Алекса Смарт - Тайные страсти
Из речи молодого человека исчез налет простонародного говора и снова появилась угрожающая бархатистость, которая казалась страшнее грубого подшучивания.
— Итак, жду вашего ответа, мисс Ханникат. Ну, вы сами выберете свою судьбу, или это сделаю я?
Марселла глубоко вздохнула, с убийственной ясностью осознав всю безвыходность своего положения. Было совершенно невозможно найти за оставшиеся несколько часов десять тысяч фунтов. Кларри уже не раз пытался одолжить нужную сумму у богатых друзей, но тщетно. Предлагаемый Вольфом второй вариант тоже казался Марселле просто немыслимым, но, похоже, только это ей и оставалось.
— Ваше предложение… если я соглашусь… как я могу быть уверена, что вы до конца сдержите свое слово?
Марселла уловила на лице Вольфа тень хищной улыбки, затем услышала его тихий голос:
— Вы, мисс Ханникат, конечно, знаете, что у преступников существует собственный кодекс чести. Ввиду отсутствия свидетелей, вам придется на веру принять мое слово.
— Но что именно… должна я сделать, сколько раз вы…
Волчья усмешка Вольфа стала еще более широкой: зверь явно предвкушал победу.
— Условием будет одна ночь, а уж я сам решу, как ее провести. Сразу хочу предупредить: вы должны стать добровольной участницей и с готовностью идти навстречу всем моим желаниям. Мне совсем не улыбается оказаться в постели с падающей в обморок истеричкой или, еще хуже, с бесчувственной ворчуньей.
Нотка вызова, прозвучавшая в последних словах, так взбудоражила Марселлу, как не смогли бы взволновать никакие насмешки. О нет, она не бесчувственная ворчунья, но и не какая-нибудь зеленая девчонка, которую можно легко обмануть или заставить пожертвовать своей добродетелью ради забавы ненавистного злодея. «Должен же существовать способ избежать уготованной участи», — лихорадочно думала Марселла, осматриваясь вокруг. На глаза ей попалась наполовину пустая бутылка джина, стоявшая позади Вольфа на ручке кресла. В мгновение ока из спутанных нитей страха Марселла соткала отчаянный план своего спасения. Теперь оставалось лишь молиться, чтобы замысел ее удался.
Распрямив плечи, Марселла хладнокровно встретила взгляд противника.
— Я согласна с вашим условием… мистер Вольф.
В глазах цвета листвы мелькнуло странное выражение — удивления или, возможно, неуверенности, — затем на лице Вольфа отразилась какая-то странная замкнутость.
— Ну что ж, тогда продолжим, — ответил он и, повернувшись к девушке спиной, направился к двери с бархатными портьерами, которую Марселла заметила только сейчас.
Она двинулась следом, подняв узел с вещами и попутно прихватив забытую бутылку с джином, которую спрятала под шаль, Марселла не раз видела своего брата пьяным и по опыту знала, что алкоголь часто делает мужчин более покладистыми. Возможно, ей удастся подпоить Вольфа и убедить его просто так вернуть расписки Кларри.
Тем временем хозяин быстрым движением отвел в сторону бархатную портьеру и, нажав на ручку, распахнул дверь перед своей гостьей, затем, насмешливо склонившись в почтительном поклоне, жестом пригласил ее пройти.
— После вас, миледи.
Стараясь не задеть Вольфа, Марселла пересекла порог с мрачной решимостью жертвы, поднимающейся на эшафот… и остановилась в изумлении.
Если события сегодняшнего вечера скорее напоминали кошмар, то комната, в которой она оказалась, словно являлась продолжением экзотического сна. Марселла робко сделала несколько шагов вперед, и ее ступни тут же погрузились в пушистый ворс турецкого ковра. На неровном деревянном полу, словно заботливо ухоженные клумбы, лежали еще несколько ковров, а струящиеся шелка и вышитые занавеси полностью скрывали стены. Несмотря на то, что единственным естественным источником света была луна, изливавшая с небес свое бледное сияние, комната оказалась ярко освещенной. Повсюду блистали сотни зажженных свечей, закрепленных в канделябрах и подсвечниках на мраморных колоннах, установленных вдоль стен на равном расстоянии одна от другой. Каждая свеча — будь то расплавлявшийся огарок или только что зажженный фитилек — горела ровным золотистым пламенем. Марселле почудилось, будто она попала в некое облагороженное подобие преисподней. Однако, присмотревшись внимательнее, Марселла обнаружила, что сияние исходило не только от канделябров.
«Не может быть… неужели все это действительно золото?!»
Марселла замерла перед небрежно придвинутым к стене обеденным столом, словно издалека услышав подтверждающие ее догадку слова хозяина комнаты… и едва ли осознавая, что рот у нее приоткрылся от удивления, что совсем не подобало настоящей леди.
Изумленный взор девушки медленно скользил по поверхности длинного стола, на котором возвышались груды всевозможных ювелирных изделий из золота и серебра — от кубков и гребней до карманных часов и тростей. С тех пор как они с Кларри побывали на выставке сокровищ королевской короны, Марселла больше ни разу не видела такого количества собранных в одном месте ценностей.
Теперь она решила, что это не преддверие преисподней с ее огнем и серой, а пещера, полная сказок, из «Тысячи и одной ночи».
Но как оказались здесь все эти вещи, по воле случая хранящиеся в столь неподобающем описанию жилище на берегу реки? «Да ведь это краденое!» — догадалась Марселла, бросив обвиняющий взгляд на нынешнего владельца сокровищ, заставляя его отрицать очевидное.
Вольф как ни в чем не бывало подошел к ближайшему нагромождению драгоценностей и извлек оттуда грубый с виду тяжелый золотой браслет, украшенный драгоценными камнями квадратной формы. Лениво повертев в сильных пальцах сверкающую безделушку, он протянул ее Марселле.
— Примерьте, если хотите.
— Нет, не хочу! Если я прощу вам воровской промысел, украсив себя какой-либо вещью, добытой нечестным путем, то буду виновата в той же степени, что и вы.
— Вы наденете его, — небрежно перебил Вольф. — В самом деле, мне хотелось бы посмотреть, как вы будете выглядеть в этих, как вы очаровательно выразились «добытых нечестным путем» украшениях.
— Может вам еще захочется увидеть, как я танцую на столе, увешанная этими захваченными силой и обманом драгоценностями?
Заметив, как угрожающе сузились зеленые глаза Вольфа, Марселла сразу же пожалела об этих безрассудно вырвавшихся у нее едких словах. Судя по всему, она, в конце концов, довела этого человека до бешенства и, лишь услышав его грубый смех, Марселла поняла, что хищные зеленые глаза искрились вовсе не от ярости, а от веселья.
— Весьма интересное предложение, милочка, — признался Вольф, и Марселла почувствовала, как ее щеки вспыхнули огнем. — Нужно непременно попробовать, если останется время. А сейчас дайте мне вашу руку.
