Гордое сердце - Поттер Патриция

А между тем ночная прохлада сменилась палящим зноем, едва лишь раскаленный шар солнца выкатился из-за горизонта. Сейчас оно стояло почти в зените, и его лучи нещадно жгли землю.

Господи, да что же это такое? Разве можно гнать человека по такому пеклу без глотка воды или хотя бы кратковременной передышки? Эйприл посмотрела по сторонам, ища глазами лейтенанта Пикеринга. Его поблизости не оказалось.

Не в силах сдерживать любопытство, Дэйви громко спросил:

— Мамочка, скажи, почему того дядю прикрепили цепью к нашему фургону?

— Его ждет суд, сынок.

— Он что, разбойник, да? — Зеленые глаза Дэйви загорелись. — Он, что ли, плохой? — Дэйви внимательно посмотрел на Маккензи. — А мне кажется, он хороший.

Удивительно, подумала Эйприл, ребенок не остался безучастным свидетелем и чувствует то же, что и она.

— Суд разберется, сынок! — ответила Эйприл с расстановкой и покосилась на Эллен.

Та мгновенно побагровела от злобы при этих словах. У Эйприл давно уже зародились сомнения в правдивости показаний своей попутчицы, а сейчас они усилились.

Ответ матери удовлетворил Дэйви, и он начал задавать другие вопросы. Эйприл рассеянно отвечала. Все ее мысли были заняты загадочным Маккензи. Она как бы шагала рядом с ним. Каждый его шаг по раскаленной каменистой почве вызывал у нее почти физические страдания.

Собираясь в дорогу, Эйприл надела юбку с разрезом для верховой езды и хлопчатобумажную блузку. Этот наряд она купила перед свадьбой. Дэвид настоял. Они любили верховые прогулки.

Несмотря на легкие одежды, пот ручьями струился по шее, затекал в ложбинку между грудями. Дэйви весь извертелся. А Маккензи по-прежнему шагал легкой походкой.

У них с собой были фляжки с водой. Дэйви то и дело прикладывался, а Эйприл воздерживалась. Она была не в состоянии сделать и глоточка на глазах у Маккензи. Когда Эллен допила воду из своей фляжки и, смочив последними каплями платок, демонстративно вытерла лицо, у Эйприл возникло желание залепить ей пощечину.

Ровно в полдень объявили стоянку. Эйприл опасалась, что разведчик рухнет как подкошенный, когда фургон остановится. Ничего подобного! Он стоял, гордо выпрямившись, и кидал на Террелла презрительные взгляды, в которых без труда угадывался вызов. А тот злобствовал, поскольку его планы рушились,

И вдруг Маккензи окинул взглядом и ее — откровенным мужским взглядом. Эйприл внутренне сжалась. Внимание мужчины всегда льстит женскому самолюбию. Однако мысль, что на нее обратил внимание убийца, вызвала протест. Даже если Эллен Питерс лжет и Маккензи до нее пальцем не дотронулся, все равно он убил сержанта. Заколол ножом. Ни один цивилизованный человек на такое не способен. Да, Маккензи опасен — в нем что-то от дикой природы.

Эйприл и Дэйви вылезли из фургона.

— Пошли пройдемся, — предложила она сыну, посматривая по сторонам.

Она ни на секунду не выпускала из поля зрения Маккензи и одновременно искала глазами лейтенанта Пикеринга.

Лошадей уже напоили, задали корму, солдаты тоже подкрепились. Ей и Дэйви дали воды, хлеба, вяленого мяса. И только Маккензи не дали ничего.

Тот теперь сидел. Длина цепи позволяла опустить руки вниз, положить тяжелые наручники на землю. Он, естественно, этого не сделал. Полуприкрыв веками глаза, всем своим видом показывал, что ему ни до чего нет дела. Однако Эйприл нисколько не сомневалась, что от его взгляда не ускользает ни один жест, ни одна деталь.

Эйприл наблюдала и за Терреллом. Окинув Маккензи задумчивым взглядом, тот взял в руки веревку и соорудил петлю.

— А ну-ка, краснокожий, давай прикинем, как это будет выглядеть, — сказал он и, подойдя к Маккензи, набросил на его шею петлю. — Недурственное напоминание о том, что с каждым шагом ты приближаешься к виселице.

Он затянул петлю, но Маккензи даже не шелохнулся, лишь моргнул, когда веревка сдавило горло. Эйприл, правда, уловила в глазах разведчика торжествующий блеск. У того, кто одержал победу, глаза всегда сверкают по-особому, подумала она. Маккензи подбил своего врага на очередную жестокую выходку. Зачем? Для чего? И тут ее озарило. Вне всякого сомнения, он вынуждает Террелла потерять бдительность. Эйприл не понимала, каким образом возникла в ней эта уверенность, но теперь она знала: он не смирился, а просто выжидает, когда Террелл допустит промах. Затаился и чего-то ждет. Но вот чего? Что он задумал?

Несмотря на жару, она поежилась как от озноба. По спине побежали мурашки.

Их взгляды опять встретились, и ей снова удалось заглянуть в глубину его глаз и даже догадаться, о чем он подумал. Внутренне она как бы рванулась к нему, но на его лице тотчас появилось выражение то ли призыва, то ли предостережения. Ясно было одно: он ждет от нее каких-то действий.

Солдаты уже седлали лошадей, а лейтенант так и не появился. Нет — и не надо! Она сама в состоянии дать Маккензи воды. Эйприл решительной походкой направилась к фургону, взяла кружку, наполнила ее водой из большой фляги и подошла к Маккензи.

Эйприл обратила внимание, что он следит за каждым ее движением. В его глазах она увидела предупреждение, но не поняла, в чем дело, и протянула кружку.

— Обойдется, — сказал за ее спиной Террелл и резко оттолкнул ее руку.

Кружка покатилась по земле. Эйприл возмущенно обернулась.

— Но он же без воды дальше и шагу не сделает!

— Зря беспокоитесь. Индейцы, милая дамочка, не люди. Вот этот, например, хуже собаки. Видите, сидит себе с ошейником, и хоть бы что. Говорят, жажда их не мучает. А вы, между прочим, много на себя берете. Я вот вам что скажу, милая дамочка, вы уж не вмешивайтесь не в свое дело. Он убил моего друга, пытался изнасиловать его дочку… — Глаза сержанта сузились. — А может, вы домогаетесь от него именно этого?

Не успел он докончить фразу, как Эйприл размахнулась и ударила его по лицу. И в ту же секунду удар кулака сбил ее с ног. Эйприл услышала, как закричал Дэйви, как грозно рыкнул Маккензи. Увидела, как Дэйви бросился на дородного сержанта и стал молотить негодяя кулаками. Террелл грубо отшвырнул его. Эйприл вскочила, схватила сынишку, прижала к себе. Ее всю трясло. Из рассеченной губы на блузку капала кровь.

Она подняла глаза на сержанта. Весь красный, без тени раскаяния на лице, он сверлил ее злобным взглядом.

— Не суйте свой нос, куда не просят. Понятно?

— Что здесь происходит, черт возьми? — раздался окрик.

Эйприл обернулась и увидела Пикеринга. Он спешился и подбежал к ней. Белый как полотно, лейтенант смотрел на нее во все глаза.

— Ваш сержант, — начала она, чеканя каждое слово, — обожает измываться над теми, кто не в силах дать ему достойный отпор. — Она потерла ладонью саднящую скулу. — Оказывается, он сражается не только с мужчинами, но и с женщинами. И даже с детьми.

Пикеринг в ужасе уставился на Террелла.

— Вы ударили эту леди? Вы позволили поднять руку на ребенка?

— Поверьте, сэр, я не хотел, то есть я не виноват, — стал оправдываться Террелл. — Она все время крутилась возле арестанта.

Террелл не знал точно, кто эта леди, из-за которой так распалился лейтенант. Слышал, будто она вдова капитана американской армии. Но сейчас вдруг испугался.

— Лейтенант, кому, как не вам, знать, мы не имеем права позволять посторонним подходить к арестованному. Это же опасный преступник. Она, конечно, не понимает. — Террелл обернулся к Эйприл и поспешил оправдаться: — Милая дамочка, разве вы ничего не поняли? Я ведь пытался вас защитить.

Эйприл выпрямилась и вздернула подбородок.

— Только от вас, сержант, именно от вас меня следует защищать. — Она повернулась к Пикерингу. — Я этого так не оставлю. Он ответит за рукоприкладство.

Пикеринг смотрел на разъяренную женщину, на струйку крови, ползущую по ее подбородку, и чувствовал, как растекается холодок под ложечкой. Нет, это не поездка, а сущий кошмар! Он перевел взгляд на индейца-разведчика, из-за которого разгорелся весь сыр-бор. Тот уже стоял в полный рост. Кулаки были крепко сжаты, ноги напружинены как перед прыжком. Выражение лица не предвещало ничего хорошего.