Джоан Смит - Неподходящее место для леди
— Леди, разрешите представиться. Я профессор Вивальди, — произнес он с галантным поклоном. — Я пришел, чтобы заплатить ренту, за комнаты на чердаке, — сказал он с легким акцентом. Я решила, что с итальянским, судя по фамилии.
Мы также представились профессору и я достала из ящика квитанции. Как и другие, он платил наличными и, подобно другим, осведомился, намерены ли мы продолжать сдавать комнаты и какова будет плата. Я сообщила ему то же, что говорила другим. Он расстроился.
— Очень жаль, — сказал он довольно патетическим тоном, но не попытался отговорить меня от продажи дома.
Затем он поднялся, надел свой завитой парик и заявил, что идет в Британский Музей, где готовит небольшую работу о Древней Греции.
— Когда я работал в Оксфорде, я часто занимался в этой библиотеке в летнее время, — добавил он.
Мы наблюдали из окна, как он шел по улице. Еще одна несчастная душа, которую можно было пожалеть. Я не была уверена, что наш дом находился недалеко от Британского Музея, но могла и ошибаться. Как бы там ни было, но его блестящий от долгого употребления костюм подсказал, что профессор пойдет туда пешком, и это в его-то годы. Печальный исход для преподавателя Оксфорда.
После его ухода мисс Теккерей и я немного посудачили о наших квартирантах. Мы единодушно признали, что они были на ступень выше того уровня обитателей, которых можно было представить в столь непривлекательном месте. Профессор, вдова офицера, молодой клерк, работающий на бирже, да и мистер Алджер, занятие которого нам было не известно, но который производил намного лучшее впечатление, чем все остальные.
Еще через несколько минут снова раздались шаги на не покрытой дорожкой лестнице, затем — стук в дверь. Вслед за этим дверь открылась — на пороге стоял мистер Алджер, ожидая приглашения войти. При виде его я почувствовала, что обрадовалась. Не хочу сказать, что сердце затрепетало, как у неопытной гимназистки, но он был так красив, что остаться равнодушной было невозможно. Еще одно обстоятельство делало его появление особенно желанным — он был единственным из обитателей дома, перед которым я не испытывала чувства вины. У него был вид преуспевающего человека, вполне способного позаботиться о себе. На Дикой улице он выглядел как белая ворона.
— Близится Судный День, — произнес он, входя с поклоном и оглядывая нас с озорной улыбкой. Я посмотрела на него в тревоге, не зная, к чему он клонит. — Боже, какой же я глупец, — сказал он, засмеявшись. — Я вовсе не имею в виду библейский конец света, а просто день уплаты за квартиру.
— Я уверена, что к нам прислали бы гонца с уведомлением, если бы приближался день Армагеддона, — ответила я.
Он удивленно поднял брови и посмотрел на меня более пристальным изучающим взглядом. Потом перевел взгляд на мисс Теккерей, которая восседала в кресле как воплощение респектабельности, и тоже сел. Когда он заговорил после некоторой паузы, в тоне его голоса звучали более почтительные нотки.
— Я задержал ренту, но после смерти миссис Каммингс мы не знали, кому вручать деньги.
Я снова достала книжку квитанций. Пока я выписывала квитанцию и принимала деньги, мисс Теккерей сказала:
— Не дадите ли нам совет, мистер Алджер. Мы хотим избавиться от всей этой лишней мебели. Кейти — мисс Ирвинг думает, что возчик согласился бы взять ее себе в уплату за работу по разгрузке комнат.
Он даже заморгал, удивившись такому неделовому предложению.
— Как? Отдать мебель? — переспросил он. — Почему вы не хотите ее продать?
Так как вещи принадлежали мне, я и ответила:
— Боюсь, что стоимость перевозки превысит ту сумму, которую я смогу выручить от ее продажи. Это старая, непригодная рухлядь, мистер Алджер, вся ободранная и поцарапанная, часто с оторванными ручками. Кому она нужна?
— Кроме этого письменного столика красного дерева, — вмешалась мисс Теккерей.
Мистер Алджер прошелся вдоль рядов нагроможденной мебели и вдруг сказал:
— Если вас не волнует прибыль, а просто нужно избавиться от лишнего дерева в доме, то у меня есть другое предложение.
— С удовольствием выслушаем, — сказала я.
— Мне кажется, ваши квартиранты охотно воспользуются некоторыми из этих вещей. В объявлении комнаты фигурируют как «меблированные», но фактически в них находится самый минимум мебели. Просто поразительно, сколь скромны бывают потребности людей. Я бы, например, не отказался от одного из этих столиков, — добавил он, проводя ладонью по гладкой полированной поверхности столика из красного дерева в стиле Хепплуайт восемнадцатого века, на который обратила внимание мисс Теккерей. — А если у вас найдется свободный туалетный столик или комод, то я знаю, что миссис Кларк с удовольствием возьмет его, ей как раз нужен шкафчик для вещей Джимми. Это ее сын.
— Мы уже познакомились с миссис Кларк, — сказала мисс Теккерей.
— Прелестная девушка, и какая печальная судьба. Мы все питаем родительские чувства к миссис Кларк, — сказал Алджер с мягкой улыбкой.
Интерес мистера Батлера к вдовушке вряд ли можно было назвать «родительским», и я не была уверена, какого рода интерес питал к ней мистер Алджер, но нельзя было не согласиться, что она была в самом деле прехорошенькая и нуждалась в любой помощи, которую ей могли оказать окружающие.
— Если жильцы хотят взять кое-что из мебели, я не имею ничего против, пусть на здоровье пользуются, — поспешила согласиться я.
— Тогда я оставлю за собой Хепплуайт-столик, — сказал Алджер, не убирая со столика руки. — Обещаю, что буду бережно к нему относиться.
— Это единственная приличная вещь, — сказала я.
Мисс Теккерей вопросительно посмотрела на меня, желая понять, намерена ли я расстаться с этим столом. Я успокаивала себя мыслью, что мебель дается как бы взаймы.
— Когда я продам дом, вы сможете забрать столик себе, раз он вам так нравится, — успокоила я мисс Теккерей.
— Не может быть, что вы хотите все же продать дом! — воскликнул мистер Алджер.
— Мы не можем жить в таком месте, — возразила я.
— Возможно, что это не то, к чему вы привыкли. Миссис Каммингс никогда не говорила о вашем положении в обществе…
В его глазах был вопрос.
— Мы живем в Рэдстоке. Мой отец там имеет приход, — сказала я.
— Понимаю.
По его лицу я видела, что он не ожидал столь благородного происхождения. Застав меня вчера за пыльной работой, с перепачканным лицом и грязными ногтями, в переднике и с тряпкой в руках, он очевидно принял меня за простолюдинку.
— Тогда согласитесь, что мы не можем оставаться здесь, — объяснила я.
Мистер Алджер взглянул на стул и я кивком головы разрешила ему сесть. Сделав это, он начал убеждать меня не продавать дом.
