Бертрис Смолл - Невольница любви
Индия, блаженно улыбаясь, укачивала новорожденного. Мечта Кейнана сбылась… жаль, что слишком поздно. Она вглядывалась в крошечное личико, пытаясь найти сходство с отцом, но только глаза напоминали о муже.
— Мы славно потрудились с тобой, Роуэн, сын Кейнана-реиса, — сообщила она ему. Малыш закрыл глазки и мирно засопел на руках у матери. Индия поглядела в окно, на небо, расцвеченное яркими красками заката.
Она почти дремала, когда вернулась Мегги с поссетом — смесью трав, яиц и нагретого красного вина. Служанка взяла мальчика, положила в колыбель у камина. Индия тем временем выпила подкрепляющий напиток и мгновенно заснула. Мегги на цыпочках вышла из комнаты и спустилась вниз. Дайармид вопросительно взглянул на девушку.
— Они спят, — сообщила та. — Сейчас принесу ужин. Ну и денек выдался! Как по-твоему, герцог с герцогиней приедут сегодня?
— Разумеется. Миледи тревожится за дочь. Думаю, мистрис Фортейн уже успела добраться до Гленкирка. Солнце только зашло. Пока еще стемнеет! Они пустятся в путь с факелами. Собаки дадут знать об их приближении.
Мегги положила на тарелки жаркое, хлеб и сыр. Они выпили остатки октябрьского эля за здоровье Роуэна Линдли.
Дайармид помог Мегги вымыть посуду, и они долго сидели у огня, тихо беседуя. Около полуночи громко залаяли собаки. Дайармид поднялся и открыл дверь. Между деревьями мелькали огоньки.
Джеймс Лесли остановил коня у крыльца и спешился.
— Родила? — коротко спросил он.
— Несколько часов назад, милорд. Сильный, здоровый парнишка.
— А моя дочь? — вмешалась подъехавшая Жасмин. — Как она?
— Прекрасно, миледи. Она спит. Зайдите в дом. Мегги все расскажет подробнее, — пригласил горец.
— Позаботься о людях, — велел герцог и, взяв жену под руку, переступил порог.
При виде хозяев Мегги почтительно присела.
— Милорд! Миледи!
Жасмин улыбнулась и, поспешив наверх, увидела крепко спящую дочь. Она взглянула на новорожденного и восхищенно ахнула. Что за прелесть!
— Мама! — внезапно окликнула Индия.
— Милая, какой чудесный малыш! — тихо воскликнула Жасмин.
— Его зовут Роуэн, — пробормотала Индия, снова погружаясь в сон.
Сердце Жасмин болезненно сжалось. Дочь назвала крошку сына именем родного отца. Вряд ли Индия помнит Роуэна Линдли — и все же дала малышу его имя. Вытирая слезы, герцогиня Гленкирк сошла вниз.
— Как девочка? — немедленно осведомился Джемми.
— Дремлет, хотя на мгновение очнулась. Она назвала сына Роуэном. Прекрасное дитя!
— Ты знаешь, что следует делать, — жестко бросил герцог. Красивое лицо казалось высеченным из камня.
— Джемми, молю тебя во имя Господа, откажись от своей затеи! Индия не простит! Ты именно этого хочешь? Чтобы дочь ненавидела тебя до конца жизни?
— Жасмин, иного выхода у нас просто нет! Мы всю зиму спорили об этом. Как иначе спасти репутацию Индии? У меня попросили ее руки, и я принял предложение, кстати весьма выгодное, но ни один мужчина не примет в дом бастарда!
— Мой внук — такой же бастард, как и я! — с горечью заметила Жасмин.
— Но ее брак с язычником и это дитя не так легко объяснить. Индия будет обвенчана, как только оправится после родов. Граф согласен на женитьбу по доверенности, и еще до осени она уедет в Англию, — непререкаемым тоном объявил герцог и, смягчившись, добавил:
— А помнишь, когда-то А-Куил был и нашим убежищем?
— Не пытайся заговаривать мне зубы, Джемми, — презрительно усмехнулась жена.
Мегги, ставшая свидетелем обмена репликами, была совершенно сбита с толку, но сочла за лучшее не вникать в истинный смысл супружеской беседы и побежала за вином. Осушив кубок, герцог велел служанке идти к Индии. Он с женой останутся здесь.
Когда Мегги вошла в спальню, малыш тихо захныкал. Индия немедленно встрепенулась, и Мегги поднесла ребенка к ее груди. Мальчик насытился и снова уснул. Индия что-то тихо приговаривала, гладя мягкие негустые волосики. Он будил мать еще дважды, и та не могла наглядеться на свое дитя.
Первые лучи солнца робко заглянули в окна, когда на пороге появился герцог Гленкирк. Индия пришла в себя как раз в тот момент, когда он подошел к колыбельке и, взяв ребенка, направился к двери.
— Отдай мне сына! — испуганно вскрикнула Индия, и Мегги, спавшая у камина, проворно вскочила.
— Ни за что! — изрек герцог. Стук подкованных сапог громом отдался в ушах несчастной матери. Индия не помня себя кое-как выбралась из постели и устремилась за ним.
— Отдай ребенка! — пронзительно вопила она. — Я убью тебя, если с ним что-то случится! Отдай мое дитя!
Герцог, не отвечая, положил проснувшегося плачущего внука на руки Дайармиду Мор-Лесли.
— Торопись, — обронил он. Горец закутал новорожденного и вышел во двор. Индия, обессиленная, ослабевшая от горя, попыталась сбежать по ступенькам, но ноги не держали ее. Она кубарем покатилась вниз, но тут же поднялась и попыталась броситься следом.
— Верните его! Верните! — рыдала она. Но герцог загородил дверь и схватил падчерицу за руки.
— Пойми, родная, я стараюсь для тебя. Даю слово, о парнишке позаботятся.
Он попытался ее обнять, но Индия с ужасом отпрянула, глядя на похитителя обезумевшим взглядом.
— Убирайся от меня, ублюдок! Пошел прочь! Я хочу своего сына! Сына!
Она бросилась на него и попыталась оттолкнуть, царапалась, кусалась, била по лицу. Герцогу с трудом удалось усмирить несчастную.
— Жасмин, — позвал он, — отведи свою дочь наверх. Ей нужно отдохнуть и поправиться. Нельзя медлить со свадьбой!
Жасмин пронзила мужа уничтожающим взглядом. Она в жизни не предполагала, что Джемми способен на подобную жестокость! Бесчувственный негодяй!
— Как вы могли позволить ему сотворить такое, мадам? — рыдала измученная девушка. — Как могли позволить украсть у меня сына? Я никогда не прощу вам. Никогда! До самой смерти!
Рухнув на пол, она зашлась в истерике.
Глава 18
Ей холодно. Господи, как же ей холодно. Она навеки оледенела и никогда больше не оттает. Огонь, зажженный Кейнаном-реисом, потух, когда похитили ее сына. Теперь Индия ничего не ощущала, кроме пустоты, безмерной пустоты, и ей было все равно, жива она или умерла. Да и какая разница? Ничто больше ее не трогало. Золотистые глаза погасли и превратились в тусклые коричневые камешки. Индия нехотя роняла слова, только когда к ней обращались, и отделывалась невнятными междометиями. И плакала. Все время плакала. В тот день, когда в груди перегорело молоко, она была совершенно безутешна и попыталась броситься с парапета замка.
Герцог Гленкирк попеременно бесился и сходил с ума от тревоги. Он искренне считал, что позаботился как мог о любимой падчерице, но на Индию не действовали никакие доводы. Она не понимала, что годы идут, молодость проходит и брачное предложение, полученное из Англии, явилось ответом на все его молитвы. Индия получит благородного, достойного мужа, и никто, кроме родных и доверенных слуг, не узнает о ее похождениях. Нареченный леди Линдли согласился на все условия, выдвинутые герцогом Гленкирком, стремившимся защитить свою дочь и ее состояние. Огромное приданое уже успели выплатить, но, несмотря на то что весна была в самом разгаре, невеста отказывалась ехать на юг. Мало того, кто же в здравом уме отправит куда-то больное, несчастное, тоскующее создание? С каждым днем она все больше бледнела и худела. И единственным проявлением каких-либо чувств в этом призраке, бывшем когда-то живой, веселой и своевольной девушкой, стала неугасимая ненависть к родителям, особенно когда те имели несчастье попадаться ей на глаза.
