Джулия Куинн - Ее тайный дневник
Ей удалось просунуть между ними руки и сказать:
— Нет!
Тогда он отстранился и произнес:
— Миранда Чивер, кто об этом узнает?
Она дала ему пощечину. Он прищурился, но ничего не сказал.
— Почему вы это сделали? — потребовала ответа она.
Голос у нее звучал ровно, хотя внутри все дрожало.
— Поцеловал тебя? — Он беспечно повел плечами. — А почему бы и нет?
— Потому что — нет! — выкрикнула она.
Она хотела, чтобы он услышал, как она возмущена. Услышал и понял.
— Вам не следовало относиться к этому так легкомысленно. Вы не должны себе этого позволять.
Он рассмеялся и сказал:
— А ты выглядишь занимательно, когда изображаешь властную особу.
— Прекратите! — крикнула она. — Почему вы меня поцеловали? Вы же меня не любите!
Не успев произнести эти слова, она тут же обозвала себя дурой. Господи, зачем она это сказала?
Но он лишь улыбнулся:
— Я забыл, что тебе всего девятнадцать и поэтому ты не знаешь, что любовь никогда не является необходимым условием для поцелуя.
— Но ведь я вам даже не нравлюсь!
— Ерунда! Конечно, нравишься. — Он с недоумением посмотрел на нее, словно хотел понять, насколько хорошо ее знает. — Я уверен, что неприязни к тебе я не испытываю.
— Я же не Летиция! — вырвалось у Миранды.
Мгновенно его рука больно сжала ей плечо.
— Никогда не упоминай ее имени! Слышишь?
Миранда была потрясена и уставилась на него. Да он в бешенстве!
— Простите, — торопливо сказала она. — Пожалуйста, Позвольте мне уйти.
Тернер лишь слегка ослабил пальцы, но не отпустил ее. И смотрел так, как будто перед ним был призрак. Призрак Летиции.
— Мне больно, Тернер. Пожалуйста, — еле слышно прошептала Миранда.
Взгляд у него прояснился, и он отодвинулся от нее.
— Прости. — Он оглянулся. То ли на окно, то ли на часы. — Приношу свои извинения, — отрывисто произнес он. — За то, что накинулся на тебя. За все.
Миранда с трудом перевела дух. Ей самое время уйти.
Дать ему еще одну пощечину — и только тогда распрощаться. Но вместо этого у нее как-то само по себе вырвалось:
— Мне очень жаль, что она сделал а вас таким несчастным.
Он бросил на нее быстрый взгляд:
— Вижу, слухи добрались и до классной комнаты?
— Нет! Просто… Я это поняла.
— Да ну?
Миранда покусала губу. Что сказать? Да, он прав насчет сплетен, но она и сама это видела. На свадьбе, когда он смотрел на Летицию, то выглядел влюбленным. У него глаза сияли таким счастьем, словно существовал маленький мир только для них двоих. Миранда все это наблюдала со стороны. А потом… потом все выглядело совсем по-другому.
— Миранда…
Она подняла на него глаза и мягко сказала:
— Всем, кто видел вас до свадьбы, было ясно, что потом вы стали несчастным.
— Каким образом?
По его взгляду она поняла, что может сказать правду.
— Обычно вы любили повеселиться. Вы смеялись, и глаза у вас блестели.
— А сейчас?
— Сейчас они холодные и жесткие.
Он зажмурился. Неужели ему действительно больно? Но вот он открыл глаза, пронзил ее взглядом, а уголок рта приподнялся в усмешке.
— И я стал таким же. — Он небрежно прислонился к книжному шкафу, скрестив на груди руки. — Скажите на милость, мисс Чивер, когда же вы успели вырасти такой проницательной?
Миранда проглотила слюну, чтобы смягчить пересохшее горло.
— Я всегда была такой, — ответила она. — Вы высказывались по этому поводу, когда я была еще маленькой.
— Эти большие карие глаза… — усмехнулся он. — Они следят за мной повсюду. Ты думаешь, я не знаю, что нравлюсь тебе?
У Миранды от слез защипало глаза. Как можно быть таким жестоким?
— В детстве вы были добры ко мне, — тихо напомнила она. — Говорили хорошие слова.
— Согласен. Но это было так давно…
— Мне это очень хорошо известно.
Он ничего на это не сказал. И вдруг…
— Уходи!
Голос Тернера прозвучал хрипло, с болью.
Она ушла.
А в своем дневнике этим вечером не записала ничего.
На следующее утро Миранда проснулась с определенным и ясным желанием — поскорее уехать домой. Ничего, если она пропустит завтрак. И даже если разверзнутся небеса, а она промокнет до нитки под проливным дождем, она не желает находиться здесь… под одной крышей с ним.
Как все печально! Прежнего Тернера — того, которого она знала и обожала, — больше нет. Она, разумеется, ощущала это давно. Чувствовала, когда он приезжал домой. Вначале потухли его глаза. Потом чужим стал рот, когда в уголках залегли глубокие гневные полоски.
Она сознавала все это, но до сего момента не позволяла себе признать.
— Ты уже проснулась?
Миранда хотела было ответить, но ведь Оливия никогда не ждет ответа на свои вопросы, так зачем тратить силы?
— Поторопись, — велела подруга. — Одевайся, а моя горничная тебя причешет. Она на редкость ловко умеет укладывать волосы.
Миранда даже не пошевелилась.
— Эй, ну вставай же!
— Господи, Оливия. Неужели тебе никто не говорил, что это неприлично — кричать человеку прямо в ухо?
Подруга приблизила свое лицо к лицу Миранды.
— Ты сегодня не очень-то хорошо выглядишь.
— Я плохо себя чувствую.
— После завтрака тебе станет легче.
— Я не хочу есть.
— Но ты не можешь не выйти к завтраку. Это тоже неприлично.
Девушка сжала зубы. Щебетание Оливии становится просто невыносимым.
— Миранда!
Она накрыла голову подушкой.
— Еще раз произнесешь мое имя, и я тебя убью.
— Но у нас с тобой есть дела.
Что еще задумала Ливви?
— Какие же это?
— Да уж, представь себе. — Оливия выдернула подушку у Миранды и бросила на пол — Мне пришла замечательная мысль. Вернее, приснилась.
— Ты шутишь?
— Возможно, но я подумала об этом сегодня утром, когда лежала в постели.
Оливия хитро, по-кошачьи, улыбнулась. Она выжидала — а это ей было несвойственно, — пока Миранда не вознаградила ее подвиг вопросом:
— Хорошо, и что же это за дело?
— Ты.
— Я?
— И Уинстон.
Миранда не знала, что на такое ответить. Наконец пробормотала:
— Ты просто сумасшедшая.
Оливия повела плечом и уселась на кровать.
— Или очень-очень умная. Миранда, ты только представь — вы были бы прекрасной парой.
Миранда была не в состоянии думать сейчас о чем-то, что имело бы отношение к мужчинам, и менее всего— к представителям фамилии Бевелсток.
— Ты его знаешь столько лет, с самого детства, — сказала Оливия, загибая пальцы.
Миранда покачала головой и поспешила встать с кровати, но с другой, противоположной от Оливии стороны. Но та проворно вскочила на ноги и оказалась около подруги.
