Джейн Фэйзер - Свадебное пари
— Берите шпагу, генерал.
Лезвие шпаги Себастьяна грозно сверкнуло в серебристом свете.
— Нет, — в испуге выдавила Абигайль.
— Не волнуйтесь, Абигайль, — бросила Серена, не сводя глаз с мужчин. — Себастьян — прекрасный фехтовальщик.
Хейуорд снял пальто, швырнул на землю и вынул шпагу из ножен. Он так давно не вел честную игру, но теперь ничего не оставалось, кроме как положиться на собственное умение. На этот раз не было ни запасного плана, ни трюков, ни фальшивых карт. Только шпага в руке. И он заранее знал, что противник его переиграет.
Себастьян отсалютовал шпагой, и Хейуорд последовал его примеру, ощущая, как ноет после удара челюсть. Он сделал выпад, но слишком быстрый, а потому неточный, и Себастьян, легко парировав удар, отступил, словно приглашая генерала к дальнейшему нападению.
Серена молча наблюдала, понимая, что Перегрин готов в любую минуту прикрыть брата. Генералу не позволят победить, если даже он каким-то чудом возьмет верх. Конечно, это не слишком благородно, зато вполне оправданно. Пусть хотя бы раз мошеннические трюки генерала обернутся против него!
Хейуорд стал драться в полную силу, но все было бесполезно. Себастьян играл с ним. У него было много возможностей для ответного выпада, который завершил бы поединок, но он предпочитал уворачиваться, наблюдая, как противник с каждой минутой все больше слабеет, все чаще вытирает пот со лба.
Генерал споткнулся раз, другой, третий и, наконец, выдохнул:
— Кончайте, черт возьми!
Себастьян кивнул, ринулся вперед, и шпага вонзилась в плечо Хейуорда. Оружие генерала упало на землю. Себастьян отступил, а его противник прижал руку к набухающей кровью ране.
— Я не желаю, чтобы ваша смерть отягощала мою совесть. От этой царапины вы не умрете. Перегрин, перевяжи ему рану, — бросил Себастьян и рванулся к тому месту, где сидела Серена.
— Все кончено, родная, — прошептал он, взяв ее руку.
— Ты молодец, — кивнула она. — Теперь я провожу Абигайль к родителям.
— Встретимся дома. Я пока что позабочусь о генерале.
— Встретимся дома, — повторила она спешившись, и он обнял ее, прежде чем поцеловать в лоб.
— Поезжайте, — велел он и крикнул Джонасу: — Помогите Абигайль сесть в экипаж. Серена проводит ее домой. Вы нужны мне здесь.
— Разумеется.
Джонас усадил невесту в экипаж:
— Завтра я приеду на Брутон-стрит, дорогая. С леди Сереной ты будешь в полной безопасности.
— Совершенно верно, — подтвердила Серена, садясь в экипаж с другой стороны. — А по пути вы расскажете мне всю историю, чтобы мы смогли сочинить правдоподобную сказку для ваших родителей.
Абигайль энергично тряхнула головой.
— Никакой истории. Только правду. Я не стану утаивать это от папы.
— Что же. Это ваше право. И честно говоря, дорогая, думаю так будет лучше всего.
Глава 22
К тому времени как экипаж остановился у дома Саттонов, Серена уже все знала.
— Мой отец просто не мог написать такое письмо, — страстно повторяла Абигайль — И не мог сделать все эти ужасные вещи. Но это его почерк и печать… Я точно знаю.
Она недоуменно покачала головой.
Серена читала и перечитывала обличительное письмо, прежде чем вернуть Абигайль.
— Зато я знаю, как это проделано, — мрачно буркнула она, когда форейтор опустил подножку. — Посмотрим, что скажет ваш отец.
Они вышли из экипажа и поднялись на крыльцо. Бледная, но решительная Абигайль постучала в дверь, и та немедленно открылась. На пороге стоял одетый для выхода мистер Саттон в теплом плаще и шляпе.
— Где ты была, детка? — изумленно спросил он. — Я только что вернулся с Пикеринг-плейс: хотел привести тебя домой, поскольку твоя мама не могла допустить, чтобы ты провела ночь в чужом доме, но мне сказали, что тебя там не было, а леди Серена и Джонас Веджвуд уехали еще днем. Что все это означает?
Он взмахнул запиской, оставленной Абигайль:
— Как ты посмела уйти из дому без разрешения? И даже без горничной! Твоя мать бьется в истерике… А что касается вас, леди Серена… какую роль вы сыграли во всем этом? Устраиваете тайные свидания между моей дочерью и Веджвудом? Я был о вас лучшего мнения.
— Все совсем не так, сэр, — поспешно вставила Серена, как только он замолчал. — Думаю, вам нужно выслушать объяснения дочери. Но не здесь. Не в передней.
Она многозначительно обвела глазами столпившихся слуг.
Уильям оглянулся на дочь: бледное лицо, глаза, полные слез…
Мистер Саттон повернулся и направился в библиотеку. Они пошли следом, и Серена плотно прикрыла дверь.
— Ну? — скомандовал он.
Абигайль молча вручила ему письмо генерала, присланное ей, и второе, от Уильяма, адресованное Говарду Баррету.
— Что это? — спросил он.
— Прочти, папа. Пожалуйста, — хрипло прошептала она.
Он нахмурился, но развернул письма, и лицо из недоумевающего стало разъяренным.
— Какого черта?
Он взглянул на Серену.
— Что вы знаете об этой… клевете? И какова ваша роль во всем этом? Вы втерлись к нам в доверие, чтобы сотворить это?!
— Нет-нет, папа. Леди Серена спасла меня от генерала, и не имеет с этим ничего общего! — воскликнула Абигайль.
Серена покачала головой:
— Абигайль говорит правду, мистер Саттон. Признаюсь, я догадывалась, что сэр Джордж охотится за состоянием вашей дочери. Но я не помогала ему. И подружилась с Абигайль, чтобы защитить ее от него.
— Почему вы не сказали мне? — допытывался он, все еще не успокоившись. — Я бы остановил его.
Серена прикусила губу.
— Я оказалась слишком самоуверенной, сэр, вообразив, что смогу в одиночку помешать сэру Джорджу. Я предвидела все его планы и считала, что сумею разрушить и этот.
— Она спасла меня, папа. Она, и мистер Салливан, и его брат, и Джонас. Они остановили экипаж на большой дороге, как настоящие разбойники.
— Господи, — ошеломленно пробормотал Уильям. — Разбойники?
— Это казалось единственным правильным решением, сэр, — пробормотала Серена извиняющимся тоном. — Но времени не оставалось. Нужно было перехватить экипаж, пока они не успели отъехать далеко от Лондона. Как только мы узнали, что они направляются на север…
Она осеклась, видя гнев и досаду в глазах Уильяма.
— Гретна-Грин, — утвердительно бросил он.
— Если не считать часа, который она провела наедине с генералом, причем никто, кроме нас, не знает об этом, Абигайль все время была со мной, как она и написала в своей записке. Ее репутация не запятнана.
Уильям глубоко вздохнул, словно подогреваемый страхом гнев наконец оставил его.
