Мэгги Осборн - Да! Да! Да!
– Я подозрительна по натуре, - сказала Элис Уайлдер, - пожалуй, эти объяснения с натяжкой можно принять. Но согласись, странно, что твой богатый муж надолго уехал, не оставив тебе денег на житье.
– Я же продолжаю работать на складе у дядюшки Милтона, и у меня осталось кое-что от полученного вознаграждения. К тому же мне удалось скопить приличную сумму.
Зоя не стала повторять, что вышла замуж за богатого человека и теперь ей никогда больше не придется беспокоиться о том, как раздобыть деньги! Больше никто не посмеет смотреть на нее сверху вниз! Конечно, у матери другой взгляд на жизнь, и ее встревожило поведение Жан-Жака, однако в свое время Зое не показалось странным то, что он собирался уплыть неизвестно куда, оставив молодую жену зарабатывать себе на хлеб насущный. Она помнила, как сама убеждала Жан-Жака ехать, уверяя, что прекрасно со всем справится, как чувствовала гордость от его похвал ее независимости и самостоятельности.
Мать снова наполнила чашки кофе из закопченного кофейника, все еще стоявшего на плите.
– У тебя еще есть время на одну чашку кофе, прежде чем ты тронешься в путь.
Поезд с углем доставит ее обратно в Сиэтл. Мистер Каммингз, инженер, не имел права брать пассажиров, но делал вид, что не замечает, когда шахтер или член его семьи садился в служебный вагон.
– Жаль, что я не предупредила тебя о готовящемся празднике владельца шахт. Знаю, ты никогда не жаловала такие праздники.
Зоя повернулась к окну, упрямо сжав губы. Ей было не больше пяти-шести лет, когда она осознала, что элегантно одетые мужчины и женщины, проезжавшие в колясках, смотрят на выстроившихся вдоль улиц Ньюкасла людей со смешанным чувством превосходства и презрения. Она случайно услышала замечание одного из этих нарядных людей:
– Они такие грязные, и посмотри, как они живут!
Как будто говорил о животных! Как будто у них был выбор - словно они могли избавиться от угольной пыли и своих жалких лачуг. Зоя пообещала себе, что никогда не будет копошиться в грязи, подбирая леденец, брошенный из коляски какой-нибудь надменной леди. Но ведь это был единственный случай, когда она могла попробовать сладости, и в конце концов девочка не выдержала, упала на колени и схватила горсть леденцов, опередив остальных.
Ей исполнилось одиннадцать, когда ее гордость взыграла с новой силой и она смогла преодолеть свое томление по сладкому. И все же ее гордость страдала! С таким же успехом она могла бы схватить подачку. Богатые люди наблюдали из своих колясок за бедняками Ньюкасла, смеясь и показывая на них пальцами, словно они были зверями в зоологическом саду и сидели в клетках. С таким же брезгливым любопытством приезжие разглядывали и их лачуги. Зоя сгорала от стыда за платье, из которого давно выросла, и босые ноги. Их смех был унизителен для нее, и она изо всех сил старалась не расплакаться.
– Ненавижу этот праздник, - спокойно произнесла она, продолжая смотреть в окно. - Они приезжают сюда, как феодальные лорды, чтобы взглянуть на своих крепостных крестьян.
– Да не обращай на них внимания, как делаем мы все, - пожала плечами мать, - это просто праздник. Мужчины в этот день не работают. После парада будут пикник и танцы. Когда ты можешь ухватить кусочек счастья, Зоя, не надо зевать.
– Это я понимаю, - согласилась Зоя, чтобы сделать приятное матери.
Элис Уайлдер внимательно смотрела на дочь до тех пор, пока кровь не прихлынула к щекам Зои, потом сказала:
– Иногда ты меня пугаешь.
– Не волнуйся за меня, мама. У меня есть голова на плечах, и работает она неплохо.
– Ты так думаешь, Зоя? Надеюсь, ты права Эти люди, устраивающие парады, ничуть не лучше нас с тобой. Люди в Ньюкасле не богаты, они не умеют красиво говорить, но они добрый, порядочный и работящий народ.
– Ты хочешь что-то сказать о Жан-Жаке, мама? - спросила Зоя.
– Я не видела этого человека и не знаю его, но меня удивляет его поведение, и я думаю, что он воспользовался твоей доверчивостью.
– Как ты можешь так говорить? - Глаза Зои расширились от обиды.
– А ты поразмысли сама, Зоя. Твой отец никогда бы не уехал, оставив меня без денег или возможности брать их с его счета.
– Это не одно и то же, и мне не нужны деньги Жан-Жака. Я зарабатываю достаточно, чтобы оплачивать свои расходы. Нельзя жить на семейные сбережения.
– Много лет назад я предложила твоему отцу купить ему новые приличные башмаки и заплатить за него взнос в профсоюз, чтобы мы могли пожениться поскорее, но он и слышать не хотел об этом и не взял ни цента у меня, женщины. Мы так и ждали, пока он не встал на ноги и у нас не появилось жилье. Я чувствовала бы себя спокойнее, если бы видела в твоем муже нечто подобное. Он должен был навести порядок в своих делах и позаботиться о жене, прежде чем пуститься в свою авантюру и отправиться на Юкон.
Щеки Зои запылали от гнева еще ярче.
– Я не для того отвергала все предложения! Я не идиотка, мама! Если бы ты увидела Жан-Жака, то сразу бы поняла, что он замечательный и любит меня. Он никогда бы не поступил со мной плохо.
– Я только беспокоюсь о тебе, Зоя, вот и все.
– Богатые люди поступают не так, как мы. Жан-Жаку никогда не приходилось считать каждое пенни. Вероятно, ему и в голову не пришло, что он оставляет меня без доступа к своему банковскому счету.
– Еще один вопрос, а потом я замолчу.
– Хорошо.
– Сколько денег из своего вознаграждения ты истратила на то, чтобы снарядить мистера Вилетта в поездку?
– Много, - призналась Зоя, раздражаясь оттого, что за простым вопросом матери крылся неприятный для нее намек. - Я бы и все деньги потратила на него, потому что такой человек, как он, привык иметь все самое лучшее, но он и слышать не хотел об этом.
– Ты говорила мистеру Вилетту о нас? О своей семье?
Зоя встала и принялась оглядывать комнату в поисках своей шляпы и перчаток. Оказалось, мать сложила их в ее небольшой саквояж. Зоя взяла шляпу и пришпилила ее перед мутным зеркалом, повешенным возле окна.
– Я рассказывала Жан-Жаку о Ньюкасле, Коул-Крик и о своей семье. - Она никогда бы не осмелилась лгать матери в глаза, поэтому не поворачивалась от зеркала. - Он знает, что я выросла не в роскоши.
Последнее было правдой, но о деталях Зоя предпочла умолчать.
– А его семья примет тебя? Ты не боишься встречи с этими богатыми людьми?
Неизбежность этой встречи приводила Зою в ужас. Она натянула перчатки, разглаживая каждый палец. Жан-Жак обещал, что его семья полюбит ее так же сильно, как и он сам. Но Зоя понимала, что, конечно, они предпочли бы женщину своего круга.
– Ничего, я преодолею все, когда придет время, - пробормотала она, оправляя платье, чтобы вытряхнуть пыль из его складок.
