Лора Бекитт - Агнесса. Том 1
Агнесса вернулась домой. Она не могла передать словами, как невыносимо одиноко было ночью в темной, сразу ставшей чужой комнате. Ей виделись тени, чудились неясные вздохи, точно кто-то призрачно-злобный стоял возле ее изголовья, и она тянула руку вниз, чтобы прикоснуться к теплому боку лежащего возле кровати Керби. А потом и Керби исчез, не пришел домой, и она осталась совсем одна. Одна, навеки одна! Одна-одинешенька на этом огромном свете, без поддержки, без смысла жизни, без любви! Без Джека… Пришел момент, когда она начала понимать наконец, что наделала ошибок в самом начале своей жизни, ошибок, которые не исправить уже никогда. Она не представляла себе, что же станет делать дальше, для чего ей теперь жить. Она знала, что ей не поможет никто, ибо ни капли сострадания не вызовет у людей несчастная любовница убитого преступника, которого преследовал и уничтожил закон.
Теперь Агнесса не плакала, она молчала. Она никому не говорила о своем горе, ей вполне хватало разговоров с самой собой. Прошло немало времени, прежде чем она решилась оставить этот край. Лишенная поддержки близких, она могла полагаться только на себя, но душа ее была опустошена, сердце разбито, и она не чувствовала в себе сил продолжать жизнь; ей уже не хотелось возвращаться в Калифорнию, не хотелось ничего. И к прежней жизни не было возврата. Агнесса уезжала, зная, что никогда больше не вернется сюда, и ее мучило сознание того, что она, возможно, так и не узнает до конца правды об участи Джека. У нее не было уверенности в том, что он жив, но и в смерть его было больно поверить.
Бог мой, если б тогда они не встретились или не сбежали вместе, Джек бы остался на конном заводе и, вероятно, не стал бы тем, кем ему суждено было стать, не умер бы так скоро! И ее ждала бы иная жизнь… Они оба были бы живы и, возможно, даже счастливы, пусть как-то по-другому, но счастливы. А теперь умер не только Джек, но и она сама умерла для счастливой жизни. Что ждало ее впереди?
Одна, навеки одна!
Она стояла на палубе парохода и смотрела в печальную даль. В памяти ее длинной лентой проплывали события, лица, голоса — она молча внимала им, не имея ни сил, ни слез.
Ее не оставляло чувство вины, но она не понимала, в чем и перед кем виновата; она была несчастлива, но не знала, кто лишил ее счастья; Агнессу страшило грядущее одиночество, но ей не нужен был никто.
Весенний ветер налетел внезапно, голова закружилась. Агнесса ухватилась за перила, чтобы не упасть.
— Джек, как же это случилось, Джек? — прошептала она. — Где ты? Что мне делать теперь? — И этот ше пот был, как последнее дыхание жизни.
На пароходе толпилось множество людей — она затерялась среди них, молчаливая, сломленная горем.
Вещей она взяла мало, ей казалось, что они уже не пригодятся. Агнесса положила в сумку лишь портрет отца, кинжальчик Александра Тернера (второго она не нашла и не смогла вспомнить, говорил ли Джек что-нибудь о том, где он), несколько книжек, нотную тетрадь те предметы, которые и раньше ценила дороже всех остальных. У нее осталось немного золота, она машинально взяла его с собой.
Попрощалась с Элси, с миссис Бингс… Они пытались помочь девушке, они не желали ей зла, но — бесполезно: прииск был наводнен слухами, кто-то что-то слышал, видел и — ничего не знал наверняка. А ко времени отъезда Агнессы история эта и вовсе стала забываться; так бывало всегда: другие события, новые люди…
Агнесса подошла к борту. Она заметила наверху странное шевелящееся существо, и сердце забилось в предчувствии: что-то произойдет!
Она напрягла зрение, но не увидела, а скорее угадала, что с горки несется Керби. Собака спустилась вниз и теперь, уже отчетливо различимая, вихрем мчалась по берегу.
Агнесса протолкалась вперед.
— Керби!
Трап убрали. Агнесса кинулась к рубке, на ходу повторяя:
— Подождите, прошу вас, подождите!
Многие пассажиры с интересом следили за девушкой и собакой. Пес с лаем метался по пристани. Было еще не поздно: расстояние от борта парохода до берега составляло около пяти футов.
— Керби, прыгай! — крикнула Агнесса.
Керби напрягся и внезапно мощным прыжком очутился на палубе.
Они одновременно бросились друг к другу. Агнесса целовала пса прямо в морду, а он, исхудавший, неимоверно грязный, повизгивая, ласкался к ней. Пассажиры, дивясь, смотрели на бурную встречу друзей.
Преданные собачьи глаза сказали все без слов,
Агнесса повела Керби на корму, подальше от любопытных взглядов. Там села на вещи, а усталый Керби лег рядом, по обыкновению положив голову на колени хозяйки. Она гладила пса, а он вздыхал по-собачьи тяжко, словно понимая ее мысли или думая свою, такую же грустную, думу.
Агнесса уезжала растерянная, опустошенная, не успев очнуться от потрясения и осознать то, что так внезапно, разом разрушило ее жизнь. Она не могла представить себе будущего, а если все же начинала думать о нем, то перед мысленным взором сплошной стеной вставал беспросветный мрак.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА I
Город Хоултон невелик, но с чисто провинциальной наивностью гордится тем, чем гордятся и его собратья — гиганты: фабриками, деловыми конторами, увеселительными заведениями и магазинами.
Застроенный особняками центр хорошеет с каждым годом, вытесняя, уничтожая все, что может напомнить о существовании другой жизни, менее приятной, чем жизнь этих нарядных улиц. И все же по мостовой, случается, одновременно бегут кокетливые экипажи и влачатся грубые тяжелые повозки, в одной и той же толпе можно увидеть белые перчатки леди и застиранную юбку какой-нибудь фабричной девчонки.
Центр окружен районом строений, где живут люди со средним достатком; он самый большой, а на окраине жмутся к земле бедные, похожие на сараи бесформенные жилища — обиталища нищеты.
На первом этаже ветхого дома, в тесной комнатке с полупрогнившим полом и единственным выходящим во дворик окном живут трое: молоденькая женщина, маленькая девочка и собака.
Рано утром женщина вскакивает с постели, быстро одевается и будит малышку. И моментально из-под кровати вылезает огромный лохматый пес. В ожидании хозяйки он становится у двери. Девушка берет на руки еще сонную девочку и, выйдя за порог, стучится в соседнюю дверь.
Минуту спустя она вместе с собакой спешит по улице в центр города к большому ресторану, в котором выполняет одну из самых тяжелых и грязных работ — моет посуду. Рабочий день длится долго, до самой темноты, случается работать и по ночам.
Она исчезает в дверях черного хода, а пес садится на тротуар и, не сходя с места, не обращая внимания на прохожих, терпеливо ждет хозяйку.
