Николь Джордан - Повелитель желания
— Ты моя! — настойчиво шептал он, утверждая свое господство над ней.
— Да! — Ей хотелось выкрикивать ответ громко, чтобы слышал весь мир, но дыхание перехватило, как только головокружительный экстаз обнял ее и унес в водоворот сладострастия. И, словно сознавая, что лишь в его объятиях стала женщиной, она безвольно отдалась этому ослепительно сияющему свету и жару, которые дарил ей Джафар,
— Алисон… — пробормотал Джафар в тот кратчайший миг, когда вместе с ней очутился в раю. Лишь долгое время спустя сознание вернулось к нему. Он чувствовал себя так, словно тело и душа разлетелись на сотни сверкающих осколков и теперь неизвестно, станут ли они вновь единым целым.
Он лежал неподвижно, по-прежнему слившись с Алисон, не смея шелохнуться. Дыхание с трудом вырывалось из легких, ноги отяжелели, а нежность, горевшая в сердце, казалось, вот-вот разорвет его.
Наконец Джафар робко шевельнулся, проводя губами по влажному виску Алисон, мягкой щеке, изгибу шеи, ожидая, пока угомонится бешеный стук сердца.
И только сейчас смутная мысль родилась в одурманенном мозгу — Алисон отдалась ему сама, ничего не требуя взамен, но, приняв ее дар, он сам отдал ей частицу себя.
Он и охотник и добыча. И Джафар еще не понял, действительно ли ощутил на мгновение, что они соединились полностью, целиком и навечно — физически, эмоционально и духовно. Почувствовала ли то же самое Алисон? Джафар был неопровержимо убежден в том, что она испытала чисто плотское наслаждение. Но неужели ничего, кроме этого?
Джафар тяжело вздохнул, бережно прижимая к себе несопротивляющуюся Алисон. Она добровольно отдалась ему. Покорилась. Но лишь на несколько мгновений. И, держа в объятиях обмякшую, восхитительно-утомленную и пресыщенную ласками возлюбленную, Джафар волей-неволей должен был признать неопровержимую правду.
Овладев Алисон, он не сделал ее своей.
ЧАСТЬ 3
Да будет всем известно,
Что ураган любви убить способен!
Клянусь Аллахом, если это так,
Недолго жить осталось мне, и солнце
Вовек не будет больше мне сиять!
Берберский поэтГлава 18
Алисон проснулась утром и долго лежала, прислушиваясь к мирным звукам пробуждающегося лагеря. Она была одна в шатре. Одна, но не одинока. Да и откуда взяться одиночеству, если ее согревали воспоминания о невероятной ночи?
Истома во всем теле не давала пошевелиться. Девушка поглубже зарылась в одеяла, уже тоскуя о живительном тепле тела Джафара, волнующем сладострастии его ласк.
Джафар ушел от нее перед рассветом, поцеловав на прощание и шепча нежные слова. В ответ на полусонные протесты тихо объяснил, что должен оберегать ее репутацию и щадить чувства дяди.
Но лишь теперь, осторожно потянувшись, расправляя ноющие сладкой болью мышцы, Алисон окончательно поняла, что имел в виду Джафар. Если его обнаружат в ее постели, поползут слухи, и Оноре этого не переживет.
Однако сама мысль об этом заставила ее улыбнуться. Невероятно! Подумать только, что свирепый берберский вождь способен заботиться о каком-то пожилом раненом французе!
Но Алисон знала, что Джафар не настолько жесток и безжалостен, каким кажется! Она бесконечно благодарна за то, что он хочет уберечь дядю, сохранить в тайне, что они стали любовниками.
Любовниками. Воспоминания о пережитом наслаждении вызвали мягкую улыбку на губах Алисон. У нее любовник. Невероятно страстный мужчина, вознесший ее к высотам экстаза, о которых она даже не подозревала, сделавший Алисон женщиной в полном смысле этого слова. И сознание этого приносит не стыд, а лишь удовлетворенность. Джафар сделал ее женщиной. Всю эту долгую ночь он показывал ей, что значит чувственная любовь настоящего мужчины.
Лишь в самый первый раз он был нежен и осторожен. Но потом… потом оказался свирепым, буйным, неукротимым и таким же безжалостным в ласках, как и в бою. Он взял Алисон властно, уверенно, утвердив над ней свое господство, словно поставил на ее теле клеймо обладания.
Улыбка девушки внезапно померкла. Она больше не сомневалась, что влюблена в Джафара, но эти чувства были слишком новы и хрупки, чтобы пытаться понять их по-настоящему. Алисон терзали угрызения совести. Она предала Эрве. Добровольно, по своему желанию. Предала с варваром, похитившим ее, взявшим в плен Эрве, с человеком, в руках которого их жизнь и смерть. Вряд ли этим стоит гордиться.
Изнемогая под гнетом тяжких мыслей, Алисон откинула одеяла, вскочила и тут же сморщилась от тянущей боли между бедер. Стараясь двигаться осторожнее, она поспешила одеться и умыться, а потом помогла Махмуду свернуть шатер и уложить вещи. И все это время Алисон пыталась взять себя в руки, привести в порядок мысли, хотя яркие картины прошлой ночи то и дело возникали в сознании, не давая покоя. Когда Алисон отправилась на поиски дяди и Чанда, глаза ее задорно сверкали.
Она вела себя как обычно, пока перед самым отправлением не увидела Джафара на черном жеребце. До этого момента девушка не представляла, что с ней сделается при виде возлюбленного.
Его глаза, подобные теплому золотистому бархату, окинули ее нежным взглядом, а неожиданно радостная улыбка заставила Алисон вспомнить о вкусе его губ и кожи. Сердце, словно обезумев, готово было выпрыгнуть из груди.
«Должно быть, Джафар понимает это», — подумала она, задыхаясь. Чувственное притяжение между ними было таким ощутимым, таким могущественным, что Алисон показалось, будто сам воздух потрескивает, как перед грозой. Он пристально смотрел на ее губы, и Алисон поняла, что он хоть сейчас готов припасть к ее распухшему от поцелуев рту. Эмоции, обуревавшие ее в этот момент, были настолько сильны, неопределенны и лишали ее обычного самообладания, что Алисон была почти не в состоянии думать.
— Доброе утро, мадемуазель Викери, — спокойно приветствовал он. Только едва заметные хрипловатые нотки в голосе делали его обычное, банальное приветствие интимным. Как он может казаться таким равнодушным, когда она почти ощущает между бедрами дерзкие сильные толчки!
Должно быть, она ответила что-то, потому что услышала, как Джафар вежливо справляется о здоровье дяди и о ее собственном. Алисон неразборчиво пробормотала что-то, долженствующее означать оптимистический ответ.
— Ты можешь ехать верхом? — спросил Джафар тихо, чтобы никто не слышал.
Алисон недоуменно воззрилась на него.
— Да, конечно. Что-то случилось?
Ответная улыбка была чуть ироничной и одновременно ласкающей.
— Мне кажется, что седло будет сегодня слишком жестким и добавит неприятные ощущения к тем, которые ты уже испытываешь.
