Жюльетта Бенцони - Рабыни дьявола
– Два пистолета! Больше нет зарядов, я думаю… – радостно прошептал незнакомец. – Не шевелиться… Убийца придет… смотреть меня мертвого…
Сообразив, что он хотел сказать, Марианна притаилась в кустарнике, тогда как ее неожиданный компаньон молча достал из-за пояса ятаган и съежился, готовый прыгнуть. Ему не пришлось долго ждать: вскоре песок заскрипел под осторожными шагами, и что-то темное появилось между деревьями, приблизилось, затем остановилось. Без сомнения, успокоенный тишиной преступник хотел убедиться, что его выстрелы достигли цели. Марианна едва успела разглядеть мощную, коренастую фигуру с ножом в руке, как ее незнакомец прыжком хищника оказался на нем. Обхватив друг друга, два тела покатились по земле в отчаянной борьбе.
Тем временем выстрелы подняли тревогу. Марианна увидела внезапно замелькавший под деревьями свет. От дома Аламано бежали с фонарями и, безусловно, с оружием. Впереди сам сенатор в ночной рубашке и колпаке с помпоном, с пистолетами в обеих руках. Его сопровождали около дюжины слуг, вооруженных кто чем попало. Марианна оказалась первой, кого заметил хозяин дома.
– Вы, княгиня? – вскричал он. – Здесь, в этот час? Но что происходит?
Вместо ответа она посторонилась и показала на двоих мужчин, по-прежнему сражавшихся с неописуемой яростью, испуская дикие крики. Сенатор испуганно охнул и, торопливо всунув пистолеты в руки Марианне, подбежал к ним. С помощью подоспевших слуг оба противника были схвачены. Но в то время, как человек с тюрбаном отдался заботам сенатора, другой был немедленно связан и брошен на землю с грубостью, ясно говорившей о внушаемой им антипатии.
– Вы не ранены, господин, с вами ничего не случилось? Вы уверены? – повторил венецианец, помогая незнакомцу одеться.
– Нисколько! Спасибо… но жизнью я обязан барышне. Она бросать меня как раз вовремя!..
– Барышня? О! Вы хотите сказать – княгиня? Господи! – простонал бедный Аламано. – Что за история! Но что за история!
– Если вы представите нас друг другу, – подала ему мысль Марианна, – может быть, мы лучше разберемся в этом? Я, по крайней мере!..
Не придя в себя от волнения, сенатор пустился в очень многословных и запутанных выражениях совершать обряд знакомства. Марианне все же удалось прийти к заключению, что она сейчас предотвратила достойный сожаления дипломатический инцидент и спасла жизнь благородному изгнаннику. Оказалось, что человек в тюрбане, юноша лет двадцати, который без бороды и длинных черных усов выглядел бы еще моложе, носил имя Шахин-бея и был сыном Мустафы, паши Дельвино, одной из последних жертв паши Янины. После взятия их города янычарами и убийства отца Шахин и его юный брат бежали на Корфу, где губернатор Донцелот оказал им щедрое гостеприимство. Они жили в верхней части долины, в приятном доме, где всегда находились под присмотром дозорных крепости. К тому же двое часовых постоянно несли вахту у их дверей, но… невозможно, конечно, воспретить молодым княжичам гулять, где им вздумается.
Нападавший, по всей видимости, посланный Али, был одним из тех диких албанцев с Химарских гор, чьи бесплодные вершины вздымались с другой стороны Северного канала, что подтверждала красная повязка на его голове. Костюм его состоял из широких панталон и короткой полотняной юбки, жилета с серебряными пуговицами и холщовых туфель на веревочной подошве, но за широким красным поясом, затягивавшим его талию сильнее любого корсета, слуги сенатора нашли целую выставку оружия. Настоящий передвижной арсенал! Между тем, после того как его связали, человек замкнулся в молчании, и из него не удалось вытянуть ни единого слова. Его привязали к стволу дерева и оставили под присмотром вооруженных слуг, тогда как Аламано послал гонца в крепость.
Узнав подлинное достоинство женщины, которую он принял за легкомысленную искательницу приключений, Шахин– бей был очень сконфужен своей неучтивостью. Освещенное фонарями лицо Марианны доставило ему наслаждение, явно готовое смести любые социальные условности… При виде настойчивого горящего взгляда, который он не отводил от нее, когда все возвращались в дом, она поняла, что пробудила в нем такие же первобытные чувства, как у незнакомца из бухты, и не ощутила при этом никакого удовольствия. Хватит уж с нее этой ночи первобытности!..
– Я очень прошу, чтобы эта история не получила огласки! – сказала она доверительно Маддалене, которая в халате с многочисленными оборками вышла из своей комнаты, чтобы предложить героям происшествия подкрепляющие напитки. – Ведь я совершенно случайно предотвратила это покушение. Было ужасно жарко, и я пошла на пляж выкупаться. При возвращении я столкнулась с беем, и от неожиданности он упал, как раз в тот момент, когда преступник выстрелил. Право слово, не из-за чего создавать роман!
– Однако именно это собирается сделать Шахин-бей! Послушайте его: он уже сравнивает вас с гуриями рая Магомета! Больше того: он наделяет вас храбростью львицы. Вы должны быть готовой стать его героиней, дорогая княгиня!
– Я не возражаю, если только он удержит при себе свои впечатления… и если сенатор умолчит о моей роли!
– Почему же? Вы совершили доброе дело, которое добавит славы Франции. Генерал Донцелот…
– Вовсе не обязан знать об этом! – вздохнула Марианна. – Я… я очень застенчива! Я не люблю, когда говорят обо мне!.. Это меня смущает!
Что ее особенно смущало, так это Язон, который, узнав о происшествии, может сделать очень далекие от действительности выводы. Его ревнивость ничего не пропускала. Но как объяснить хозяйке, что она безумно влюблена в капитана своего корабля и его мнение имеет для нее чрезвычайное значение? В карих глазах Маддалены, внимательно смотревшей на краснеющее лицо Марианны, появились лукавые искорки, когда она зашептала:
– Все зависит от того, как преподнести дело. Мы постараемся охладить энтузиазм Шахин-бея. В противном случае генерал-губернатор вполне мог бы сделать вывод, что вы… столкнулись с нашим юным изгнанником, пытаясь помешать ему выдать себя за Улисса, встретившего Навсикаю. И вам не хочется, чтобы губернатор подумал…
– Ни он, ни кто-либо другой! Я боюсь показаться смешной, особенно в глазах моих друзей…
– Нет ничего смешного в желании выкупаться, когда стоит такая угнетающая жара. Но я слышала, что американцы очень добродетельны и придерживаются строгих моральных принципов.
– Американцы? При чем здесь американцы? Хотя корабль, на котором я путешествую, и принадлежит этой нации, я не вижу, почему…
Маддалена ласково взяла под руку Марианну и увлекла к лестнице, чтобы проводить до ее комнаты.
– Моя дорогая княгиня, – зашептала она, взяв одну из стоявших на столике зажженных свечей, – я очень хочу сообщить вам о двух вещах: я – женщина и, хотя вам это еще неизвестно, испытываю к вам большую приязнь. Я сделаю все, чтобы вы избежали малейшей неприятности. Если я заговорила об американцах, то только потому, что мой супруг рассказал мне, как был напуган ваш капитан, когда вам в порту стало плохо… и также, какой он соблазнительный мужчина! Будьте спокойны: мы постараемся, чтобы он ничего не узнал об этом! Я поговорю с мужем.
