Джулия Куинн - Первый поцелуй
– Моросит мелкий дождик, – ответил он, – но ничего необычного.
Она кивнула.
– Сегодня тепло?
– Не особенно. Хотя все же чуть теплее, чем прошлой ночью.
– Да, было немного холодно. И это в мае.
– Разочарованы?
– Конечно. Пора бы уже наступить весне.
– Да.
– Действительно.
– Действительно.
Односложные предложения, подумала Тилли, – всегда губительны для любой приятной беседы. У них непременно должно найтись еще что–то общее, кроме Гарри. Питер Томпсон был красив и умен. А когда он смотрел на Тилли своим задумчивым, серьезным взглядом, то по ее спине пробегала дрожь.
Совершенно несправедливо, что единственная тема их разговоров вызывала в ней желание разрыдаться.
Тилли ободряюще улыбнулась, тем самым, поощряя Питера сказать еще что–нибудь, но он продолжал молчать. Она снова улыбнулась и откашлялась.
Наконец он понял намек.
– Вы читаете? – спросил Питер.
– Я читаю! – эхом отозвалась девушка с некоторой долей скепсиса в голосе.
– Я не спрашивал: умеете ли вы читать, я спросил: вы читаете? – уточнил он.
– Да, конечно. Почему вы об этом спрашиваете?
Питер пожал плечами.
– Я сегодня упомянул об этом одному из джентльменов.
– В самом деле?
– Да.
Тилли почувствовала, как ее зубы сжались. Она понятия не имела, почему она должна сердиться на Питера Томпсона, но она рассердилась. Он явно сделал нечто, заслуживающее ее неудовольствия. Кроме того, он не должен сидеть здесь с выражением кошки, добравшейся до сливок, делая вид, что осматривает свои ногти.
– Кому же из джентльменов? – наконец спросила она.
Питер поднял глаза, и Тилли едва сдержалась, чтобы не поблагодарить его за то, что он посчитал ее более интересной, чем свой маникюр.
– Думаю, его звали мистер Бербрук, – ответил Питер.
Не из тех, за кого она хотела бы выйти замуж. Найджел Бербрук был добрым малым, но он также был весьма недалеким, и, вероятно, мысль об умной жене пугала его. Проявляя благородство, можно было бы сказать, что, отпугнув его, Питер действовал для ее же блага, однако Тилли не оценила такое вмешательство в ее дела.
– А что, по вашим словам, мне нравится читать? – спросила она, стараясь говорить спокойно.
– Э–э… то да это. Ну, может быть, философские трактаты.
– Понятно! И вы посчитали целесообразным упомянуть ему об этом потому, что?..
– Мне показалось, что ему это интересно, – пожав плечами, ответил Питер.
– И что же произошло, – просто из любопытства, имейте ввиду, – когда вы это ему сказали?
Питер даже не потрудился притвориться пристыженным.
– Он рванул прямиком к выходу, – пробормотал он. – Можете себе представить такое.
Тилли хотела оставаться сдержанной и бесстрастной. Она хотела наблюдать за ним ироническим взглядом из–под изящно изогнутых бровей. Но Тилли даже близко не была столь искушенной, какой надеялась быть, а потому она просто впилась в него взглядом и спросила:
– И почему же вы решили, что мне нравится читать философские трактаты?
– А разве нет?
– Это не имеет значения, – парировала она. – Вы не имеете права распугивать моих поклонников.
– Вы думаете, что я занимался именно этим?
– Пожалуйста, – усмехнулась девушка. – После того, как вы расхвалили мой ум мистеру Бербруку, не пытайтесь теперь его отрицать.
– Прекрасно, – сказал Питер, скрестив руки и глядя на нее так, как смотрели ее отец и старший брат, когда собирались отругать за что–либо. – Вы действительно хотите связать себя словом с мистером Бербруком? Или, – добавил он, – с одним из тех мужчин, которые сбежали, торопясь спустить свои деньги на скачках?
– Конечно же, нет, но это не означает, что я хочу, чтобы вы отпугивали их.
Питер посмотрел на нее, как на дурочку. Или женщину. По своему опыту Тилли знала, что большинство мужчин полагает, что это одно и то же.
– Многие мужчины приезжают, чтобы просто нанести визит, – объяснила она несколько нетерпеливо, – и большинство из них будут приезжать и дальше, чтобы просто нанести визит.
– Что, прошу прощения?
– Вы – стадные животные. Большая часть из вас. Стоит кому–то заинтересоваться женщиной, как за ним потянутся другие.
– Так цель вашей жизни – собрать как можно больше джентльменов в вашей гостиной?
Его покровительственный тон был почти оскорбительным, и Тилли была почти близка к тому, чтобы выгнать его. Только дружба Питера с Гарри, и тот факт, что он поступал так, думая, что Гарри хотел от него именно этого, удержали ее от немедленного вызова дворецкого.
– Моя цель, – с нажимом произнесла Тилли, – состоит в том, чтобы найти себе мужа. Не поймать кого–то в силки, не заманить в капкан, не тянуть к алтарю насильно, а найти кого–то, желательно, того единственного, с кем я могла бы разделить длинную и счастливую жизнь. Будучи девушкой практичной, я посчитала весьма разумным собрать как можно больше подходящих джентльменов, чтобы мое решение было основано на знакомстве с широким кругом поклонников, а не на том, в чем обвиняют многих молодых женщин и называют полетом воображения.
Тилли откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, твердо смотря в его сторону.
– У вас есть еще какие–нибудь вопросы?
Мгновение он смотрел на нее ничего не выражающим взглядом, затем спросил:
– Вы хотите, чтобы я пошел и притащил их всех обратно?
– Нет! Ох, – добавила она, увидев его хитрую улыбку, – вы меня дразните.
– Совсем чуть–чуть, – возразил Питер.
Если бы он был Гарри, то Тилли бросила бы в него подушкой. Если бы он был Гарри, то она бы рассмеялась. Но, если бы он был Гарри, то ее глаза не задержались бы на его губах, когда он улыбнулся, и она не почувствовала бы, как странно закипает ее кровь, и покалывает ее кожа.
Но самое главное, если бы он был Гарри, она не ощутила бы этого ужасного разочарования, поскольку Питер Томпсон не был ее старшим братом, и меньше всего на свете Тилли хотелось, чтобы Питер себя им считал.
Но, очевидно, именно так он себя и ощущал. Он обещал Гарри заботиться о ней, и теперь она для Питера не что иное, как обязательство. Нравится ли она ему? Находит ли он ее хоть сколько–нибудь интересной или занятной? Или он терпит ее компанию только потому, что она сестра Гарри?
Узнать невозможно, – она никогда не сможет задать ему такого вопроса. И потому ей действительно хотелось, чтобы Питер ушел, но это было бы трусостью с ее стороны, а Тилли не хотела быть трусихой. Именно в этом состоял ее долг перед Гарри, вдруг поняла она. Прожить свою жизнь, храбро идя к намеченной цели, так, как поступил Гарри в конце своей жизни.
