Наталья Соловьёва - Жизнь за ангела
- Тебя не было дома, я и не говорила.
- У меня нет выбора. Мне дали три дня, чтобы я мог с вами попрощаться. Если не пойду, меня расстреляют здесь в гестапо. Ты лучше вещи собери.
- Война начнется, а если тебя убьют?
- На войне у меня есть еще шанс остаться в живых, а здесь его точно нет. Не плачь, я буду тебе писать. Если что-то случиться, значить судьба такая, смирись. Может все еще обойдется.
Утром я начал собираться.
- Ганс, сынок, ты уходишь? Уже?
- Мама мне надо идти, прости.
- Я никуда тебя не отпущу!
- Я должен идти меня все равно заберут. Если я не пойду в армию, меня посадят в тюрьму, обвинят в большевистской пропаганде. Знаешь, что делают с коммунистами и евреями? Я это видел. Мне сказали, что то же самое будет и со мной.
- Как же так?
- Возможно, Гитлер не нападет на Советский Союз, заключен пакт о ненападении. Хотя боюсь, что все к этому идет и война неизбежна.
- Я не хочу, чтобы ты воевал с большевиками, хотя твой дед их ненавидел. Они отняли у нас все, из-за них мы уехали из России, я потеряла свою сестру, но я все равно не хочу, чтобы ты с ними воевал. Слышишь? У тебя же русские корни сынок!
- Я знаю мама, что-нибудь придумаю. Может все еще обойдется. Я тебя люблю! Не плачь – произнес на русском. - До свидания – сказал на-немецком.
- Ганс! – Хельга крепко меня обняла.
Я еще раз поцеловал свою маму, обнял плачущую сестренку и вышел из дома…
Глава 12
На призывном пункте собрались ребята, ожидающие очередь в кабинет, где работала призывная комиссия. Заходили по одному.
- Ваши документы?
Я выложил их на стол.
- Раздевайтесь, – скомандовал доктор. – Трусы тоже снимайте!
Скинув с себя одежду, я остался в костюме Адама, в чем мать родила.
Доктор, внимательно осмотрев меня, с головы до ног, задал мне кучу вопросов, после чего сделал вывод, что я здоров. Мне проверили зрение, измерили рост и вес, заглянули в зубы.
Оказалось, что ростом я 172 см, вес 70 килограмм, худощавый немного, но вообщем сойдет.
Заглянули в мои документы.
- Краузе, Ганс Вильгельм?
- Да
- Вам присылали две повестки, почему вы не приходили? Уклонялись от призыва на военную службу?
- Меня не было дома, я студент, я учился.
- Где учились?
- В Берлине, в берлинском университете.
- Хорошо. Где хотите служить? - спросил меня майор.
- Не знаю.
- Ваше образование?
- Факультет журналистики и иностранных языков – международных отношений.
- Какими иностранными языками владеете?
- Польский, русский, английский, немного.
- Семья есть? Жена? Дети?
- Жены нет, есть ребенок, дочь.
- Определите его в разведшколу...
Меня отправили в разведшколу, под Цоссеном, где два с половиной месяца я проходил обучение. Изучал азбуку Морзе, подрывное дело, основы рукопашного боя, ориентировку на местности, прыжки с парашютом, тактику и стратегию военного дела, правила ведения допроса и многое другое.
Жили мы в деревянных казармах, в спартанских условиях. У каждого своя кровать, своя тумбочка, шкаф для одежды и ничего лишнего.
В первый же день нас заставили бегать. Когда кончились силы, и не хватало дыхания, офицеры-инструкторы тут же поднимали упавших, пиная ногами и избивая их палками.
Там была сплошная муштра, подъем в шесть часов, занятия проводились с утра и до вечера, иногда даже ночью. Никакого покоя! Везде царила жесточайшая дисциплина, даже в туалет можно было сходить только по разрешению. Кормление строго по часам, три раза в сутки. За малейшую провинность наказывали, заставляли отжиматься или сажали в карцер на сутки. Гоняли нас как сидоровых коз! Каково было мне, вольной птице, привыкшей свободе, попасть в эту клетку!
Однажды у меня назрел конфликт с одним из курсантов, на почве того, что я полукровка, за что меня сильно побили, но старшие офицеры за меня вступились. Сам я обо всем промолчал.
- Что с вами? Вас били? – один из офицеров обратил внимание на мой разбитый нос.
- Нет.
- Не врите! Кто вас бил?
- Не знаю. Не скажу.
- Хорошо, мы это выясним.
Взвод построили в шеренгу.
- Кто избил курсанта? Я спрашиваю, кто избил курсанта Ганса Краузе? – спросил инструктор.
Воцарилось молчание.
- Вы все будете наказаны!
Обидчики сознались.
- За что вы избили курсанта?
- Он не немец.
- А кто он, по-вашему?
- У него мать не немка, а бабушка вообще русская.
- Он же дерьмо большевистское!
- Кто дал вам право судить об этом? Он родился в Германии, и отец у него немец, значит он тоже. Национальность определяется по отцу, вам ясно? На этом вопрос исчерпан!
В конце концов, я привык. За три месяца, из худощавого юноши я превратился в настоящего мужчину, стал сильнее, раздался в плечах, физически окреп, научился обращаться со всеми видами оружия, водить машину и многое другое. Зверь, да и только!
Даже мама, меня бы наверное не узнала.
22 июня нам сообщили, что началась война с Советским Союзом, наши войска вторглись в СССР. Мы выслушали обращение Гитлера по радио, после чего нас всех вывели на плац и сделали объявление.
- Сегодня, ровно в четыре часа утра, наши войска вторглись на территорию СССР и подвергли его массированной атаке и бомбардировке. Это будет молниеносная война, которая закончится нашей победой. Дни большевиков и Красной Армии сочтены! Мы очистим мир от этой заразы! Хай Гитлер!
- Зиг хайль! Зиг хайль! Зиг хайль! – доносилось в ответ, громогласно и четко, отдаваясь гулким эхом, так что закладывало в ушах, перебивая солдатские луженые глотки.
Мне пришлось орать вместе со всеми.
Глава 13
После окончания обучения в разведшколе, нам дали небольшое увольнение сроком на неделю, чтобы мы могли еще раз съездить домой и попрощаться со своими родными и близкими.
Первым делом я поехал домой. Мама открыла дверь, совершенно, не ожидая меня увидеть и радости ее не было предела. Она бросилась мне на шею.
- Сынок!
- Мама я не надолго, меня отпустили на несколько дней. Три дня буду дома, а потом уеду в Берлин, мне надо увидеть дочку.
- А потом?
- Меня отправят на фронт.
Побыв дома три дня, я собрал еще кое какие вещи, попрощался с матерью, сестренкой и уехал в Берлин.
