Джудит Айвори - Право первой ночи
— А куда делся графин с этого подноса?
Она растерянно посмотрела на стол и покачала головой:
— Понятия не имею. Нет, погодите. Как странно! — Леди Арлес снова повернулась к портрету и провела рукой по золоченой раме. — Вот! — сказала она. — Я никогда не видела графина на этом подносе, но Ксавье не разрешил мне отдать раму в починку! Он сказал, что это сделал его сын! — Она показала на вмятину, оставленную на дереве каким-то тяжелым предметом, и пояснила: — Он сказал, что его сын швырнул графин в свой портрет, а потом разбил его о стену. Наверное, у него был довольно крутой нрав. — И герцогиня вопросительно взглянула на Мика: — Не об этом ли графине вы спросили?
— Не знаю, — растерянно покачал головой Мик. — Я даже не уверен, стоит ли придавать такое значение какому-то графину. — Он пожал плечами и добавил: — Вот и у Винни есть хрустальный графин. Самая обычная вещь в доме.
Они поднялись на второй этаж, в затененную спальню Ксавье Боллаша. Хозяина было слышно с другого конца коридора: он проклинал кого-то, жаловался, что все только обманывают его, врут, что никто не любит его по-настоящему.
Оказалось, он проклинал врача, спешившего собрать свои пожитки и убраться как можно дальше от строптивого пациента.
— Что с вами? — спросила Винни с порога.
Ксавье с огромным трудом приподнялся на подушках.
— Что, что... Удар меня хватил, вот что, — ворчливо сообщил старик.
— Ох, только не это! — вырвалось у Винни. — Неужели это я виновата? Ведь я притащила на бал хорька и...
— Ты что о себе возомнила, девчонка? — грубо перебил ее Ксавье. — Слава Богу, мне уже девяносто шесть лет! И я умираю от старости, вот и все! — Он жестом приказал всем подойти поближе.
Винни не смогла сдержать удивления.
— Черт побери! — буркнул Мик.
Малышка Фредди мирно дремала у старика на груди.
— Ведь она твоя, верно? — проскрипел Ксавье. — Знаешь, чем мне пришлось ее кормить? Паштетом из гусиной печенки и черной икрой! У этой твари губа не дура! — Старик хрипло рассмеялся и зашелся кашлем. При этом Фредди лежала совершенно спокойно, хотя грудь у Ксавье ходила ходуном. — Как ее зовут? — поинтересовался старик.
— Фредди.
Суди по тому, как радостно сверкнули у него глаза, Ксавье остался чрезвычайно доволен.
— Фредди, — повторил он, снова откинувшись на подушки и гладя зверька по шерстке. — Я мог бы и сам догадаться!
Он смотрел снизу вверх на Мика, приоткрыв пересохшие, потрескавшиеся губы, то и дело облизывая их, тщетно пытаясь увлажнить; выцветшие стариковские глаза наполнились слезами.
— Мой внук обожал всяких зверушек, — прошептал он. — Конечно, для ребенка это неудивительно, но он умел находить с ними общий язык, когда ему было всего два с половиной года, и они прибегали, стоило ему их позвать. И совсем его не боялись! — Ксавье закрыл глаза и блаженно улыбнулся каким-то своим воспоминаниям. — О, это был чудесный ребенок. — Тут он открыл глаза и указал своим костлявым пальцем на Винни. — Но вместо него у нас осталась она! Девчонка! Да к тому же уродина!
Мика явно покоробило последнее замечание, однако он предпочел не обращать на это внимания, опустился на край кровати и осторожно сказал:
— Сэр, мы приехали сюда по вашему зову. Но вы все равно должны знать: я не ваш внук. У меня была мать. У меня есть родные. И я приехал из Корнуолла!
В ответ этот несгибаемый старик лишь улыбнулся и покачал головой:
— Нет, нет! Ты действительно мой внук! Ты мой Майкл! Хотя я звал своего внука Фредди! Они оскорбили меня, не захотели крестить тебя в мою честь, и в отместку я звал тебя вторым именем, именем моего отца! — Пересохшие губы раздвинулись в злорадной ухмылке.
Мик выразительно глянул на Винни. Слава Богу, ему не пришлось расти под крылом у этого самодура! Он мог только порадоваться за себя. И посочувствовать Винни.
Старик поманил их к себе и прошептал:
— Мне кажется, уже сегодня вечером ты станешь Майклом Фредериком Боллашем, шестым герцогом Арлесом!
— Ну что вы, что вы! — воскликнул Мик. — Этого не может быть. — Он нахмурился и отчетливо произнес: — Я же сказал, у меня была настоящая, любящая мать. И она говорила, что я слишком долго сосал грудь и что у нее были трудные роды!
Никакого эффекта. Вот и Винни туда же!
— Мик! — сказала она. — Тебе не кажется, что слишком много совпадений? Тебя зовут Майклом, а твоего хорька — Фредди?
— Нет! — выпалил он. — Мне ничего не кажется! Это всего лишь совпадение, и нечего делать из мухи слона! — Однако Винни тоже поверила в эту глупость. Поверила, что он внук герцога! — Это неправда! Неправда!
Он действительно не хотел становиться герцогом. Хотя Винни и заслужила богатого мужа, его тошнило от всей этой роскоши. Он глубоко и преданно любил своих родных из Корнуолла. При одной лишь мысли о том, что в его жилах течет кровь этого бессердечного старикашки, Мика бросало в дрожь.
А бессердечный старикашка как ни в чем не бывало лежал, блаженно жмурясь, на своей кровати, и вещал:
— У моего внука была кормилица из Корнуолла. Не помню, как ее звали, но нам пришлось уволить ее, потому что она никак не желала отнимать его от груди. Ее чрезмерная уступчивость и любвеобильность вредно влияли на его характер, и ее отправили обратно в Корнуолл! А роды действительно были трудными. Моя невестка едва не отдала Богу душу!
Стало быть, старик тоже поверил в эту чушь!
— Кормилица была католичкой и так истово цеплялась за свою веру, что мы боялись, как бы из моего внука не получился проклятый папист, — заявил герцог.
Но Мик, действительно проклятый папист, оставался непоколебим. Да, многое в его истории совпадало, но многое оставалось непонятным.
— Я ничего подобного не помню, — возразил он.
— Два с половиной года! — воскликнула Винни. — Не забывай, Мик, ребенка похитили совсем маленьким!
— Это она его украла, — сказал герцог. — Мы выгнали ее за несколько месяцев до похищения. У меня и в мыслях не было, что она могла сделать нечто подобное, но теперь многое становится ясным! Ее собственный младенец скончался незадолго до того, как мы наняли ее для Майкла. Она ориентировалась в доме, знала наши привычки и то, где его можно найти. А он был только рад отправиться с ней хоть к черту на рога! О, я вспоминаю, как она постоянно возмущалась нашей семьей и твердила о том, что малыш заслужил лучших родственников! — Старик хрипло хихикнул. — Представляете? Какая-то кормилица из Корнуолла вообразила, будто она лучше герцога! Настоящего герцога голубой крови! — Сонно кивая, Ксавье пробормотал: — Безмозглая дура! — И с этими словами он заснул.
