Патриция Гэфни - Сердце негодяя
Кэйди устало откинулась на спинку стула, не в силах отвечать на дружеские подначки, здравицы и добрые пожелания, сыпавшиеся на нее со всех сторон. Джесс, смеясь, как ребенок, влепил ей звонкий поцелуй и стиснул в медвежьих объятиях.
— Моя крошка! — кричал он. — Моя золотая крошка!
Но когда шум вокруг слегка поутих и гости понемногу оставили их в покое, он взял ее за руку и, наклонившись через ее плечо к Сэму Блэкеншипу, спросил:
— Сэм, ведь вы по-прежнему занимаетесь продажей старой фермы Расселлов, верно?
Сердце подпрыгнуло в груди у Кэйди.
— Верно, — ответил Сэм, сверля Джесса внезапно загоревшимся взглядом. — Она вас интересует?
— Что вы скажете, если мы с Кэйди навестим вас в конторе завтра с утра?
— Никаких затруднений. Буду только рад.
— Вы же не станете запрашивать с нас чересчур высокую цену?
— Конечно, нет!
Тут Сэм рассмеялся.
— А с другой стороны, Кэйди теперь такая богачка, что вы, небось, и не заметите, если я запрошу лишнего.
Друзья утащили Джесса, требуя, чтобы он непременно выпил с ними, но на прощание он поцеловал ее еще раз и шепнул на ухо:
— Когда же мы с тобой наконец сможем остаться вдвоем?
Час пролетел незаметно. В какой-то момент у входа в салун раздались выстрелы, но оказалось, что это просто парни с ранчо Уиттера перепились и устроили на радостях салют. Шериф расплел руки Глен, обвивавшие его шею, и встал, расправив плечи.
— Я с этим разберусь, — объявил он и вышел наружу.
Через минуту стрельба прекратилась.
— Абрахам! Твоему отцу известно, что ты еще на ногах в такой час?
— Ага.
Хэм хихикнул, видя, что Кэйди сердится не всерьез, и терпеливо замер, когда она обняла его.
— Папочка сказал, что я могу остаться и помочь, только не путаться под ногами, потому что сегодня особый день.
— Уж это точно.
— Мисс Кэйди?
— Что? — Ей пришлось самой наполнять стеклянный кувшин пивом из бочонка, потому что Леви на минутку отлучился.
— Вы и вправду выходите за мистера Голта?
— Вроде бы да.
Хэм усмехнулся.
— Вот и хорошо.
Кэйди взъерошила его жесткие курчавые волосы, сжала ладонью тоненькую шейку.
— Да, — согласилась она, — я тоже так думаю.
Джесс протянул руку и прикоснулся к ее волосам, когда она проходила мимо, спеша принять заказ за дальним столиком. Он стоял, опершись о стойку бара, — веселый, беззаботный, окруженный людьми, которые доверяли ему и восхищались им. В каком-то смысле такой поворот событий был не менее поразителен, чем внезапное превращение Томми Ливера в героя. Чудеса и впрямь случаются. Кэйди подумала, что, как только она сама спустится с небес на землю, ей придется пересмотреть свои взгляды на многие вещи.
— Слушай, Джесс, — фамильярно обратился к нему Уилл Шортер, толкнув его локтем.
Его кроткие глаза за стеклами очков немного слезились, но он не был пьян.
— Как насчет интервью? Твой взгляд на поединок. Черт побери, получится отличная публикация? Это будет особый воскресный вечерний выпуск!
— Я так и знал, что ты мне это предложишь, Уилл. Я уже кое-что обдумал и хочу попросить тебя об одолжении.
— Все, что хочешь. Только назови.
— Не надо ничего печатать. — Разговоры вокруг них стихли, присутствующие жители Парадиза старались не упустить ни слова.
— Ты серьезно? Но почему нет? Какого черта?
Джесс сдвинул шляпу на затылок.
— Дело вот в чем, — сказал он тихо. — Мне нравится этот город. Здешние люди с самого начала отнеслись ко мне по-доброму.
Он взял Кэйди за руку.
— По правде говоря, это самое подходящее место, чтобы повесить оружие на гвоздь и устроить свою жизнь. Мне удивительно повезло. Могло быть гораздо хуже.
Уилл ухмыльнулся от уха до уха. Стоуни и Креветка, Нестор и Гюнтер, Сэм, Томми, Леонард, Стэн и Жак — все начали хлопать Джесса по плечу и жать ему руку.
— Добро пожаловать в Парадиз, мистер Голт!
— Спасибо вам. Но это еще не все, — продолжал Джесс.
Вид у него был такой серьезный, что все невольно присмирели.
— Понимаете, раз уж я решил здесь обосноваться, нельзя мне затевать перестрелку всякий раз, как в город проездом заглянет очередной бездельник, которому седло задницу жмет, а пушка руки обжигает. Нам с Кэйди хотелось бы немного тишины и покоя.
— Ты хочешь сказать… — не унимался Уилл.
— Я хочу сказать, что пора отправить Голта на покой.
Репортер почесал голову.
— Но…
— Послушай, Уилл. Почему бы тебе не напечатать в газете вот какую историю: в этот день Голт стрелялся с незнакомцем на Главной улице Парадиза, и, когда дым рассеялся, оказалось, что Голт убит. Незнакомец сел на своего коня и уехал в туманную даль, никто не знает, что с ним сталось. Никто даже не знал, как его зовут.
Воцарилось всеобщее замешательство. Наконец Креветка Мэлоун обрел дар речи.
— Да, но в таком случае… вы-то кто такой будете, мистер?
— Никто. Какой-то Джесс, фамилии не помню. — Глубоко задумавшись, он погладил себя по подбородку.
— Как насчет Вогана? Воган — это хорошая фамилия.
Одни стали согласно кивать, другие — насвистывать сквозь зубы, третьи — многозначительно почесывать затылки.
— Конечно, главная загвоздка в том, чтобы правда не просочилась за пределы Парадиза.
— Полагаю, это самое малое, что город мог бы сделать для тебя в благодарность за то, что ты сделал для всех нас, Джесс, — заметил шериф Ливер.
— Слушайте, слушайте! Верно! — раздались голоса. — Точно! Чертовски верно! Истинный Бог!
— Мы начнем работу прямо сейчас. Надо, чтобы слухи о смерти Голта распространились поскорее. Я поговорю с преподобным Кроссом, — пообещал Том. — Пусть скажет пару слов завтра в церкви.
— Ну уж слухи-то мы распустим, — уверенно заявил Сэм Блэкеншип.
Все его дружно поддержали. Сэм поднял стакан, и остальные последовали его примеру. Вскоре в салуне не осталось ни одного мужчины, который не взял бы порцию выпивки на изготовку.
— Добро пожаловать в Парадиз, мистер Джесс Воган!
Джесс был тронут и не сумел этого скрыть.
— Не могу выразить словами, как я вам благодарен, — сказал он своим друзьям, поочередно пожимая руку каждому.
Кэйди опять пришлось смигивать слезы, чтобы не разрыдаться. Если и дальше все пойдет в том же духе, если ей привалит еще хоть немного счастья, она просто не выдержит и рухнет под его тяжестью.
— Долго мне еще ждать? Когда же я смогу тебя поцеловать не на глазах у всего города?
Она содрогнулась: его голос, шепчущий в ухо, прошел по всему телу тревожной, волнующей щекоткой. И в самом деле, почему они все еще здесь? Пять минут никому вреда не сделают. Равно как и десять.
