Марта Киркланд - Рубиновое ожерелье
Лайам не понимал. Дочь священника? Невероятно! Она действительно низко пала.
— Кроме того, — продолжала Эмелайн, — имена, указанные в документе, не могут быть уже изменены.
— Сэр! — Лайам повернулся к помощнику священника и спросил: — Документы у вас?
Но на его вопрос очень быстро ответил адвокат, мистер Чепхэм.
— Документы у меня, — сказал адвокат. И спросил подозрительно: — А в чем дело?
Лайам провел Эмелайн в другой конец комнаты и усадил в кресло с высокой спинкой.
Затем он спросил мистера Чепхэма, вписаны ли имена в документ.
— Посмотрите сами, — ответил тот и, достав из внутреннего кармана сюртука сложенные бумаги, подал их Лайаму, который быстро развернул страницу и пробежал глазами по именам.
— Да, — сказал Лайам разочарованно. — Имена действительно вписаны.
Эмелайн слегка успокоилась и откинулась на спинку кресла.
— Значит, — сказала Эмелайн, — не о чем и говорить. Вы напрасно так старались, майор Уиткомб, и мне вас искренне жаль. Но я знаю, что в минуты трудных решений иногда сами небеса приходят нам на помощь. Я, безусловно, в это верю. Если бы Богу было угодно, чтобы я вышла замуж за вашего кузена, то выход обязательно нашелся бы.
Адвокат расплылся в самодовольной улыбке.
— Вы совершенно правы, мисс. Точно само провидение помогло мне сегодня узнать имя э-э… будущей невесты, прежде чем я добыл лицензию. И хотя я забыл фамилию, но клерк любезно согласился, что имени вполне достаточно.
Эмелайн взглянула на майора, но его лицо было непроницаемо.
Мне действительно очень жаль… — сказала она.
Слова замерли у нее в горле, потому что адвокат в это время продолжал:
— Агнес, — сказал он. — Простое старомодное имя, конечно, но вполне подходящее.
Эмелайн чуть не вскрикнула. Дрожащей рукой она прикоснулась к брошке с инициалами, которую снова пристегнула к своему платью. Казалось, что сейчас сама судьба водила ее пальцем по выгравированным буквам.
Майор Уиткомб внимательно следил за ней. Взгляд его синих глаз буквально прожег дыру в ее брошке.
— Красивая вещь, — сказал он спокойно. И спросил: — Фамильная?
У Эмелайн не было сил отрицать. Она просто кивнула головой. В глазах майора светилась такая уверенность, что Эмелайн и не пыталась скрыть очевидный факт.
— Ваши инициалы? — спросил Лайам.
Она вновь кивнула.
Тогда он улыбнулся, обнажив очень красивые зубы.
— Кажется, вы сами, говорили, что верите в силы небесные?
Глава 3
— Джентльмены возвращаются с похорон, ваша светлость.
Эмелайн виновато покраснела, как и всякий раз, когда кто-нибудь произносил титул, который она недавно получила.
— Спасибо, Бетси. Пожалуйста, передай майору Уиткомбу, что я хочу с ним поговорить немедленно, как только у него будет время.
Служанка сделала реверанс и вышла из салона, закрыв за собой дверь.
Леди Сеймур, подумала о себе Эмелайн. Теперь она замужняя женщина. Была ею, по крайней мере, хоть и совсем недолго. Эмелайн все еще не могла поверить, что она совершила такой поступок. Если бы Пегин была здесь, что бы она, интересно, сказала? А отец! Дорогой папочка был бы просто в ужасе от всего этого. Конечно, уже поздно думать о том, кто и что сказал бы. Потому что хоть и скоропалительно, но дело, так или иначе, уже сделано. Теперь ничего не вернешь. Эмелайн снова почувствовала, будто внутри у нее что-то сжалось. С ней это случалось за последние два дня довольно часто. Такое чувство, будто она запуталась в собственных сетях. Из-за того, что в документе было записано только имя — Агнес, ее второе имя, она оказалась словно пешкой в руках судьбы.
То, что последовало затем, было похоже скорее на сон, чем на реальные события. Сон, в котором она на две трети сторонний наблюдатель, и только на одну треть она, Эмелайн, действующее лицо.
Майор смог убедить помощника священника, что слышал, как Амброуз просил Эмелайн стать его женой. Тогда все они снова прошли в столовую, где мистер Вонн, аптекарь, сообщил им, что его светлость несколько секунд назад очнулся, был очень неспокоен и пытался искать свою невесту. Потом, однако, он снова потерял сознание. Хотя помощника священника эти слова не очень обрадовали, но, в конце концов, его убедили совместными усилиями, и он согласился провести церемонию, в которой аптекарь и экономка были свидетелями.
Когда на все вопросы были получены нужные ответы, и тяжелый перстень с печаткой лорда Сеймура оказался на пальце Эмелайн, они стали мужем и женой. И можно было объявить: «Пока смерть не разлучит вас».
Эмелайн покинула комнату, едва прозвучали последние слова. А на следующее утро узнала, что лорд Сеймур не пережил эту ночь. Единственным светлым пятном во всей этой истории была информация, которую сообщила ей Бетси, служанка, та, что принесла кувшин горячей воды. Бетси сказала, что, по местному обычаю, вдова не присутствует на похоронах мужа. И Эмелайн, конечно, воспользовалась этим обычаем. Она не пошла на похороны. Эмелайн также отказалась надеть черное траурное платье, хотя экономка предложила это сделать, как подобает обстоятельствам.
Достаточно того, что я устроила комедию с этой свадьбой, решила Эмелайн. Даже майор Уиткомб не смог убедить ее надеть траур. Майор Уиткомб… Эмелайн вздохнула.
Конечно, она повела себя ужасно глупо. Теперь она это понимала. Улыбка, несколько ласковых слов, сказанных этим мужчиной, — и вот она уже словно наивная девчонка, а не взрослая женщина, способная трезво, спокойно рассуждать.
Спокойно рассуждать? Что за абсурд! Какой самообман! Женщина, умеющая спокойно рассуждать, не позволит себя обмануть двумя ласковыми фразами и той крупицей внимания, что Лайам уделил ей. Такая женщина сумеет проигнорировать все это. Даже если он делал вид, что слушал, старался показать, что ловит каждое ее слово. Более решительная женщина и не подумала бы ни о чем. Например, о том, почему это у нее сразу перехватило дыхание, когда он прикоснулся к ее руке.
Если бы она могла спокойно рассуждать! Нет, конечно, тогда дело не дошло бы до того момента, когда они начали читать имена, записанные в документе. После этого было поздно поворачивать назад.
Эмелайн устала думать о том, что уже не изменишь и не вернешь. В это время раздался стук в дверь. А после того, как Эмелайн ответила, в гостиную вошел новый барон Сеймур.
Лайам был одет в черное, как и подобает джентльмену на похоронах родственника. Но эта одежда не делала его вид мрачным и даже наоборот — подчеркивала яркость и жизнерадостность его личности. Черный фрак и черные панталоны контрастировали с белизной манишки и воротничка. Особенно восхитительны были его светлые, прямые и густые волосы, а также яркие синие глаза. Он стоял тут, перед ней, и от него исходил аромат чистого свежего воздуха, который он принес с собой с улицы, и он сам был словно… и земля… и воздух… и солнце! На расстоянии в несколько футов Эмелайн ощущала энергию всех этих трех элементов. А когда он слегка расслабился и прислонился плечом к двери, чувство даже усилилось, вместо того чтобы, казалось бы, уменьшиться.
