Паола Маршалл - Секретная миссия
Друсилла подняла на него взгляд. Она ждала, что он ответит в свойственной ему двусмысленной манере. Поскольку он этого не сделал, она произнесла с прохладной вежливостью:
— Да, все хорошо. Но я со страхом думаю, что ему взбредет в голову в следующий раз и с чем мне придется иметь делр.
— Он сейчас здесь?
— О да. И наверняка вас ищет, хочет поблагодарить.
— Но я сделал для него так мало.
— Забота — вот что главное.
Да, в ней есть что-то большее, чем он мог предположить.
Девениш посмотрел на дом, возвышавшийся перед ними, — приятное на вид строение в классическом стиле из желтоватого камня. На каменном щите над входом вытесан сокол с путами на ногах: красноречивый герб Фолкнеров'. (Falconer (англ.) — сокольничий) За домом располагались уступами по склону, сбегавшему к руслу широкого ручья, три лужайки.
— Я не имею права удерживать вас при себе, — отрывисто произнес Девениш, изменив обычному ровному тону. — У вас есть обязанности перед другими.
— О, милорд, — в вежливом голосе Друсиллы звучала твердость, — моя главнейшая обязанность — позаботиться, чтобы вы были представлены большинству ваших соседей, если вы позволите, конечно.
О да, он позволит. При обычных обстоятельствах он бы ни за что не согласился на скучную церемонию знакомства с кучей ничтожных личностей, но он дал слово Сидмауту, что постарается раскрыть, что за странности творятся по соседству е его домом. Миссис Фолкнер избавит его от лишних хлопот, ему не придется тратить несколько недель на то, чтобы выяснять, кто есть кто в окрестностях Большого и Малого Трешема. Как будто специально чтобы поддержать Девениша в его решении, к нему, припадая на больную ногу, торопливо приблизился Гилс. Он был исполнен добрых намерений, которые грех было бы подвергнуть насмешке.
— Дру сказала, что вы почтите нас своим присутствием, и вы здесь. Теперь я могу должным образом поблагодарить вас за великодушие, которое вы проявили, когда я вел себя как глупец. — Заметив насмешливые искорки в глазах Девениша, он разочарованно протянул: — О, я понимаю, что вы хотите сказать! Что я не получил по заслугам, ведь не сломал себе шею!
— Тонко подмечено, — сказал Девениш, — однако, заметьте, я лишь думал об этом и никоим образом не собирался высказывать эту неприятную истину вслух.
Этот откровенный ответ привел Гилса в восторг. Он расхохотался и дернул Друсиллу за рукав.
— Послушай, Дру, ты что, собираешься довести моего спасителя до изнеможения, знакомя со скучными стариками, которые сюда понаехали со всей округи? Лучше пойти пострелять из лука, сэр, если вы умеете, конечно.
— Гилс, Гилс, замолчи, — одернула его Друсилла. — Что милорд подумает о твоих манерах? И обращайся к нему как полагается.
— «Сэр» вполне подойдет, моя дорогая миссис Фолкнер. «Милордом» я уже сыт по горло. А еще лучше, если вы будете меня называть просто Девениш. В конце концов, вы ближайшие мои соседи.
Он сам не понимал, что побудило его к такому неслыханному снисхождению, но думать об этом было некогда — к ним уже спешили со всех сторон желающие познакомиться с влиятельным человеком, который избегал их общества долгих десять лет.
Девениш был знаком с пастором Уильямсом, с которым беседовал в Лондоне, когда наделил его приходом в своих владениях, но никогда не встречался с его младшим собратом в Малом Трешеме, Джорджем Лоусоном, поскольку доверил его назначение Робу Стэммерсу.
Лоусон первым приблизился к Друсилле и с глубоким поклоном в сторону своего господина пробормотал:
— Великая честь, милорд, великая честь…
Девениш, вспомнив о своем решении быть добрым со всеми, ответствовал, что будет счастлив пригласить его в ближайшее время на обед.
Это был молодой человек лет двадцати пяти, приятной наружности, невысокий, черноволосый, с мягкими, вкрадчивыми манерами. У Девениша он сразу же вызвал инстинктивную неприязнь, особенно умильное выражение его лица, когда он обращался к Друсилле.
Граф думал, что его неприязнь не бросается в глаза, однако Друсилла заметила ее мгновенно. Посмеиваясь про себя, она выслушала, как Девениш одного за другим пригласил на обед Джона Сквайра из Берн-сайда, Питера Клифтона из Клифтонского поместья и еще нескольких джентльменов помельче. Когда Леандр Харрингтон подошел снова, он пригласил и его.
— И вы тоже, миссис Фолкнер, — дрбавил он, — и господин Гилс. В свои восемнадцать он достаточно взрослый, чтобы присоединиться к нам, да и вообще пора ему выходить в свет.
Жаль, подумала Друсилла, что она всегда питала неприязнь к Харрингтону, ведь он один из немногих обращается с Гилсом как с нормальным, здоровым человеком. Однако же у нее почему-то мороз по коже подирает в его присутствии.
Она была бы поражена, если бы узнала, что Девениш угадал ее тайную неприязнь к Харрингтону. При этом он подумал, что сие свидетельствует равным образом о ее проницательности и хорошем вкусе.
Джон Сквайр, улучив момент, когда они с графом оказались в стороне от других, робко произнес:
— Я был бы вам очень признателен, милорд, если бы вы позволили мне серьезно поговорить с вами.
— Сколько пожелаете, — отозвался Девениш. — Вы чем-то озабочены?
Сквайр побагровел. Это был кряжистый мужчина средних лет с обветренным лицом, сельский дворянин, сам работающий на земле.
— Это касается исчезнувших девушек, милорд.
И он начал рассказывать, длинно и подробно, о дочери бернсайдского мельника, которая пропала полгода назад.
— Отец говорит, она была хорошая девушка, а за несколько недёль до исчезновения совершенно изменилась, стала непослушной, нахальной, а потом пропала, и с тех пор ни слуху ни духу.
Его рассказ повторял то, что рассказывал Хуби.
— А почему вы… я… должны беспокоиться из-за пропавших девушек? — спросил Девениш, просто чтобы удостовериться в искренности собеседника.
— Ну как же, милорд, они божьи создания, а сегодня я узнал, что еще несколько человек исчезло. Это меня беспокоит, особенно потому, что одна из них, Кейт Хуби, была лучшей подружкой мельниковой дочери.
— Странно, очень странно, — произнес Девениш. — Я разделяю вашу тревогу. Не могли же они все взять и убежать в Лондон, что-бы там разбогатеть.
Джон Сквайр решил, что его первое неблагоприятное впечатление о милорде, возможно, было обманчиво.
— Так, значит, вы прикажете провести расследование, милорд…
— Да, я скажу мистеру Стэммерсу, чтобы он занялся этим.
— Благодарю. Мельник — хороший человек, и его заботы — мои заботы.
Девениш, провожая его взглядом, подумал, что, поскольку об исчезновениях ему сообщили уже двое местных, он может говорить об этом, не боясь вызвать подозрения. Он осмотрелся в поисках Друсиллы и сразу же ее увидел. Она, правда, держала на руках пухлого младенца, но он все-таки решил немедленно приступить к делу.
