Анна Кэмпбелл - Полночная страсть
Несмотря на чудовищную усталость, Антония ни на минуту не сомкнула глаз. Она лежала без сна, опустошенная, словно высохшая ореховая скорлупа, и смотрела невидящим взглядом, как над Лондоном восходит солнце. На мгновение она задумалась, где встречает рассвет Рейнло, но тотчас безжалостно подавила любопытство. Антония не искала утешения в слезах. Всю ночь она пыталась не думать о вероломном любовнике, но боль в сердце и пылающая желанием плоть напоминали ей о роковой ошибке. Она вновь доверилась недостойному человеку.
Антония не плакала. Слезы не могли смягчить терзавшую ее агонию. Она выплакала океан слез, расставшись с Джонни. Но предательство Рейнло оказалось жестокой, нестерпимой пыткой.
Если она решила выйти замуж за Демареста, то не лучше ли думать о нем? Но вновь и вновь вместо приятного улыбающегося лица Годфри Антония видела перед собой лицо мужчины, который не задумываясь погубил бы ее, если бы она позволила. Ее преследовал образ Рейнло, его горящие глаза. Но все в этом человеке оказалось фальшью. Даже воспоминания о нем. То, что Антония принимала за нежность и страсть, обернулось ложью и коварством, Рейнло лишь играл ее чувствами.
Антония сознавала это, и все же стереть его из памяти было дьявольски трудно. Ничего, она справится. Сколь бы долгим и мучительным ни было ожидание. Какие бы муки ей ни пришлось вынести, пока не придет благословенное бесчувствие.
Взяв Антонию под руку, мистер Демарест подвел ее к креслу, в котором она сидела накануне вечером.
— Нынче утром ты прекрасно выглядишь, моя дорогая.
Антония закусила губу, сдерживая горький смешок. Выглядела она ужасно.
На ее бледном изможденном лице читались следы бессонницы и тревоги. Утром, мельком взглянув в зеркало, она увидела тусклые, затуманенные печалью глаза. Вдобавок в висках пульсировала боль, словно голову сдавили тисками.
Антония и Демарест опустились в кресла. Хотя Антония сама просила кузена о встрече, она не решилась первой заговорить о предложении. Никогда прежде в беседах с Годфри она не испытывала неловкости, но теперь не знала, как прервать гнетущее молчание. Антония надеялась, что в будущем ей не придется тяготиться обществом кузена. Хотя, конечно, став его женой, большую часть времени она управляла бы поместьем в Сомерсете одна, чем она и занималась последние десять лет.
По иронии судьбы человек, за которого она собиралась выйти замуж, во многом походил на ее первого возлюбленного. Как и Джонни, Демарест не был воплощением зла и порока. Слабый и самовлюбленный, он предпочитал не задумываться о последствиях своих поступков. Возможно, Демарест заслуживал ее презрения, но не ненависти. Он был всего лишь избалованным ребенком, совсем как Джонни.
— Ты обдумала мое предложение? — прервал наконец молчание Годфри.
Антония сложила руки на коленях и опустила глаза. Как ни странно, пальцы ее не дрожали. Антония знала, как обошелся Демарест с Элоизой, и все же сделала свой выбор. Единственно возможный выбор. Отныне ей предстояло жить с этим.
— Конечно.
Должно быть, Годфри почувствовал ее нерешительность, Потому что голос его стал мягче, проникновеннее. С той же мягкостью кузен заговорил с ней, обнаружив ее на корабле, плывущем из Франции. Антония тотчас вспомнила, сколь многим обязана Демаресту, каким бы великим грешником тот ни был.
— Я понимаю, что мое предложение не назовешь романтичным.
Антония улыбнулась, стараясь не встречаться глазами с Годфри.
— Мы с тобой уже не в том возрасте, чтобы увлекаться романтикой.
И в то же мгновение ее захлестнула волна воспоминаний об упоительной ночи в объятиях Рейнло, словно предательница память вздумала ее наказать. Силясь прогнать непрошеные видения в небытие, где им и надлежало оставаться, Антония испустила прерывистый вздох, похожий на рыдание. Ледяная броня ее спокойствия дала трещину. Оставалось лишь стиснуть зубы и терпеть. Иного выхода не было.
Она почувствовала на себе изучающий взгляд Демареста.
— Так ты приняла решение?
Антония так сильно сцепила руки, что пальцы побелели. Она пыталась заговорить, но не могла произнести ни слова.
«Смелее, Антония, смелее».
Вскинув голову, она посмотрела в глаза мужчине, которого не любила. Мужчине, предложившему ей надежное будущее. Подобно Рейнло или Джонни Бентону Годфри совершал низкие, отвратительные проступки, но Антония видела от него только добро. Ей следовало презирать Демареста за исковерканную жизнь Элоизы, но Антония так отчаянно нуждалась в крыше над головой, что не могла позволить себе излишнюю щепетильность.
Антония взволнованно перевела дыхание.
— Годфри…
Послышалось деликатное царапанье в дверь, и в комнате появился дворецкий с карточкой на подносе.
— Лорд Эйвсон желает вас видеть, сэр.
Резко отдернув руку, Демарест повернул голову.
— Черт возьми, Имз. Я же просил, чтобы меня не беспокоили. Меня нет ни для кого. — Он неожиданно нахмурился. — Как ты сказал?
Лорд Эйвсон…
Антония вцепилась в подлокотники кресла, сердце ее бешено заколотилось о ребра. В отличие от Демареста она тотчас узнала имя гостя.
Ее брат здесь.
Ни одного слова за десять лет. А теперь явился без предупреждения. После бурных событий последних дней Антония не находила в себе сил предстать перед Генри. Его приход стал последней каплей. Антонии показалось, что она разбилась вдребезги, разлетелась на множество осколков, словно хрупкое стекло.
Дворецкий не заметил, что его слова произвели действие взорвавшегося снаряда.
— Лорд Эйвсон, сэр. Я знаю, вы просили, чтобы вас не беспокоили, но его сиятельство проявил настойчивость.
Антония с усилием поднялась, ноги ее дрожали. Она похолодела от ужаса. Ей оставалось лишь бежать, немедленно бежать.
— Он не должен меня видеть.
— Дорогая, ты в моем доме. Тебе нечего бояться.
Лицо Демареста выражало неподдельное сочувствие, и Антонии захотелось ответить согласием на его предложение. Но прежде чем она успела заговорить, Годфри повернулся к невозмутимому дворецкому:
— Пригласи его войти, Имз.
— Да, сэр.
Слуга с поклоном удалился.
Мучительный стыд сдавил горло Антонии. Прошлое вновь навалилось на нее, отшвырнув на десять лет назад. Она вновь ощутила себя униженной семнадцатилетней девчонкой, которую отец обвинил в распутстве.
— Я не могу…
— Можешь.
Демарест схватил ее за локоть, чтобы удержать.
— Отпусти меня, пожалуйста.
