Элейн Барбьери - Чистое пламя любви
Негритянка испуганно съежилась под его холодным взглядом. Убедившись, что ему удалось нагнать на нее достаточно страху, Конвей шагнул к столу и стал копаться в ящиках. Наконец он нашел нужную бумагу, обмакнул перо в чернила и нацарапал на купчей свою подпись, а затем подошел к Дэмиену.
— Итак, вам повезло, капитан. — Плантатор протянул бумагу. — Вот купчая.
Дэмиен быстро сунул документ в карман, а затем отсчитал обещанную сумму.
— Будем считать, что мы оба выиграли, мистер Конвей. Желаю вам всего наилучшего. — Коротко глянув на высокого негра, неподвижно застывшего посреди комнаты, он отрывисто произнес: — Теперь ты принадлежишь мне, Раймонд. Идем. Нам пора.
Могучий черный раб, покорно двигаясь следом за своим новым хозяином, не отказал себе в удовольствии оглянуться на Куашебу, все еще уныло сидевшую на полу. По его полным губам скользнула брезгливая улыбка. Слава Богу, он видит эту женщину в последний раз!
Стараясь не выдавать снедавшего ее волнения, Аметист спустилась вниз из своей комнаты, чтобы повидать Армана Бошана. Как ей только что стало известно, из мастерской мадам Дюморье доставили множество новых платьев, адресованных на ее имя.
— Но вам же совершенно нечего надеть! — пытался оправдаться Арман.
— А по-моему, мне вполне достаточно вещей, привезенных с Ямайки! Все эти платья очень красивые и я вам крайне признательна, но… вы должны немедленно вернуть их мадам Дюморье!
— Ах, дорогая, за что вы так жестоко меня наказываете?
— Наказываю? Я? — Аметист в недоумении уставилась на француза, чья физиономия выражала самую искреннюю растерянность.
— Если вы откажетесь принять эти жалкие тряпки и будете упорно носить то, что привезли с собой, как вы можете выходить со мной на публику?
— Арман, — Аметист говорила медленно, осторожно подбирая каждое слово, — мне даже в голову не могло прийти, что вы захотите… Ну, то есть я вовсе не считаю это разумным — показываться в свете… Ну как вам объяснить, что это просто неприлично? Войдите в мое положение! Меньше года назад меня представили всем этим людям как подопечную капитана Стрейта, затем Дэмиен назвал меня своей невестой. Прошло еще немного времени — и только глупец не смог бы догадаться, что на самом деле я была его любовницей…
— А теперь вы вернулись в Филадельфию, моя крошка, и гостите у меня в доме.
— Вот именно. Представляю, как у всех полезут на лоб глаза, когда я появлюсь с вами в обществе!
— Но вы действительно моя гостья, и никаким сплетникам не удастся вас опорочить. Кроме того, поверьте, я вовсе не собираюсь водить вас по светским раутам.
— Тогда я действительно ничего не понимаю, Арман. Ума не приложу…
— Вы хорошо провели те две недели, что живете под моей крышей?
— Да, Арман, очень хорошо.
— И это главное, дорогая. А теперь позвольте пригласить вас в пятницу на музыкальный вечер!
— Простите, но… не лучше ли вам взять с собой кого-то из ваших любовниц? Кстати, они обижаются на вас за то, что вы их забыли в последние дни?
— Ах, моя милая, зачем попрекать меня моим прошлым…
— Арман, честное слово, я сказала это без задней мысли.
— Вот и хорошо, давайте-раз и навсегда покончим с этой темой.
— Но мы договорились, что я остановлюсь у вас временно, пока не встану на ноги, — только поэтому я приняла ваше приглашение. Надеюсь, вы понимаете…
— Ах, дорогая, — на лице француза появилась легкая улыбка, — мой рассудок понимает все, но ведь сердцу не прикажешь! — Он легонько поцеловал ее в губы. — Так вы пойдете со мной на музыкальный вечер? Без вас ни один исполнитель не доставит мне удовольствия!
— Пожалуй… да. — Аметист кивнула. Ей меньше всего хотелось обидеть радушного хозяина сухим отказом. — Я пойду с вами с большим удовольствием. Думаю, мне тоже не помешает отвлечься от своих проблем.
— Чудесно, чудесно! Но тогда вам придется принять от меня эти платья — они как раз пригодятся в подобных случаях!
— Нет, я не могу!
— Если вам так угодно, моя милая, — со вздохом отвечал Арман, начинавший выказывать признаки нетерпения, — вы можете приплюсовать стоимость этих нарядов к тому счету, по которому собираетесь расплатиться со мной в будущем. Надеюсь, это вас устроит?
Аметист лихорадочно обдумывала столь заманчивое предложение. Арман во многом прав: новые платья понадобятся ей, чтобы посещать музыкальные салоны и театры, а также в том случае, если Джон Генри добьется отмены устаревшего закона. В чем-то же ей надо будет выходить на сцену…
— Хорошо, я согласна. Арман просиял.
— Должен признаться, я недооценил одну вашу черту!
— И какую же именно?
— Вы прекрасно умеете торговаться…
— А вы просто чудесный человек! — воскликнула Аметист бросаясь на шею своему другу.
Отбивая каблучками торопливую дробь, Аметист шагала по длинному коридору Стэйт-Хауса — здания, где помещались городские службы. Она то и дело оборачивалась и подгоняла свою неловкую служанку:
— Тилли, ну что ты плетешься, как старая кляча? Я обещала мистеру Пилу прийти к нему в мастерскую в одиннадцать, а сейчас уже двенадцатый час! В двенадцать за нами заедет Арман, а мне еще надо как следует рассмотреть его работу!
— Тилли шагать так быстро, как носить его ноги, — упрямо бурчала мулатка, и Аметист обреченно вздохнула: когда на Тилли находил приступ упрямства, с ней никто ничего не мог поделать.
До берегов Америки наконец-то дошла весть, что в Париже в декабре был подписан долгожданный мирный договор между Штатами и Англией. На чрезвычайном заседании городского совета граждане Филадельфии решили, что всеобщие торжества начнутся через неделю после того, как конгресс ратифицирует этот договор. Совет также поручил Чарлзу Уилсону Пилу, автору официального портрета Джорджа Вашингтона, создать грандиозные декорации для временной сцены, на которой будут выступать отцы города и важные государственные деятели. Благодаря связям Армана Аметист недавно познакомилась с прославленным художником и была очень польщена просьбой время от времени посещать его мастерскую для обсуждения эскизов декораций. Первая встреча должна была состояться именно в этот день, и Аметист очень спешила. Она лишь на миг задержалась у двери, чтобы привести себя в порядок, и с удивлением обнаружила, что Тилли успела ее догнать.
Женщины вошли в зал — и замерли от удивления.
Весьма довольный эффектом, произведенным на посетительниц его работой, Чарлз Пил двинулся навстречу своей гостье, громко восклицая:
— Я счастлив видеть вас, мисс Грир, но хочу извиниться за то, что не могу приветствовать вас должным образом, так как мои руки испачканы краской.
