Вирджиния Нильсен Вирджиния Нильсен - На руинах «Колдовства»
«Еще есть Роб», — напомнила себе Симона. Но вместо мыслей о Робе представила Элен там, где сейчас находилась сама.
— Может быть, я тоже ревную, — прошептала она.
— Потому что ты меня любишь, — уверенно сказал Арист.
Что их разногласия по сравнению с восторгом его объятий? Как она могла жить без него? Почти потеряв его в мутной реке, она поняла, что не сможет отпустить его.
— Я думала, что умру, если ты утонешь. О, как я люблю тебя, — прошептала она.
Арист целовал ее снова и снова, лаская грудь, пока она не смогла думать ни о чем, кроме того, как она хочет его и как любит.
Как странно может повернуться жизнь! Как изменилась ее собственная жизнь: от приятного времяпровождения с лошадьми, бессмысленного флирта на бесконечных балах до этого мучительного желания, способного превратить ее в мегеру, если она немедленно не соединится со своим любимым.
— Пожалуйста… мои пуговицы… — сказала она и повернулась к нему спиной.
Он дрожащими пальцами расстегнул ряд крошечных пуговиц, бегущий от ее шеи до талии, снял тугой лиф, пышную юбку, затем упали обручи ее кринолина. Он опустил сорочку, обнажив ее плечи, целуя их.
Вскоре он уже срывал свою одежду и она погрузилась в радостный долгожданный мир любви…
Много часов спустя они лежали, обнявшись, в ее кровати и разговаривали.
— Если начнется война, Юг обречен, — мрачно сказал Арист. — Война разрушит все. Мы будем нужны нашим рабам, понимают они это или нет. Наши соседи и наши друзья — все! — понесут невероятные потери. Будет столько тяжелой работы. Но мы будем вместе.
Она гладила его грудь, слышала сильное биение его сердца, почти как свое собственное.
— Да, любимый. Я хочу быть рядом с родителями, и с Алексом, и с Тони, и с их чудесными детьми.
— И с нашими, — прошептал он, и все ее существо радостно отозвалось на его слова.
Она хотела, чтобы об Оюме — ее двоюродном дедушке! — заботились до конца жизни. И хотела помочь Ханне уйти на Север, если так пожелает ее муж.
А Роб? Ее охватило смятение. Муж Тони! И кому будет предана Тони, если начнется война? Тони любит Роба…
Сколько грусти в мыслях о будущем, о том, что им придется, возможно, стать свидетелями разрушения их экзотического общества, образа жизни, который, как верила Симона, прогнил до самого основания.
— Нас будут ненавидеть такие плантаторы, как Роб, живущие в своем придуманном мирке, убежденные, что рабство разумно и благотворительно…
— Мы встретим эту ненависть — и опасности войны — вместе, — сказал Арист и поцеловал ее снова.
Две недели спустя Симона и Арист явились к мировому судье, который, после короткой церемонии с капитаном Эдмондсом, свидетелем со стороны Ариста, и почтенной женой судьи, свидетельницей Симоны, объявил их мужем и женой. Арист поцеловал ее, и они отправились с капитаном Эдмондсом на верфь, где стоял на стапелях новый пароход.
Он был прекрасен, сверкая белой краской и полированной медью, с двумя гребными колесами, выкрашенными в алый цвет.
Стоя на грубой платформе, Симона взяла у Ариста бутылку шампанского и разбила ее о нос корабля, сказав с неописуемым трепетом: «Нарекаю тебя „Симоной“!»
Маленькая группа, включающая кораблестроителей и команду, зааплодировала, и пароход «Симона» с неукомплектованным экипажем скользнул со стапелей в реку. Симона, Арист, капитан и владелец верфи следили, как опустился трап и на борт стали вносить все необходимое для свадебного пира.
Несколько часов в главном салоне гости произносили тосты за молодых и новый пароход. Месье и мадам Бруно были единственными пассажирами, которые отправятся с капитаном и командой в пробное плавание.
Солнце склонялось к западу, окрашивая небо и реку в красный цвет, когда гости сошли на берег.
— До свидания… до свидания… счастливого плавания.
Птицы щебетали, устраиваясь на ночь в гнездах в прибрежных ивах. Из невидимых лугов доносился звон колокольчиков и мычание коров.
Арист отвел Симону в роскошную каюту с большими окнами, открывавшими чудесные виды. Но в эту ночь, их первую свадебную ночь, тяжелые бархатные шторы были опущены и только масляные лампы мягко освещали полированные красного дерева стены и прекрасную бронзовую двухспальную кровать. Воздух был напоен ароматом огромного букета, преподнесенного капитаном Эдмондсом.
Арист улыбнулся ей, и Симона заглянула в его глаза, прекрасные, с коричневыми веселыми крапинками, излучавшие свет любви глаза.
— Я мог бы нанять тебе горничную, но решил предложить на этот пост себя. — Он поклонился. — Итак, мадам Бруно, что желаете?
Она подняла руки к его щекам и встала на цыпочки, так, что ее губы почти дотянулись до его губ. Аромат цветов и масляных ламп смешивался с неуловимыми мужскими запахами его волос и кожи, пьянящим чувственным наслаждением, — запахами, которые всегда будут говорить ей об Аристе, ее любви.
— Я хочу, чтобы ты любил меня. И потом любил меня снова. И потом снова…
— О, моя дорогая жена!
И он выполнял ее просьбу долгими ленивыми днями и ароматными лунными ночами, весь извилистый путь по Огайо до слияния с Миссисипи и вниз по расширяющейся великой реке, пока не появились здания и деловитый порт Нового Орлеана, пока они наконец не вернулись домой.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
Примечания
1
Аболиционист — сторонник движения за отмену рабства негров в США.
2
«Освободитель» — член партии или сочувствующий партии «Свободная Земля», борющейся против принятия рабовладельческих штатов в Союз (США).
