Виктория Холт - Пленница
— Понимаешь, я полагаюсь только на слова Кейт. А это мало что значит. Я спросила, рассказала ли она матери, что видела его. Она сказала — нет. Но Кейт рассказала об этом дедушке, майору Даррелу. Он ответил ей, что она ошиблась и не стоит об этом никому говорить, потому что это расстроит её мать. А отец её утонул в море.
— Почему же девочка считает, что этот матрос её отец?
— Она странный ребёнок, фантазёрка. Я подумала, может, она скучает по отцу, поэтому и придумала себе его.
— Но у неё есть отчим, сэр Тристан.
— Он не очень-то обращает на неё внимание. Она придумала для него прозвище, довольно презрительное. Хотя она ко всем относится презрительно. Может, она видела, как люди кладут цветы на могилы, и придумала себе отца. У моряка не было родственников, которые положили бы на его могилу цветы.
— Вполне правдоподобно, но как это может помочь решить проблему Саймона Пэрриваля?
— Не знаю. Но предположим, что убийство совершил кто-то из нынешних обитателей дома. Человек, совершивший одно убийство, не остановится перед другим. Может, это части единого целого. — Он посмотрел на меня с некоторым раздражением. — Я знала, что ты так отреагируешь. Просто я думала, может, ты мне поможешь.
— Помогу, — сказал он. — Но я не думаю, что мы чего-нибудь добьёмся. Саймон, как представляется, завидовал братьям. Одного из них он в ярости убивает, а второй застаёт его на месте преступления. Вот так. А что касается матроса, тут ты, может быть, права. Ребёнку захотелось отца, она и придумала себе его.
— Она срезала выставочные розы садовника, чтобы положить на его могилу.
— Вот видишь.
— И всё равно.
— И всё равно… — повторил он, загадочно улыбаясь. — Если мы собираемся вести расследование, то нужно начать с самой вероятной версии, а за безвременной гибелью моряка, может, действительно что-то есть. По крайней мере, мы можем сделать первые шаги.
— Что именно?
— Выяснить о нём, что можно. Кто он? Кто была его жена? Потом, если окажется, что это не кто иной, как нынешняя леди Пэрриваль, можно считать, мы вышли на какой-то след. И если от него действительно кто-то избавился, чтобы не было неприятностей, то существует вероятность, что этот «некто» совершил и другое убийство.
— Я знала, что ты поможешь, Лукас.
— Итак, начинаем приподнимать завесу тайны, — драматичным голосом сказал он.
— С какого утла?
— Я отправлюсь в Лондон. Просмотрю архивы. Какая жалость, что нет Дика Дювейна. Он бросился бы на поиски с большим энтузиазмом.
— О Лукас! Я так благодарна.
— Я тоже тебе благодарен. Это скрасит монотонное течение дней.
Я вернулась в Пэрриваль Корт в приподнятом настроении.
Я правильно поступила, что доверилась Лукасу.
* * *Лукас отсутствовал три недели. Каждый день я ждала от него известий. Кейт по-прежнему доставляла мне трудности, но уже не делала попыток увильнуть от уроков. Мы вместе читали, обсуждали прочитанное, и я больше не упоминала о могиле моряка, которую она продолжала навещать. Кейт больше не рвала цветы из сада, а предпочитала собирать полевые.
Через несколько дней после отъезда Лукаса в Лондон меня нашла Мария, служанка старой вдовы, и сказала, что леди хочет поболтать со мной.
Мария была из тех слуг, которые, находясь в услужении у своих хозяев долгое время, считают себя привилегированными особами. Более того, хозяева к ним так привыкают, что слуги видят с их стороны такое отношение, какое хочется им. Они считают себя «членами семьи». Что касается Марии, то мне просто повезло, что именно она оказалась служанкой леди Пэрриваль.
Я впервые попала в эту часть дома.
Мария встретила меня, прижав палец к губам.
— Она спит, как сурок. С ней всегда так. Пригласит кого-нибудь, а когда люди приходят, — умирает для всех окружающих.
Она кивнула мне и открыла дверь. В комнате в огромном кресле дремала леди Пэрриваль. Голова её свесилась на бок.
— Не будем пока её беспокоить. У неё была плохая ночь. Иногда с ней такое случается. Её мучают кошмары о сэре Эдварде. Он был немножечко тираном… Знаете, она всё никак не может успокоиться. Ляжет — встанет. И так всю ночь. Иногда становится такой, как прежде. А то всё думает о чём-то…
— Может, прийти позднее?
Она покачала головой.
— Посидите здесь немножечко. Когда она проснётся, позвонит в колокольчик или постучит палкой. О, Боже мой, она уже не та, что раньше. Думаю, такое со всеми происходит, когда наступит время. Она кивнула. — Я была с ней, когда она уезжала с юга. Как мне не хотелось покидать Йоркшир. Бывали там, мисс Крэнли?
— Нет.
— Нужно видеть эти долины, мхи… Это превосходное место.
— Я в этом уверена.
— А здесь? Ну… я не знаю. Никогда не привыкну к этим людям. Только и знают, что придумывают всякую чепуху. Вот нас-то в этом нельзя обвинить.
Она посмотрела на меня с каким-то осуждением. Я сочла это незаслуженным, потому что и не помышляла обвинить её в этом грехе.
— Пики там и есть пики, мисс Крэнли. И никаких выдумок. Фу-ты, ну-ты, придумают же… мертвецы выходят из своих могил… какие-то маленькие человечки в шахтах… гоблины, всякие там штуки, которые пускают ко дну корабли. Не понимаю. Мне это так смешно.
— Да уж, действительно.
— Знаете, от таких россказней в доме, как этот, могут мурашки по спине пойти.
— Но только не у женщины из Йоркшира.
Она улыбнулась. Я поняла, что она считает меня не то чтобы родственной душой, Но, по крайней мере, не относит меня к фантазёрам-корнуольцам, поскольку я из Лондона.
— Значит, вы приехали сюда с леди Пэрриваль, когда она вышла замуж?
— Я служила у неё ещё до этого. А сколько шума тогда было. Говорили, что она вышла замуж из-за титула. У старого Аркрайта было много денег, он купался в них. Но деньги — это ничто. А когда стала «миледи», то тут же вознеслась на облаках славы. Этот дом… Что она сделала с ним! Здесь был такой беспорядок. Но что делать, вместе с домом ей пришлось взять сэра Эдварда.
— А что, их жизнь была такой нетерпимой?
— Странный он был человек. Никогда не знаешь, что выкинет. А она привыкла всё делать по-своему. Старый Аркрайт души в ней не чаял. Она была такая красавица, и, конечно, богатая. Единственная дочь, наследница. Понимаете, за чем погнался сэр Эдвард.
— А в чём проявлялась его странность?
— Он говорил мало. Всегда такой правильный. Боже, как он был строг.
— Я уже слышала об этом.
— Каждое воскресенье ходил в церковь, утром и вечером. Он считал, что каждый обитатель дома должен посещать церковь, иначе на душе грешника появится чёрная отметина. Он хотел устроить себе местечко на небесах. А потом… этот мальчик.
