Мэй Макголдрик - Королева-беглянка
— Да, пожалуйста, — она протянула кубок.
Большая рука Джона накрыла ее руку, пальцы твердо держали ее, пока он наливал вино.
От тепла его руки она почувствовала жар во всем теле. Поставив кубок на стол, она постаралась держаться непринужденно.
— Как вы доехали от Эдинбурга?
— Это было очень долго из-за моих братьев.
— Все восхищаются вами.
— А вы? — спросил Джон, рассеянно взяв ее кубок.
Мария кивнула.
— Безусловно. — Под столом его колено прижалось к ее. У нее прервалось дыхание.
— Вы приятно провели время в замке Драммонд, Ваше Величество? — спросил он вроде бы равнодушно.
— Да, очень, благодарю вас, милорд, — ответила она.
— Вас провели по замку?
— Ну, в целом, да.
— Я бы хотел показать вам его лучше. — Джон как бы случайно смахнул с ее щеки прядь волос. — В новом месте всегда много интересного.
— И здесь тоже?
Джон посмотрел на ее опущенные ресницы. Какое нежное у нее лицо, как красив изгиб губ.
— Для того чтобы путешествие по замку понравилось, человеку следует открыться навстречу новому.
— И, наверное, у него должен быть хороший гид.
— Конечно, — улыбнулся он.
Она протянула руку за кубком, и его пальцы задержали ее руку. Она подняла на него глаза.
— Вы предлагаете свои услуги, милорд?
— Если позволите.
Она старалась не обращать внимания на бешеный стук своего сердца.
— Да, конечно, — ответила она тихо, оглядывая зал. Интересно, заметил ли кто-нибудь, как она взволнована. На них, казалось, совершенно не обращали внимания.
— Лучшее время года для этих мест.
Она повернула к нему голову, его голое колено продолжало прижиматься к ее ноге.
«Все стало таким после твоего появления», — подумала она, сказав вслух:
— О! Здесь просто рай.
— Вы прогуливались по саду при луне? — Он пододвинулся ближе и прошептал: — Розы цветут вовсю, и ночь очень теплая.
Она лишь покачала головой, борясь с желанием закрыть глаза и отдаться звукам его голоса.
Слуга поставил перед ними блюдо, но она изголодалась не по еде. Джон положил ей что-то на тарелку. Она взяла грушу и поднесла к губам. Он не отводил от нее взгляда, и она почувствовала слабость во всем теле.
Он поднес к губам свой кубок.
— А вас целовали в саду, полном роз, под звездным небом?
Она положила руки на колени, чтобы скрыть их дрожь.
— Нет, — покачала она головой.
Джон положил свои руки на ее. Мария их крепко сжала.
Он наклонился и прошептал ей на ухо:
— Хотите, когда вы покончите с трапезой, я покажу вам сад?
— Хочу, — просто ответила она.
— Может быть, когда ваши руки будут заняты розами, гид сможет поцеловать вас под звездным небом.
Она уставилась в тарелку. Его рука ласкала ее бедро.
— Я покончила с трапезой.
Джон сдержал желание на руках унести ее в сад и никогда больше не отпускать от себя.
…Они шли по залу, и никто не обращал на них внимания. Ну никакого. Джон и Мария незаметно для себя очутились в саду.
В зале же с новой силой возобновилось веселье.
* * *Страсть, жажда, мечта.
Укрывшись в беседке, укутанные ночной тьмой и ароматом цветов, они обнялись.
Она думала, что это может произойти уже только во сне. Но, бог мой, ведь это наяву!
Лишь только губы Джона прикоснулись к ней, ее вдруг ослабевшие руки поднялись и стали ласкать его лицо, а ее губы, губы все помнили — они горели нестерпимым жаром.
В этом молчаливом объятии каждый из них искал прощения. Нежность и ласка без слов говорили о любви. И тут взорвалась их страсть…
Руки Джона гладили ее спину, и Мария не могла унять дрожь. Его язык проникал ей все глубже в рот, тело ее обдавало жаром. Оно изгибалось в мучительно сладком желании. Пальцы перебирали его волосы, губы трепетали от прикосновений его языка. Мария чуть не теряла сознание. Мечта, несбыточная мечта.
Джон видел, что в ее глазах пылает страсть. Она в его объятиях, она готова принять его в себя. Он так хотел ее. Да нет, желал страстно, дико. Он обхватил ее ягодицы, прижимая все крепче к наливающимся силой чреслам, гася поцелуями ее стоны.
— Я уже насмотрелась на розы достаточно. — Она мягко отстранилась.
— Отлично, Тогда, может быть, я покажу тебе мою спальню?
Она кивнула.
При свете мерцающей свечи Мария взглянула последний раз на его могучий торс. Он ей напомнил Аполлона, греческого бога, свободно раскинувшегося на постели. На щеку ему упала прядь волос. Вот бы коснуться ее на прощание! И хотя голод буквально швырнул их друг к другу, они занялись любовью неспешно и нежно. Она знала, что это их последняя ночь, и старалась запомнить каждое ее мгновение.
Они не говорили о прошлом. Это был экстаз любви, чистая горячая радость погружения в миг, в ночь, друг в друга.
Она еще раз окинула его взглядом и выскользнула из спальни.
33.
Немецкое море, побережье Данди
Капитан принадлежащего Макферсонам торгового судна «Элизабет» с довольной улыбкой посматривал на надутые ветром паруса и яркое лазурное небо над ними. «Пора», — подумал он. Проходя по узкому коридору, он услышал за неплотно прикрытой дверью одной из кают душераздирающие рыдания. Стараясь погасить в себе чувство вины, капитан сначала замедлил шаги, а затем, остановившись, молча распахнул дверь.
Его взгляд встретился со взглядом Изабель, баюкающей в своих объятиях хрупкую фигурку. Старая дама мягко отстранила молодую женщину и осторожно положила ее голову на корабельную койку, поднялась и вышла в коридор.
Джон молча вошел в каюту и, закрыв за собой дверь, прислонился к ней спиной.
— В первый раз, — мягко сказал он, — я дал тебе скрыться. Но на этот раз я уже не буду столь галантен.
Вздрогнув, Мария повернула к нему голову. Она была бледна, в опухших глазах и грустном лице таилась боль. Она вскочила на ноги.
— Как…
— Как вор сбежала ночью. — Его взгляд был тверд. — Не хватило даже смелости попрощаться. Ты можешь уверять меня в том, что первый раз у тебя были веские основания исчезнуть. Знать, что я не могу без тебя жить, уверять, что любишь, а потом вот так сбежать. Как прикажешь тебя понимать?
Губы Марии дрожали, пытаясь скрыть слезы. Она отвернулась и спрятала лицо в руках.
— Зачем ты пришел? — спросила она слабым голосом.
Он не обратил никакого внимания на ее вопрос.
— Прошлый раз я повел себя как дурак. Но на этот раз я во всеоружии.
Джон шагнул к ней.
—Неужели я не понимаю, о чем ты сейчас думаешь? После всего того, что нам пришлось пережить? Ты порицаешь своего брата, но у тебя много общего с ним.
