Джулия Грайс - Дикие розы
– Как ты узнал? Папа ведь никогда не обращался к врачам.
– На прошлой неделе мы с ним после работы зашли пропустить по рюмочке. Тогда-то он и сказал мне, что в последнее время его ни на минуту не отпускают сильные боли и что он начал кашлять кровью. На следующее утро я пошел к знакомому доктору и все ему рассказал. Он поставил диагноз. Твой отец проживет самое большее месяц.
– Но как он мог поставить диагноз, даже не видя папы? Это какой-то бред.
Голос Корри дрожал и срывался.
– Ты не веришь, что это правда? Но послушай. За последний месяц твой отец похудел на двадцать фунтов. На него страшно смотреть. Он проводит в постели больше времени, чем на ногах. Поверь мне, он умирает, и ничто не может его спасти.
Лицо Дональда излучало спокойное удовлетворение. Корри вспылила:
– Ты счастлив, не так ли? Ты доволен!
– Ерунда. Я огорчен не меньше тебя.
– Ты лжешь!
В горле застрял комок, и не было сил его протолкнуть В одном Дональд был прав: папа очень болен, он тает на глазах. Но он не умирает! Кордел Стюарт всегда был полон энергии, работал на износ, у него колоссальная воля к жизни. Такие люди не умирают!
Корри, шатаясь, сделала несколько шагов.
– Я должна пойти домой и…
– И что? Сказать отцу, что он умирает? Ты не станешь этого делать. Ты не пойдешь домой и ничего ему не скажешь. Знаешь, почему?
Дональд подошел совсем близко к Корри, так что она могла рассмотреть его лицо: полные, резко очерченные губы, глубокие карие глаза, тяжелая малоподвижная челюсть, всклокоченные волосы.
– Потому что он не хочет думать о близком конце. Он не поверит ни одному твоему слову. Он любит меня. Он зависит от меня. Ты не представляешь, сколько я сделал для этого, и никто не вправе разрушить то, что я создал. Ты слышишь? Ни ты, ни кто-либо другой. Доктор сказал, что малейшее волнение, любое эмоциональное потрясение может убить его. Ты ведь не захочешь взять на себя грех отцеубийства?
– Нет! Как ты мог подумать такое?
– Доктор сказал еще, что только необыкновенное мужество позволяет твоему отцу выносить те нечеловеческие страдания, которые выпали на его долю. Вот почему дома ты будешь вести себя, как маленькая послушная дочка. Сообщи ему о нашей помолвке. И смотри, ни одного дурного слова обо мне. Ни одного.
Они шли рядом и молчали. Корри не могла оправиться от потрясения. Дональд хочет жениться на ней. Папа умирает. Все это было похоже на страшный сон!
Корри попыталась справиться с чувством безотчетного страха. Как будто со стороны она услышала свой бесцветный, словно чужой голос:
– Ты используешь болезнь отца, чтобы шантажировать меня.
– Я?
– Да, ты. Но у тебя ничего не выйдет. Что бы ни произошло, я не стану твоей женой. Это не зависит от того, будет папа жив или нет.
– Все равно мы поженимся.
– Я сказала – этого не будет!
В ответ он засунул руку во внутренний карман сюртука и достал какой-то маленький блестящий предмет. Корри была ошеломлена. Дональд держал в руке обручальное кольцо, крупный бриллиант в изящной золотой оправе. Даже на этой тенистой улице, куда почти не проникали лучи полуденного солнца, он вбирал в себя крупицы света и рассыпался бликами по стенам домов. Все было как во сне. Корри казалось, что она вот-вот проснется и увидит знакомые стены своей комнаты. Это не могло быть наяву. Она любила Эвери и собиралась выйти за него замуж…
– Это тебе. Ну же, возьми. Я подкупил твою горничную, и она ночью, пока ты спала, сняла мерку с твоего пальца. Так что должно подойти.
Он вложил кольцо ей в руку.
– Нет. Я не хочу. Я не надену его.
Корри не могла отвести взгляда от кольца, словно оно обладало какой-то дьявольской властью.
– Наденешь. И будешь носить с удовольствием.
Корри не успела ничего ответить – Дональд развернулся и ушел. Ее пальцы чувствовали тяжесть кольца, граненую поверхность камня. Она долго не могла ни на что решиться.
Внезапно, безотчетно подчиняясь какому-то внутреннему порыву, она размахнулась и отбросила кольцо как можно дальше от себя. Бриллиант в последний раз блеснул на солнце и исчез в канаве на противоположной стороне улицы.
Глава 3
«Наденешь… и будешь носить с удовольствием».
Корри в отчаянии бросила взгляд в том направлении, куда улетело кольцо. На мгновение она представила лицо тети Сьюзен. «Выбросить дорогую вещь – это расточительство. Преступное расточительство». А потом – надменное, злое лицо Дональда. «Наденешь…»
Корри бросилась бегом через улицу. Глотая слезы, она опустилась на колени и стала шарить руками в пыли и мусоре. А что, если оно угодило в горлышко разбитой пивной бутылки? Или закатилось в какую-нибудь щель? Папа наверняка поступил бы по-другому: он бы выкинул кольцо как можно дальше и забыл бы про него. Почему же она не может сделать так же?
На нее внезапно накатил приступ истерического хохота. Вот к чему привели пятилетние старания тети Сьюзен!
С чувством все растущего отвращения Корри перебирала зловонные обрывки газет, острые осколки бутылок, какие-то грязные лохмотья. Кольца не было.
«Наденешь… и будешь носить с удовольствием». Какая-то нелепость! Куда оно могло подеваться? Она сама видела, что кольцо упало где-то здесь. Не могло же оно провалиться сквозь землю? Еще минута-другая, и Корри найдет его, принесет домой, а потом отправит Дональду в маленьком коричневом пакетике. И вложит туда записку: она просит ее извинить, но не сможет стать его женой, и это решение неизменно.
Корри услышала какой-то звук и обернулась. К ней приближалась огромная собака, рыча и скаля зубы.
– Хорошая собачка. Хорошая…
Корри не отрываясь смотрела на нее. Собака давно не ела вдоволь. Тусклая, свалявшаяся шкура обтягивала ее выступающие ребра, одно ухо порвано. И Корри с ужасом подумала, что стало бы с собакой, если бы нашелся охотник изловить ее и как следует откормить. В моду входили шубы из собачьего меха, и красивая, блестящая шкура могла стоить хороших денег.
Собака угрожающе зарычала. На этот раз Корри не на шутку испугалась. Она вдруг поняла, что собака пришла сюда в поисках пищи и была против беззаконного вторжения на ее территорию. Корри представила, как нелепо выглядела со стороны эта сцена: она на коленях в пыли, лицом к лицу с голодной бродячей собакой.
Тут раздался еще один предупреждающий рык, и собака замерла, изготовившись к прыжку.
– Хорошая, добрая собачка. Я уже ухожу, ухожу.
Корри поднялась с колен и стала медленно пятиться. Теперь ей никогда не найти кольца. Даже если она дождется, пока собака уйдет, помойка будет разрыта и переворошена. Боже, что она скажет Дональду? И что он ей ответит?
