойный принц не сдержит своего слова!
Многоопытная старая дама не спасовала.
— Разумеется, я не сомневалась в его намерениях, — процедила она. — Мы, Тюдоры, всегда держим слово. Но когда твой отец изменил своему, а ты задержала выплату приданого, в твоих намерениях я — да, усомнилась, и усомнилась в чести Испании.
— В таком случае вы проявили большую доброту, не посвятив в свои сомнения короля, — гладко произнесла Каталина. — Поскольку он, я знаю, мне верил. И я всегда знала, что желанна вам, как ваша внучка. И вот теперь я ею стану, стану королевой Англии, приданое мое уплачено, и все обстоит так, как тому и следует быть.
На это сказать было нечего, и старая дама не придумала ничего лучше, чем кисло молвить:
— Что ж, в любом случае остается надеяться, что ты плодовита.
— Отчего нет? У моей матушки было шестеро детей, — живо ответила Каталина. — Смею напомнить, мадам, моя эмблема — гранат. Это южный фрукт, наполненный множеством семян, в каждом из которых кроется жизнь.
Миледи бабушка короля развернулась и отплыла прочь. Каталина сделала реверанс ее удаляющейся спине и поднялась из поклона с высоко поднятой головой. То, что леди Маргарита думает или говорит, значило мало. Значило только то, что она может сделать. Но вряд ли она в силах предотвратить свадьбу, а все остальное — вздор.
Гринвичский дворец, 11 июня 1509 года
Дня свадьбы я ждала с внутренним содроганием, особенно того момента, когда придется произнести слова брачного обета — того самого, что я давала Артуру. Однако в итоге все оказалось до того не похоже на мое первое торжественное бракосочетание, что я смогла, рука об руку с Гарри, пройти через все испытания, спрятав Артура в самом дальнем углу своей памяти. Я делала это для него, делала именно то, что он мне завещал, именно то, на чем он настаивал, — и думать о нем мне было никак нельзя.
На сей раз народ не толпился в соборе Святого Павла, отсутствовали послы, не били вином фонтаны. Скромная церемония произошла в стенах Гринвичского дворца, в церкви Святого Франциска, в присутствии всего троих свидетелей и полудюжины приглашенных.
Не было ни шумного застолья, ни музыки, ни танцев, ни пьяных шуток, ни буйства. Не было публичного укладывания молодых в постель. Я побаивалась, что будет — и ритуал, и потом, утром, демонстрация простынь, однако принц — то есть, конечно, король, должна я теперь сказать, — не меньше меня стеснялся всего этого, поэтому мы тихо поужинали в присутствии двора и удалились. Придворные выпили за наше здоровье и отпустили нас с богом. Бабушка Гарри тоже, конечно, была там, с лицом словно маска, глаза ледяные. Я держусь по отношению к ней предельно любезно, мне не важно теперь, что она там думает. Главное, что сделать она ничего не может. Никто и не заикнулся насчет того, чтобы я жила в ее комнатах, под ее присмотром. Напротив, она выехала оттуда, освободив апартаменты для меня. Я вышла замуж за Гарри. Я королева Англии, а она… она всего лишь бабушка короля.
Камеристки раздевают меня в молчании, это и их триумф тоже, избавление от бедности, как и мое. Никто не хочет вспоминать ночь в Оксфорде, ночь в Бурфорде, ночи в Ладлоу. Судьбы моих придворных, как и моя судьба, зависят от успеха этого грандиозного обмана. И никто из нас не хочет вспоминать, как трудно далось нам мое вдовство.
А потом, ведь все это было так давно… Семь долгих лет. Кто, кроме меня, может помнить такую давность? Кто, кроме меня, знал восторг ожидания Артура, видел теплый отблеск свечи на наших переплетенных ногах, слышал на рассвете полусонный шепот: «Расскажи мне историю!»
Камеристки обрядили меня в тонкую кружевную сорочку, каких у меня теперь дюжина, и в молчании удалились. Я жду Гарри, как когда-то ждала Артура. Разница только в том, что ожидание это безрадостное.
Латники проводили молодого короля до входа в королевскую спальню, постучали в дверь, распахнули створки и закрыли их за королем. В накинутой поверх сорочки вышитой шали Каталина сидела у камина. В комнате было тепло, уютно. Она встала ему навстречу, сделала низкий реверанс.
