Полли Форрестер - Фиалки для леди
Как она и ожидала, все двери были заперты, но ключи от них лежали на притолоке. Кухню она нашла довольно быстро, хотя по пути ей пришлось отпирать двери нескольких комнат, и ее уже не удивляло, что комнаты пусты. Оказалось, мертвая тишина, царившая вокруг, объяснялась полным отсутствием прислуги. Нечего рассчитывать на теплый прием в холодном, нетопленом жилище.
Огонь в печи, на котором ей вчера вечером грели воду, давно угас, и сейчас там тлели подернутые золой угольки, но Луиза уцепилась за эту единственную возможность приготовить еду и согреться душой и телом в этом мрачном, негостеприимном доме. Засучив рукава, она принялась за работу. К счастью, у плиты лежала кучка лучинок. Освободив тлеющие угольки от налета золы, Луиза подложила под них несколько лучинок и, став перед очагом на колени, стала изо всех сил дуть на угольки. Ее радости не было предела, когда от появившихся язычков пламени лучинки загорелись. Она подкладывала их еще и еще, пока огонь не разгорелся.
— Несколько кусков угля вам не помешали бы, — раздался глубокий звучный голос.
— Ой! — испуганно вскрикнула Луиза.
— Леди умеет разжигать огонь?
Джеффри Редверс смотрел на нее, насмешливо улыбаясь. Под его пристальным взглядом Луиза смутилась и покраснела. Долго еще он будет стоять здесь в дверях? — подумала она.
— Вам, я вижу, любое дело по плечу? — тихо проговорил он, окинув ее оценивающим взглядом.
— Во всяком случае, я не белоручка, — ответила Луиза, поднимаясь с колен. Она вдруг ощутила, как по всему ее телу разливается приятное тепло — и не только от разожженного ею огня. — Мне предстояло выбирать — или бездействовать в холодной комнате, умирая от голода, или пойти и что-нибудь сделать. Поскольку в Холли-Хаусе нет постоянной прислуги, я решила, что должна хоть чем-то отблагодарить вас за ваше гостеприимство. А сейчас позвольте мне сходить за углем, который лежит у камина в моей комнате.
— У вас нос в саже, — неожиданно сказал Редверс, когда она проходила мимо.
Луиза насторожилась, их взгляды встретились и какое-то мгновение они, не отрываясь, смотрели друг на друга. Неожиданно выражение его лица резко изменилось. Сделав над собой усилие, он крепко сжал свои красиво очерченные губы, при этом его глаза утратили свою обычную грусть.
Он подавил рвущийся наружу искренний беззаботный смех.
Смутившись, она покраснела и, приподняв свои длинные юбки, выбежала из кухни и в мгновение ока взлетела вверх по лестнице, словно ее преследовал сам дьявол.
Вбежав в свою комнату, она заперла дверь на ключ и прислонилась к стене, чтобы отдышаться. Увидев свое отражение в зеркале, она расстроилась еще больше. Она стерла сажу и закрыла глаза, сгорая от стыда и обиды.
Какая наглость! Он мог бы сказать ей это сразу, как вошел, или подойти и молча стереть сажу!
Не в силах успокоиться, она мечтала только об одном — поскорей бы забыть этот насмешливый, игривый взгляд Джеффри Редверса.
У Луизы исчезло всякое желание выходить из своей комнаты, но, в конце концов, голод взял верх над переживаниями. Немалую роль в этом сыграла и кухонная плита. Если не подкладывать дрова или уголь, огонь скоро погаснет, и придется все начинать сначала. На Джеффри Редверса полагаться не стоит — не такой он человек, чтобы следить за кухонной плитой.
С трудом, подняв ведро с углем, Луиза пошла к лестнице.
Она была на верхней лестничной площадке, когда внизу послышались чьи-то голоса — сначала смех какого-то мужчины, потом звук открывающейся двери, торопливые шаги, и вдруг в самом конце лестницы показался Хиггинс. Увидев, что Луиза несет ведро, он быстро взлетел по лестнице и освободил ее от тяжелой ноши.
— Должен вам сообщить, мадам, что я только что принес завтрак. И горячую воду. Я скажу мистеру Редверсу, что вы составите ему компанию.
— Разумеется, Хиггинс, — сказала она, но, как только слуга исчез, до нее дошло, что ей не следовало соглашаться. Надо было сказать, чтобы завтрак принесли ей в комнату. Это было бы вполне естественно, учитывая ночное происшествие и сегодняшнее столкновение утром.
Луиза спустилась в ванную, быстро умылась и оделась, но не пожалела времени на придирчивый осмотр себя в зеркале. Темные длинные волосы, уложенные на затылке в тугой пучок, подчеркивали благородную бледность ее лица. Коричневое платье резко отличалось своей простотой от роскошного вечернего туалета, в котором она появилась вчера к ужину, но Луиза решила, что сегодня предстанет перед Редверсом в образе сознающей свою вину скромницы.
Даже в этом простом платье она выглядела как истинная леди… если бы не выражение лица. Широко поставленные карие глаза смотрели с тревогой и беспокойством, и она, задумавшись, машинально покусывала губы. Причиной беспокойства был не только Редверс. Сегодня она обязательно поедет и осмотрит хозяйским глазом свой новый дом — Роузберри-Холл.
Со смертью Элджи ее жизнь в Индии утратила всякий смысл. Он оставил Луизе приличное состояние, но это ничуть не радовало ее. Хотя в Караше у нее было много подруг и друзей, без Элджернона ей было невыносимо грустно и тоскливо. О, ее приглашали на прелестные чаепития, предлагали составить компанию в теннис, но все эти приглашения кончались одним и тем же — она каждый раз возвращалась домой одна.
Мысль заняться полученным наследством захватила ее. Она была рада, что появился предлог для поездки в Англию. Ее родители вместо «в Англии» всегда говорили «дома», и с детских лет Луиза воспринимала Англию так же, хотя никогда не покидала пределов Индии. Луиза была внутренне готова к предстоящим переменам.
Она уже представляла, как, приехав «домой», начнет новую жизнь, но, столкнувшись с подлинной Англией, поняла, как ее мечты далеки от действительности. Вместо большого усадебного дома она, скорее всего, увидит лишь груду развалин, а люди здесь все сплошь странные и непонятные — взять хотя бы Редверса.
От одного воспоминания о нем Луиза задрожала. Даже сейчас его тяжелый взгляд словно преследовал ее. Его темные, почти черные, глаза — целое море неразгаданных тайн — были непроницаемы. Хиггинс намекнул, что у хозяина произошла какая-то личная трагедия, но Луиза не могла припомнить, чтобы в глазах этого джентльмена хотя бы раз появилось выражение неизбывного горя. Иногда, после приступов гнева, в его глазах появлялась какая-то тоска, но горе — едва ли.
Наконец Луиза решила взять себя в руки. Что бы она ни думала об этом человеке, она его гостья, и он заслуживает уважительного к нему отношения, а может быть, и доверия.
Хозяин уже сидел за столом и ел, но, увидев ее, вежливо поднялся. Лучи осеннего солнца, пробивавшиеся через окно, высветили мириады пылинок, плясавших в затхлом воздухе комнаты.
