Дениз Домнинг - Раскаленная стужа
– Что? – закричал он больше от удивления, чем от боли.
– Ты жив! – обрадовался Гилльям.
– Сзади! – крикнул Рэннольф, когда Никола взмахнула длинным оружием с такой ловкостью, которую он не мог предвидеть. – Разоружите ее, и скорее, иначе мы все погибнем.
Молодой рыцарь повернулся с невероятной скоростью и встретил удар нападающей. Хотя он отбросил ее назад, девушка снова сделала выпад, показывая свое умение и хорошую подготовку.
– Рен, возьми эту веревку, – приказал Рэннольф, снова встретил удар девушки.
Ровена бросилась через комнату и схватила веревку. Гилльям легонько коснулся острием своего меча незащищенного запястья своей противницы. Она закричала от боли и ненависти, опустив меч. Еще одно небольшое движение его руки, и меч сэра Джона отлетел к стене.
– Крыша падает! – крикнул Рэннольф, перекрывая нарастающий рев огня. К тому времени, когда лорд Грэстан сделал несколько шагов к окну, комната уже была охвачена пламенем, Гилльяму он сказал:
– Мне нужна эта девушка!
Потом обратился к своей жене:
– Привяжи это к обеим ручкам на окне. Если огонь настигнет нас, то ничего другого не останется, разве что только выбраться через окно. Быстрее, а то мы изжаримся заживо.
Рука его брата в стальной перчатке намертво сжала руку Николы, когда он глянул вверх и увидел тлеющий потолок. Девушка извивалась и визжала, но это ничуть на него не действовало. Раздался низкий, рвущийся треск из зала, когда упала еще одна часть крыши. Стропила снова застонали.
Рэннольф приказывал Ровене:
– Затяни петлю на другой руке. Если из-за этого веревка окажется слишком короткой, мы сломаем себе ноги.
– Убийца, – бушевала Никола, пытаясь освободиться от крепкой хватки Гилльяма, ее свободная рука бессильно царапала стальную рукавицу.
– Нет, я не уйду. Пусть я умру вместе с ним. Убийца! Он еле встал, а ты все-таки убил его. О, папа, – зарыдала она, цепляясь свободной рукой за отца. – Дай мне остаться.
Рэннольф закричал своему брату, выбрасывая из окна конец веревки:
– Не отпускай ее, Гилльям.
– Тебе повезло, дочь предателя, – сказал младший брат, обхватив рослую девушку за талию.
Она била его и извивалась, но он только перекинул ее через плечо. Кулаки девушки колотили по спине рыцаря, облаченного в доспехи.
– Иди, – сказал Рэннольф своей жене, которая стояла на сундуке.
Ровена только кивнула и скользнула вниз по веревке с удивительным проворством. Крышу объяло пламя. Искра попала на смятую постель. Она мгновенно начала тлеть, потом появился язычок пламени.
– Иди, – сказал старший брат Гилльяму. – Не спорь, ты должен унести ее с собой.
Тот широко усмехнулся.
– Теперь, когда я знаю, что ты жив, я смогу справиться с этим, старина.
И он исчез.
Рэннольф почувствовал, как кровь сочится из его раны на бедре. Он ухватился за веревку, бросил меч на землю и повернулся, чтобы выбраться из окна. Едва он успел перелезть через подоконник, как раздался страшный взрыв. Огромные сверкающие кинжаловидные языки пламени вырвались в окно и лизнули низко нависающую крышу. Лорда Грэстана отбросило от стены. Отпустив веревку, он упал на мягкий дерн у подножия дома. Из его глаз от удара чуть не посыпались искры.
– Господи Иисусе, – услышал он слова Гилльяма. – Что это было?
Когда Рэннольф повернул голову, то увидел, что взрыв свалил его брата на спину, а рядом с ним растянулась Никола. Девушка лежала на траве лицом вниз и всхлипывала.
– Рэннольф, – закричала Ровена, бросаясь к нему. – Святая Мария, у тебя снова идет кровь.
– Да, но я все еще жив и ничего не сломал, хотя теперь у меня будут синяки поверх тех старых, – пошутил он. – Дай мне полежать здесь минуту и перевести дыхание. Где ты научилась так лазать?
Она бросила на него взгляд, стыдливый и гордый одновременно.
– Когда я была маленькая и жила еще в Бенфилде, мне нравилось забираться на деревья. Особенно я любила висеть на сучьях вниз головой.
Он громко засмеялся.
– А твое платье тоже свисало вниз?
– Нет, подол можно было скомкать и зажать между коленями.
– Рен, я даже не могу себе представить, что ты могла проделать такие фривольные штуки, – сказал Рэннольф и закашлялся от смеха и дыма, которого уже успел достаточно наглотаться. Он обнял ее и прижал к себе, лежа на траве, а в его взгляде светились веселье, любовь и благодарность одновременно.
– Значит, кое-что изменилось с тех пор, как я уехал из Грэстана, не так ли? – Гилльям не скрывал улыбку.
Потом он внезапно посмотрел в сторону, поднял руку и пронзительно свистнул.
– Мы здесь и живы, – крикнул он в ответ на чей-то вопрос. – Все в порядке!
Рэннольф освободил свою жену, которая гибко поднялась на ноги. Потом протянул руку младшему брату.
– Помоги старику подняться, а? – Гилльям непринужденно помог ему встать на ноги, а в ответ Рэннольф легонько его шлепнул. – Скажи мне, ради Бога, зачем ты изо всех сил стремился в горящее здание? Если ты хотел перебить их всех, тебе нужно было только ждать снаружи, они сами бы вышли к тебе.
– Я плохо соображал. Я был уверен, что ты погиб, – сказал юный рыцарь, его голос был едва ли громче шепота, – и даже не услышал, как я раскаиваюсь в том, что тебе тогда сказал.
Он положил ладони на плечи своего брата – заменившего ему отца, которого он почти не помнил, как будто хотел обнять его, но постеснялся.
У Рэннольфа не было таких колебаний. Он ступил вперед и обнял брата, который был гораздо крупнее и выше его.
– Остановись! – воскликнул Гилльям, – моя кольчуга продерет тебя до костей, а ты и так ранен.
– Это ничего, – сказал Рэннольф. – Теперь, когда я свободен, дело быстро пойдет на поправку, особенно, если ты снова будешь рядом со мной. Ты останешься?
– Ты хочешь, чтобы я вернулся? – Спросил он недоверчиво.
– Давно надо было вскрыть нарыв, назревший между нами, Темрик был прав, – сказал он. – Ты пришел мне на помощь, когда у меня не было оснований на это надеяться.
Глаза Гилльяма затуманились, но он только пожал плечами, как будто это не имело никакого значения. В смущении рыцарь повернулся к своей невестке.
– Миледи, – сказал он, улыбаясь. – Для меня большое удовольствие видеть вас.
– Я так рада, что ты пришел, – ответила она.
Гилльям отвесил низкий поклон.
– Не удалиться ли нам к южной стене, миледи? Моя палатка на другой стороне рва. Рэннольф, что ты прикажешь мне делать с ней? Ты хочешь, чтобы ее связали или охраняли? – Кивком головы он показал на девушку, которая все еще заливалась горючими слезами у его ног.
Внезапно Рэннольф почувствовал к ней искреннее сострадание. Как бы она ни вела себя, все-таки сразу было видно, что она была просто ребенком, у которого только что на глазах убили отца, а родной дом разрушили. Он опустился на колени около нее.
