Елена Езерская - Возвращение
– Твой сундук – в комнате для гостей, я там ночевала, – Соня обиженно надулась – она никак не могла понять, почему ее сестра не рада своему замужеству. Ведь это так здорово – белое платье, фата, венец над головой, свечка в руке и батюшка, благообразный и добрый, вводит тебя с именем Христовым в новую, счастливую жизнь.
– Знаешь, я тебя не понимаю, – сказала Соня, когда Лиза вернулась, переодевшись в привычное, домашнее платье. – Если ты так любишь Владимира, то почему не желаешь слышать о нем и отказываешь ему?
– Я бы хотела замужества по любви.
– А Владимир, что – тоже по принуждению?
– Нет, это по обману. Мне даже с Забалуевым не так страшно – здесь все честно. Ему нужны мои деньги, мой титул и это имение. А Владимир? Оказалось, что и он не бескорыстен, только побоялся признаться в этом. Промолчал и взял свое предложение руки и сердца обратно.
– Но ведь он спас тебя!
– О чем ты?
– Ты же не хотела слушать меня, – Соня снова надула губки. – Это Корф нашел тебя в лесу и принес в дом. А Забалуев прогнал его и приписал все себе!
– Как же так? – растерялась Лиза. – Значит, я не была в бреду? Значит, я видела Владимира! Но зачем же тогда маменька с Андреем обманули меня?
– И почему у тебя во всем виновата маменька! – с возмущением воскликнула Соня. – Они ничего не знали и желали для тебя лучшего. А мне ты и рта раскрыть не дала – помнишь?
– Прости, – кивнула Лиза. – Спасибо, что хотя бы сейчас рассказала мне правду, но, однако, это ничего не меняет. Владимир не любит меня, он сам признался мне в этом.
– И что ты будешь делать?
– Прежде всего, я хочу найти ответы на свои вопросы о том, что все-таки случилось с папенькой.
– Как?
– Я поеду к отцу Георгию.
– Возьми меня с собой, – запросилась Соня. – Я не стану тебе мешать. Буду сидеть тихо, как мышка. Лиза!..
– Хорошо, но ты должна пообещать мне, что не станешь рассказывать о нашей поездке маменьке и Андрею.
– А если спросят, где мы были? – смутилась правдивая Соня.
– Мы? Ездили на прогулку. Запомнила? Вот и отлично. Пойду попрошу здешнего конюха заложить для нас карету…
Они выехали из имения Корфов без лишнего шума – маменька еще не вернулась, Забалуев продолжал видеть сны, а здешний управляющий, которого Лиза знала плохо, но почему-то внутренне не любила и побаивалась – уж больно он был какой-то скользкий, тоже, говорят, с рассвета по барскому приказу в леса подался. Соня радовалась приключению и возможности уехать из дома – весь год, прошедший со дня гибели папеньки, ей пришлось просидеть подле сестры и матушки, а ее живая и впечатлительная натура художницы всегда стремилась к новому, неизведанному и если не опасному, то хотя бы волнующему.
Когда дорога пошла вдоль озера, Лиза увидела неподалеку от леса дымки от костров. Она тут же несколько раз потянула за шнур звонка – хитроумное изобретение французов, больших любителей разных удобств. Гаврила, сидевший на козлах, не сразу вспомнил, что означает перезвон этих колокольцев под его сиденьем, но потом сообразил, что он – не в санях, натянул поводья и остановил лошадей.
– Что вам, барыня? – спросил Гаврила, с неохотой сползая с насиженного места.
– Видишь дымки. Кто там?
– Там? – Гаврила прищурился. – Так то ж цыгане. Они тут, почитай, каждый год шатры разбивают. А в этот раз чего-то задержались – осень уже, они в холоде не живут.
– Каждый год, говоришь? – Лиза быстро посчитала что-то в уме. – К ним поезжай.
– Что вы, барыня! Цыгане ведь обобрать могут, или еще пуще – порчу наведут. Поостереглись бы, а?
– Мне бояться нечего. Все богатство мое мужу ушло, а сглаза я не боюсь – хуже, чем есть, уже не будет. Поезжай, кому сказано!
Гаврила укоряющее покрутил головой – чумовая эта, новая барыня. Не завела бы куда, откуда не воротишься! Свят, свят, – перекрестился Гаврила и снова полез взгромождаться на козлы.
Когда подъехали к табору, Соня увязалась было за сестрой, но Лиза настрого Гавриле наказала – чтобы младшая с места не сошла, хоть потоп, хоть светопреставление. «Мне-то что, – пожал плечами Гаврила, – исполню, как хочется».
Нельзя сказать, что Лизе не было страшно. До сих пор еще у нее перед глазами стояло бородатое лицо седого цыгана со шрамом – то ли призрак, то ли он и в самом деле приходил напугать ее. Ее долго уверяли, что она была больна и путала видения с реальной жизнью. Но, чем больше Лиза узнавала нового за эти дни, тем больше убеждалась в том, что ее обманывали. И, возможно, старый цыган – тоже не был исключением.
– А-а! – вскричала Лиза – перед ней снова возникло лицо со шрамом. Лиза поднесла было руку, чтобы перекреститься, но цыган остановил ее.
– Не бойся, барышня, мы уже вроде как и знакомы. Я – Седой, и это мой табор. А вот что ты делаешь здесь?
– Я? – перевела дух Лиза. – Я приехала узнать, не стояли ли вы в этом лесу прошлым летом.
– А для чего тебе? – нахмурился Седой.
– Быть может, вы что-нибудь знаете об охотнике, погибшем тогда. Князь Долгорукий.
– Сам не знаю, не слышал, а вот сестра моя, Рада, рассказывала что-то.
– Проводи меня к ней, – умоляюще бросилась к нему Лиза и вдруг остановилась, заметив на поясе у Седого знакомые часы. – Рада, говоришь? Заманить меня решил, а потом, как отца, убить и обокрасть?!
– О чем ты, барыня? – Седой недобро посмотрел на нее. – Мы не убийцы и не воры, мы люди вольные, мы дорогу любим.
– А это что? – Лиза указала на часы.
– Это? – удивился Седой. – Часы. Золотые и дорогие. Уплата в часть долга. Ваш муженек и заплатил. Он мне много, чем обязан еще.
– Но это же папины часы, – растерялась Лиза. – Я их год, как не видела. Откуда они у Забалуева?
– Знать не знаю, а за слова свои извинись – вещь не краденая.
– Да, простите меня, – кивнула Лиза. – Как увидела часы – голову потеряла. Вот и еще одна странность вокруг смерти папеньки… Седой, продайте мне их! Прошу вас! Вот возьмите!
Лиза принялась вынимать из кошеля деньги, которые взяла на пожертвование обители. Она торопилась, сминая ассигнации, – все хотела отсчитать, а потом отчаянным жестом протянула Седому всю пачку. Он ответил не сразу – пристально посмотрел ей в глаза, но подвоха не увидел – только горе и боль.
– Хорошо, – Седой взял деньги и отдал Лизе часы. – Забирай.
– А сейчас, – Лиза вздохнула, прижимая к груди руку с часами отца, – проводи меня к своей сестре…
Когда Лиза вернулась к карете, Соня встретила ее тихая и растерянная.
– Ты что-нибудь узнала? – спросила она Лизу.
– Да, и теперь еще больше стала уверена в том, что Сычиха говорила правду. Думаю, маменька замешана в смерти отца.
– Лиза!..
