Патриция Кемден - Роковые поцелуи
Ахилл вернул рычаг на место, и крылья рывками стали раскрываться. Раздался громкий треск, и одно крыло, наполовину открывшись, остановилось, в то время как другое продолжило свой путь, и в результате казалось, что выгнувшийся назад лебедь застыл в приветствии.
Элеонора хихикнула.
– Мы, кто собирался принять ванну…
Служанка выронила корзинку и убежала.
Ахилл поднял корзинку, потом закрыл и запер дверь.
– Ты не собираешься вернуть ее? – спросила Элеонора.
– Нет.
– Ахилл, – сурово произнесла она, но за ее словами Ахилл почувствовал неуверенность.
– Ты сыграла роль моего камердинера, – сказал он, подходя к ней. – Сейчас я отвечу услугой на услугу.
– В этом нет необходимости, – закричала Элеонора, затем неодобрительно пожала плечами, словно хотела вновь вернуть притворное безразличие. – Я была очень плохим камердинером.
– А я буду очень плохой служанкой. – И Ахилл начал раскладывать полотенца, губки и мыло на столике, где стояли их чашки с шоколадом.
– Ты сказал, что вернешься к моим братьям, – произнесла Элеонора, очевидно, стараясь использовать другую тактику.
– Конечно, да, Элеонора. С какой еще стати я проделал полпути через Европу, как не из обязательств перед людьми, которых никогда не видел?
Он подошел к Элеоноре сзади и начал нежно гладить ее по шее и плечам. Глаза Элеоноры закрылись, как бы отвергая его присутствие, но она не отошла от Ахилла.
– Ты устала от путешествия, – тихо сказал он, сменив поглаживания на круговые массирующие движения. – Горячая вода взбодрит тебя.
Его пальцы опустились ниже. Он провел по вырезу ее платья. Голова Элеоноры откинулась на плечо Ахиллу, и он потерся подбородком об ее мягкие волосы. Элеонора подняла руку и замерла.
– Солги мне, – прошептала она. – Солги мне и скажи, что это правильно хотеть…
– Тс-с, – ответил Ахилл, проводя пальцем по ее влажным губам. – Настало время принять ванну, мадам. – Спина Элеоноры покоилась у него на груди, он обнял ее и медленно развязал передние завязки ее платья. Задача имела заманчивую остроту, хотя его руки знали, что делать, поскольку он всегда проделывал эту Процедуру, нетерпеливо торопясь. Тогда платье оказывалось единственной преградой между ним и женщиной.
Но теперь женщиной была Элеонора. Такой женщиной, какой он никогда не встречал. Сложной. Чувственной не только физически – она была полна чувством, никогда до конца не понятым, которое всегда только приоткрывалось. Будучи с нею лишь как созерцатель бриллианта, постепенно открывающего свои грани, он всегда стремился увидеть их все.
Платье Элеоноры освободилось от завязок, и Ахилл поцеловал ее в шею. Он услышал ее легкое дыхание. Кровь быстрее запульсировала в нем. Его пальцы дотронулись до плеч под платьем и скользнули по молочно-белым рукам, ощущая ее освобожденной от бархата и завязок, оставляя одетой только в юбки и батистовую рубашку.
Ахилл рассыпал поцелуи вдоль линии ее волос. Элеонора была восхитительна, и его глаза утонули в сумасшедшем свете ее ресниц; тонкий материал обтягивал крепкую грудь, очерчивая темно-розовые соски.
Дыхание Ахилла участилось. Элеонора повернулась и погладила его по подбородку, и он вспомнил, как она поглядывала за ширму, желая посмотреть, как он бреется. Ахилл улыбнулся.
– Я видел, как ты заглядывала за ширму, – поддразнил он ее. – Сейчас ты видишь правду – я не дьявол и не черный ангел. Я сомневаюсь, может ли кто-то быть моим брадобреем.
Элеонора улыбнулась в ответ:
– А я сомневаюсь, может да кто-то быть моей служанкой. – Ее глаза потемнели до цвета сочного изумруда, как трава на лесной полянке, и она начала развязывать свой шейный платок. – И ты обещал мне ванну.
– Ты принимаешь ванну, а не я, – сказал Ахилл, смеясь.
– Разве ты не хочешь предохранить свой единственный костюм от воды и порчи? Ты так беспокоился о нем в тот вечер в замке Дюпейре.
– Я был занят тем, что пытался понять, почему я там оказался. Я мог бы бросить его в огонь так же легко, как и повесить на стул. – Ахилл взял лицо Элеоноры в ладони. – Я хотел тебя – и хотел, чтобы ты об этом знала.
Элеонора выдержала взгляд Ахилла и намеренно сунула руку под его куртку. Он свободно опустил руки, и она сняла куртку с плеч и бросила ее на стул, не отводя взгляда. Ахилл стянул рубашку через голову и отбросил ее.
Он улыбнулся, оставшись лишь в туфлях, чулках и штанах.
– А теперь, мадам… – Ахилл быстро дернул за завязки ее юбок, и они опустились на пол.
Кровь заиграла в нем, когда она стояла в белом озерке упавшей одежды, подвязках, розовых чулках и почти прозрачной рубашке. Откуда-то из глубины поднялась острая страсть, разрастающаяся, грохочущая, готовая смести все на своем пути… Будет правильно, если она будет принадлежать ему. Возьми ее.
– А теперь, месье… – ответила Элеонора многообещающим голосом. Она встала перед ним на колени и поцеловала его мускулистый живот как раз над поясом его штанов. Кончиком языка она попробовала его кожу на вкус. Ахилл застонал, почти теряя контроль над собой.
Его желание не вызывало никаких сомнений. Элеонора погладила его напрягшийся пенис и стала расстегивать пуговицы.
Без предупреждения Ахилл наклонился и взял ее на руки. Тепло кожи Элеоноры распалило его еще больше. Вспыхнули образы. Чувства, возникающие в памяти, расцвели и созрели. Ковер подойдет, а ее юбки послужат подушкой.
– Ахилл! – произнесла Элеонора смеясь. Это был смех, прорвавшийся через его страсть, доверительный смех. Как нить, коротенькая тонкая нить. Но взять Элеонору точно так же, как овладевал ею муж, означало порвать эту нить, и порвать навсегда.
– Я хочу тебя, – тихо сказал Ахилл, каким-то образом обретя голос. Смех в ее светящихся глазах обратился в страсть. – Сейчас, Элеонора, я хочу тебя сейчас.
Элеонора погрузила пальцы в его шевелюру и поцеловала. Ее грудь уперлась в него.
– Возьми меня, – прошептала она ему прямо в уста. – Возьми меня.
Со стоном Ахилл опустил Элеонору на кучу юбок, задирая вверх ее рубашку и обнажая интимные завитки темно-каштановых волос. Ртом он захватил ее сосок и стал водить языком вокруг набухшего комочка. Элеонора издала сладкий стон.
– Нет, – томно произнесла она. – Возьми меня сразу. О Боже… Пожалуйста, возьми меня сразу. Войди в меня, прошу, сейчас…
– Эл, я не хочу обидеть тебя!
– О Боже, пожалуйста! Я обижусь, если ты сейчас этого не сделаешь.
Ахилл сбросил штаны и накрыл тело Элеоноры своим.
– Эл, – прошептал он как в бреду. Она стала его желанием и удовлетворением. Ее бедра приподнялись, чтобы встретить его. И он устремился в нее.
