Анн Голон - Триумф Анжелики
Он возвратился в стыдливом порыве и обнял ее. Пока он целовал ее, она поняла, что перед ней — мужчина, тот самый, о котором она мечтала на заре своей жизни. С которым она мечтала жить день за днем.
— Подождите, мой дорогой… Мне в голову внезапно пришла еще одна идея… Два бриллианта из сережек, жемчужное ожерелье, — все это вы сможете продать.
Она отдала их ему, вложила в ладонь и закрыла его пальцы на драгоценностях, словно это было ее бедное сердце, которое он уносил с собой. Он целовал руки этой достойной женщины, которые держал в своих ладонях.
— Спасибо. Спасибо. Я скажу брату, чтобы он вам все возместил, чем раньше, тем лучше.
Она стонала, слезы текли потоком.
— Нет, оставьте все… Это значит, что частичка меня будет с вами.
Он бросился на колени как в первый раз, обнял ее ноги.
— Нежный друг, будь ты благословенна!..
Всю оставшуюся жизнь она будет помнить эти молодые руки, этот обруч вокруг его стана, его юный лоб, прижатый к ней.
Она умрет с этим.
Это будет единственным сокровищем ее жизни.
Вне себя от боли, она поклялась в этом.
Единственная поддержка в любви!
Погоня привела Кантора де Пейрак в Гавр-де-Грас, нормандский порт.
Корабль, который увез нового временного губернатора Новой Франции, его супругу и все их окружение, вышел в море два дня назад. Теперь вся надежда была на бурю, которая отнесет их судно к заливу Гасконь, и из-за этого они задержатся, а Кантор, тем временем, наверстает упущенное время. Но в это почти не верилось. Большие и малые флоты, рыбаки, торговые корабли, нагруженные почтой и пассажирами к берегам Новой Франции, уже подняли паруса, все одновременно. Первые отплытия осуществлялись вовсю. Он нашел маленькое судно, которое необходимо ремонтные работы привели в порт. Это было сторожевое таможенное судно, но Кантор узнал, что намерением капитана было самым прямым путем достичь Сен-Лорана, и хорошенько заплатил за право взойти на борт. Там он дал несколько советов, пользуясь своим опытом мореплавателя и путешественника.
Равным образом он дал понять матросам, что его внешний вид и луидоры соответствуют чистоте и честности его намерений, а также он не позволит никому относиться к себе непочтительно, тем более — пресечет попытки краж или убийства.
На вторую ночь путешествия, два силуэта пробрались на кухню, где спал он, и, склонившись над телом спящего, стали колоть его ножами. Пока они занимались этим, два жестоких удара в затылок свалили их с ног и на время отстранили от активной жизни.
Затем Кантор де Пейрак пошел и разбудил капитана, и попросил следовать за собой, чтобы удостовериться в неприятностях, которые ему хотели причинить, и жертвой которых стало чучело из соломы и тряпок, положенное на его место.
— Капитан, — сказал он, — я вижу, что вы честный человек и не участвуете в этом заговоре, но я удивляюсь, что вы так плохо знаете своих людей и так мало заботитесь о репутации вашего судна.
Я в ваших руках, но и вы также в моих. Я предлагаю вам сделку. Когда я прибуду к берегам Канады, вы получите половину содержимого этого кошелька. Если же вы меня убьете, чтобы завладеть всем, то вы все равно получите лишь малую долю, ведь вам нужно будет делиться с командой. К тому же дни ваши будут сочтены. Я указал членам моей семьи на каком корабле я прибуду. И где бы вы ни были, люди моего отца найдут вас и перережут вам горло, по меньшей мере. Так что подумайте.
Во время этих переговоров один из матросов, который был более ловким, сумел встать на ноги, освободиться от пут, которыми Кантор торопливо связал их, и пришел на помощь капитану, вооруженный ножом. Кантор повернулся и разрядил в него свой пистолет.
— Вы убили одного из моих людей, — сказал капитан после того, как некоторое время смотрел на мертвеца, словно сомневаясь в происшедшем.
— Кто не умеет убивать не может жить, — ответил молодой собеседник. — Вот истина, которую каждый день повторяет мне мой старший брат, и преподал этот урок нам наш отец своим собственным примером. К тому же у вас есть основания верить моим речам. Подумайте, половина золота, которая есть у меня, в обмен на мою жизнь, или все деньги и моя смерть, и вы недолго будете наслаждаться вознаграждением. Все это так, если еще не считать и того, что ваши бандиты постараются вас ограбить. Итак, вам придется меня защищать своей властью, которой вы наделены на этом корабле, где Божьей волею вы — главный. И я посоветовал бы вам по поводу вот этого — оставившего свой пост, чтобы совершить это мерзкое злодеяние, — посадите его в трюм дня на три. Это будет не таким уж страшным наказанием.
Рассуждения и советы молодого мореплавателя подействовали.
Судно шло на хорошей скорости и избегало всевозможных опасностей, подстерегавших в океане: штормы, пираты, неблагоприятные ветры и течения,
— все это благополучно миновало путешественников.
Это было спокойное и легкое плаванье, из тех, которые даже наводят скуку на моряка.
Молодой светловолосый человек продолжал следить за бандитами, и не сей раз они избрали менее грубый способ ограбить его. К нему подослали человека из Дьеппа, которого звали Леон-Мусульманин, потому что он провел в плену в Алжире десять лет, и там он привык носить тюрбаны и любить мальчиков.
Ласковая улыбка, с которой он подошел к Кантору, застыла на его губах, когда он почувствовал, что острие кинжала слегка уперлось в его бок.
— Что тебе надо? — спросил светловолосый юноша.
Человек в тюрбане попытался объясниться. Кантор схватил его одной рукой, а другая тем временем, продолжала держать кинжал у его горла.
— Ты знаешь правило мореплавателей: грех — наказание? Каково будет наказание за то, что мы с тобой совершим?
Кантор монотонно, на манер школьника, изложил:
— Грех — содомия; наказание — тебя повесят и бросят в море, или высадят на необитаемый остров, где, быть может, не окажется воды…
— Наш капитан закрывает глаза на эти игры…
— Я могу попросить его открыть их. Я заплатил за это.
Бедный «мусульманин» убрался и объявил дружкам, что здесь ничего не поделаешь. Он даже не видел кошелька с луидорами. С другой стороны, у него возникла возможность познакомиться с арсеналом оружия молодого человека. Два пистолета, нож и маленький топорик, похожий на индейский. Потом еще шпага на перевязи. И по кинжалу в каждом сапоге.
И таким образом все устроилось. Его оставили в покое. Половина путешествия уже прошла. Они были ближе к американскому континенту, чем к Европе.
38
В Новом свете он узнал, что корабль, доставивший губернатора, его жену и все окружение, направился в Квебек, как это и предвиделось. Речи не было о тех, кто сошел по прибытии и мог бы направиться к Французскому заливу. Он был спокоен за свою семью. В Тадуссаке он сошел с корабля, выплатив все, что причиталось, капитану. Радостное ощущение, того, что он вернулся в этот край, возникло у него с того момента, как он вдохнул запах дыма, мехов, реки, в которой текла соленая вода, вблизи от океана. Даже у Квебека она была солоноватой. Однако, если он чувствовал, что природа была дружественная по отношению к нему, то ничего похожего не было со стороны большинства людей. Туман возвещал приближение осени, было уже довольно холодно, он прятал лицо в воротнике своего манто, и на большинстве судов, на которых он плыл вверх по течению Сен-Лоран, он проспал, надвинув шляпу на нос.
