Виктория Холт - Роковая женщина
— Поэтому капитанскую жену держат чуть не в заточении, — вставила Моник. — Грустно, не правда ли?
— Как, по-вашему, доктор, плавание благоприятно сказалось на моей дочери?
— Думаю, что да, — ответил Айвор Грегори.
— Прежде чем отбудете с острова, вы должны поговорить с местным врачом. Он очень стар и, увы, неважный. Но лучшего нет. Скоро ему на замену приедет молодой человек — из наших островитян. Он сейчас в Англии, практикуется в одной лондонской больнице.
— Завтра же отправлюсь к нему, — обещал Айвор, — и передам досье миссис Стреттон.
— Досье! — вскричала Моник. — Будто речь идет о преступнице, отбывающей наказание.
Все неловко засмеялись, и мадам, разряжая обстановку, сообщила, что кофе подадут в салоне, и пригласила перейти туда.
«Салоном» оказалась длинная комната с выходившими на балкон окнами до пола. В окна виднелась одичавшая лужайка. На балконе стояли кресло-качалка, стол и пара плетеных тростниковых стульев. Из-под пестрых туземных циновок выглядывал щербатый паркет. Мое внимание сразу привлек стол. Несомненная работа Жоржа Якоба. Эбоновый шпон с дивным зубчатым орнаментом по краям. Не удержавшись, я провела пальцами по поверхности черного дерева. На ней был густой слой пыли. Такое отношение граничило со святотатством. Кроме стола, имелось несколько стульев еще более раннего периода с желобчатыми спиральными ножками; их парчовая обивка залоснилась, но это дело поправимое — главное, прекрасная рама и орнамент из маргариток доказывали их подлинность.
Перо внесла кофе, поставив прямо на стол Якоба. Дешевый поднос был здесь неуместен, но кофейник, молочник, сахарница и щипцы явно были из английского сервиза георгианского времени.
Скользя по парчовому покрывалу стула, мадам де Лауде осведомилась, как нам нравится здешний кофе. Пока она разливала его по чашкам, я гадала, какова была жизнь в этом доме при покойном муже. Теперь она боролась с бедностью, экономила на свечах, при том что была окружена предметами, стоившими целого состояния.
Комнату освещали лампы. Их было всего две, в противоположных углах: света явно недоставало, в комнате царил полумрак. Я задумалась, как бы расставила мебель. Непременно перенесла бы сюда замечательный канделябр, который видела в столовой. Постаралась бы собрать вместе предметы одной эпохи.
Моник вредничала весь вечер. Разговор сбился на Рекса Кредитона. Мадам де Лауде не терпелось узнать о нем как можно больше: она вообще не скрывала своего любопытства к Кредитонам. Неужели рассчитывала благодаря браку Моник избавиться от бедности?
— Жаль, что вы не привезли вашего сводного брата, капитан, — попеняла она ему.
— У него дела в Сиднее, — объяснил Редверс. — Он очень занятой человек.
— То-то я заметила, как он был занят во время плавания. — Моник со смехом обернулась на Шантель. — А теперь тоже занят. Ухаживает за мисс Деринхем.
— Это молодая особа, с которой он познакомился на корабле? — спросила мадам де Лауде.
— О нет. Она уже была в Австралии. Если не ошибаюсь, она и была целью его путешествия. Они очень богаты, эти Деринхемы. Под стать Кредитонам, правда, Редверс?
— Не имея отношения к компании Деринхемов, я не знаком с их балансовыми листами, — холодно ответил Ред.
— У них много кораблей, как и у Кредитонов. Леди Кредитон считает, что неплохо бы соединить оба флота брачными узами.
— Я знаю, леди Кредитон исключительно разумная женщина, — заявила мадам де Лауде. — И когда эта пара поженится и произойдет… как это называется…?
— Слияние, — подсказал Дик.
— … Они станут вдвое богаче.
Ее глаза загорелись. Мысль о богатстве размягчила ее. Она говорила о деньгах как о предмете пылкой любви.
— Как романтично! — восхищалась она. — Любовь всегда прелестна.
— В данном случае ее можно назвать золотой, — вставил Дик, чуть заметно скривив губы.
— Он знал, чем развлечься во время плавания. — Притворно невинные глаза Моник остановились на Шантели, тотчас замершей.
Бедная Шантель, как я ее жалела!
— Он из мужчин, которые любят поразвлечься? — подхватила мадам.
— Какой мужчина этого не любит? — с усмешкой спросила Моник, поворачиваясь к Редверсу.
— В развлечениях нет ничего греховного, — ответил Редверс. — Более того, веселиться куда умнее, нежели скучать. Уверяю вас, мадам, мой сводный брат исключительно разумный человек. У него поистине светлая голова — незаменимая вещь в его положении.
— Я слышала, вы очень к нему привязаны, — заметила мадам де Лауде.
— Дорогая мадам, мы вместе росли. Мы настоящие братья. Приставка «сводный» никогда не смущала нас. С самой колыбели вместе. Едва ли есть что-либо, касающееся «Леди-линии», чего бы не знал Рекс.
— О да, он большой знаток по части леди, — развязно расхохоталась Моник.
Шантель с тревогой следила за ней: она всегда настораживалась, когда Моник слишком много смеялась. Часто это заканчивалось удушьем.
Шантель поднялась. На миг мне показалось, что сейчас она выдаст чувства, которые — я в этом не сомневалась — переполняли се. Я не верила в ее равнодушие к Рексу. Она обернулась к доктору Грегори.
— Не дать ли миссис Стреттон десять капель белладонны?
— Я бы дал, — ответил Айвор.
— Сейчас принесу.
— Чего ради? — возвысила голос Моник.
— У вас сбивается дыхание, — ответила Шантель.
— Ради предосторожности, — прибавил доктор.
— Вы собираетесь в свою комнату? — осведомилась мадам де Лауде. — Надо, чтобы вам посветили. — И, достав со столика фигурный колокольчик, позвонила. Меня поразил его пронзительный звук. Тотчас вбежала запыхавшаяся Перо. — Посвети сестре дорогу до комнаты.
Когда доктор и Шантель ушли, Моник закапризничала:
— Со мной обращаются как с ребенком.
— Дорогая, они о тебе беспокоятся, — сказала мадам.
— Сама знаешь, лучше предупредить приступ, чем пытаться справиться с ним после того, как начнется, — заметил Редверс.
— Никакого у меня не будет приступа. Я ей не верю. Это она, чтобы я перестала о нем говорить. Никак не может пережить, что он остался в Сиднее и женится на мисс Деринхем. Думала, что неотразима. — Она снова засмеялась.
— Прекрати, — строго сказал Редверс. — Не говори о вещах, о которых не имеешь представления.
Он высказал это таким решительным тоном, что все немного опешили. Из-под маски светского любезника словно проступил новый человек. Моник вцепилась в подлокотники и откинулась на спинку кресла. Разрядил обстановку Дик Каллум:
— Я слышал, в этом году рекордный урожай кокосов, и нам предстоит везти в Сидней хороший груз копры.
